Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич
– Что-то вроде того, – кивнул Петр. – Я думаю, что будут трупы. Под угрозой прежде всего Маша и ты.
– Я?
– Думаю, что удар будет нанесен прежде всего по Маше, – спокойно произнес Петр, глядя прямо в глаза Анне. – В дело вступили два ключевых европейских паука. Поэтому спасти ее очень сложно. Ведь им я нужен холостым.
– Но почему? – возмутилась Анна, для которой Мария стала к тому времени настоящей подругой.
– Нашим «друзьям» из Парижа и Вены нужно втянуть меня в застарелый конфликт между Габсбургами и Бурбонами. Единственный вариант у них заключается в попытке женить меня и через брак вовлечь в большую тяжбу за наследство. Поэтому мою супругу постараются убрать, дабы место стало вакантным. Кто конкретно это будет делать и как – вопрос. Контрразведка работает, но уж больно много вариантов. Да и ее родители находятся вне зоны контроля. Вполне могут купить кого из прислуги или родича.
– И ты готов пожертвовать жизнью Маши?
– Я не могу открыто вмешиваться, – пожал плечами Петр. – Если пауки узнают, что я в курсе их планов, то начнут действовать намного осторожнее. И трупов, поверь, станет больше. Поэтому я и хочу, чтобы ты как можно скорее отъехала в Крым, где от моего имени какое-то время покомандовала.
– Ты думаешь?
– Убежден, что ты наиболее вероятный кандидат в козлы отпущения. У тебя ведь есть мотив, по крайней мере, в глазах родичей Маши. Поэтому твое участие нужно совершенно исключить даже теоретически.
– Но ведь тогда они попробуют подставить кого-то еще!
– Конечно. Но ты для меня очень важна. Намного важнее кого-то еще. Причем живой и здоровой. Кроме того, нас немного выручает беременность Маши. Вряд ли до родов они решатся на убийство, по крайней мере, я на это очень надеюсь.
– Хорошо, я уеду, – кивнула она, – но обещай мне, что сделаешь все для спасения жизни Маши. Поверь, мне это очень важно. Я… я не знаю, как это объяснить.
– Ань, я все понимаю. И обещаю – сделаю все, что смогу. Но надежды не так уж и много.
– Послушай, что ты говоришь… – грустно усмехнулась Анна. – Неужели двести лет такой малый срок, чтобы научиться бить в интригах этих новичков?
– Шантажистка, – печально улыбнувшись, произнес Петр, понимая, что гибели Марии она ему не простит.
Часть 4. Reise, reise…[44]
Reise, Reise Seemann Reise Jeder tut`s auf seine Weise Der eine stößt den Speer zum Mann Der andere zum Fische dann
Глава 1
17 августа 1693 года. Новодевичий монастырь
Мария задумчиво смотрела на лампадку, перебирая в руках четки. Еще весной этого года она не могла и подумать, что примет постриг, а теперь вот – новая жизнь, лишенная многих прелестей прежней. Но жизнь. А ведь прошла по самому краю.
Она закрыла глаза, вспоминая в очередной раз взгляд своей умирающей сестры, решившей откушать из ее блюда в отчем доме. «Ужас и удивление. Софья все поняла… Как же больно и стыдно…»
– Не помешаю? – раздался от двери голос супруга… уже бывшего.
– Ну что ты… – грустно улыбнулась юная монашка. – Когда ты мог мне помешать? Ты уже две недели меня не навещал. Я соскучилась… – произнесла она как-то убито.
– Все переживаешь из-за сестры? – спросил Петр, присаживаясь рядом.
– Да, – тяжело вздохнув, ответила она. – Кроме того, я не понимаю, зачем мне дальше жить… я…
– Маш. – Петр обнял ее за плечи и прижал к себе. – Я понимаю, что все это тебе чуждо, но мы не придумали иного способа сохранить тебе жизнь. В том хитросплетении интриг даже я с трудом разбирался и едва удерживал ситуацию под контролем. Ты должна жить. Ради наших дочек. Им нужна мать.
– Ты не понимаешь, – тоскливо взглянув ему в глаза, произнесла Мария. – Я хочу, как и раньше, наслаждаться жизнью. Все вокруг вгоняет меня в тоску. Молитвы. Посты. Воздержание… Господи! Даже сейчас я просто хочу, чтобы ты овладел мною! Прямо здесь. Чтобы я стонала от наслажденья, наполняя жизнью эти мертвые стены! Это какое-то безумие… Безумие… Петь, я не выдержу. Или с ума сойду, или руки наложу на себя.
– Маш, нам нужно просто немного выждать. После чего мы сможем вернуть все на круги своя.
– А как же церковь?
– Да чего ей станется? Если хочешь, дам почитать донесения моих разведчиков. Пожалуй, дам и потребую прочитать! Ты должна понимать, с кем тебе предстоит работать. В стенах церкви творится такое, что не пересказать. И пользование маленьких мальчиков умудренными опытом святыми отцами – далеко не самое страшное. Другой вопрос, что это все остается вдали от лишних глаз. Вот и я предлагаю тебе такой же подход. Выждем годик-другой, само собой, не забывая друг о друге, – произнес Петр, глубокомысленно улыбаясь. – Я сделаю тебя настоятельницей монастыря. Ты все тут облагородишь…
– Это замечательно! – воскликнула Маша, радостно сверкая глазами и прижимаясь к Петру. – А к делам театра и музыки я смогу вернуться?
– Зачем? Ты же видишь, насколько тяжелая и удушливая атмосфера в церкви. Общая подавленность. Раскаяние во всем, в чем только можно. В самой жизни! Самобичевание. И какое-то чудовищное уныние. В ней нет радости, света и позитива. Она не располагает к себе людей, у которых все хорошо, привлекая лишь тех, у которых все плохо. Поэтому ты можешь реально помочь и себе и людям, став моей рукой и верной соратницей в этом деле.
– А это реально? – чуть подумав, спросила Маша. – Найти что-то светлое и позитивное? Да и старые клюшки меня заклюют.
– Даже у самого плохого человека можно найти что-то хорошее. Главное тщательнее обыскивать, – с улыбкой произнес Петр. – Что же до старых клюшек, то не переживай. Царицу, добровольно посвятившую себя церкви, да еще и сохраняющую хорошие, доверительные отношения с царем, они не тронут. Испугаются моего гнева.
– И как это будет выглядеть? Признаться, я не понимаю, что можно сделать с этим царством тоски и скорби…
– Для начала провести ротацию. Потом все украсить, чтобы выглядело все свежо, светло и позитивно. Что еще? Ну, можно создать хор и оркестр для публичных выступлений. Подобрать песни. Музыку. Открыть типографию, где не перепечатывать унылые и грустные тексты, а постараться преподнести православие с его доброй, светлой стороны. Наверняка же такая имеется. Да не просто, а в картинках. Много что можно придумать. Не переживай, я помогу.
– Меня точно отравят, – усмехнулась Мария, явно ожившая от слов бывшего супруга.
– Патриарх Иов[45] мой союзник. Без него я бы не смог отменить законы, ущемляющие права раскольников. Да и диалог с ними не получился бы. Думаю, если у тебя что-то начнет получаться, я подключу его, и мы постараемся вывести эти процессы на общероссийский уровень. Церковь должна нести позитив и свет, а не угрюмую тоску. Тем более что сейчас уже идет тихая чистка в церкви, отправляющая наиболее реакционно и радикально настроенных иерархов обоих полов в лучший мир.
