"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

Тенака дошел до устья самой большой из пещер и помедлил, стараясь успокоиться.

Иного пути нет, сказал он себе — и вошел.

Внутри стоял кромешный мрак. Тенака двинулся вперед, спотыкаясь и вытянув руки перед собой.

Ход вел все дальше, петляя и переплетаясь с множеством других, а Тенака боролся с одолевающей его паникой. Это было все равно что пробираться по сотам. Так он и будет блуждать в этом мраке, пока не умрет от голода и жажды.

Он шел, придерживаясь за стену, но она внезапно оборвалась. Тенака двинулся дальше с вытянутыми руками. В лицо пахнуло холодом. Тенака остановился и прислушался. Ему казалось, что он вышел в какое-то широкое пространство, и он чувствовал людское присутствие.

— Я ищу Аста-хана, — гулко произнес он в пустоту. Молчание.

Что-то зашуршало справа и слева от него, и он замер на месте, скрестив руки на груди. Чьи-то руки трогали его — десятки рук. Они извлекли из ножен меч и кинжал Тенаки, а после исчезли.

— Назови свое имя! — произнес голос, сухой и враждебный, словно ветер пустыни.

— Тенака-хан.

— Тебя долго не было с нами.

— Теперь я вернулся.

— Мы это видим.

— Я не по своей воле покинул степи. Мне приказали.

— Для твоего же блага. Здесь тебя убили бы.

— Возможно.

— Зачем ты вернулся?

— На это не так просто ответить.

— Тогда не спеши с ответом.

— Я пришел, чтобы собрать армию и помочь своему другу.

— Дренайскому другу?

— Да.

— И что же случилось потом?

— Я услышал голос земли.

— Что она сказала тебе?

— Слов не было. Была тишина, но она проникла мне в самую душу. Земля признала меня своим сыном.

— Явиться сюда без зова значило обречь себя на смерть.

— Кто может сказать, был зов или нет?

— Я.

— Тогда скажи мне, Аста-хан, — был ли я призван?

Мрак упал с глаз Тенаки словно пелена, и он увидел себя в огромном зале. На стенах горели факелы, и их гладкая поверхность переливалась кристаллами всевозможных цветов, а с высокого потолочного свода свисали сверкающие копья сталактитов. Огромная пещера была полна народа — здесь собрались шаманы всех племен.

Тенака заморгал, привыкая к свету. Факелы зажглись не вдруг. Они горели давно — он был слеп.

— Сейчас я покажу тебе кое-что, Тенака, — сказал Аста-хан, подводя его к краю пещеры. — Вот дорога, которой ты шел ко мне.

Тенака увидел перед собой бездонную пропасть, через которую вел узкий каменный мост.

— Ты перешел через этот мост вслепую — а сталобыть, был призван. Следуй за мной!

Старый шаман перевел Тенаку обратно через мост в небольшой грот. Они сели на козью шкуру.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Аста-хан.

— Чтобы ты провел Испытание.

— Череп не нуждается в Испытании. Он намного сильнее своего противника и может победить его в обычном бою.

— Где погибнут тысячи наших братьев.

— Так уж заведено у надиров, Тенака.

— Если прибегнуть к Испытанию, умрут только двое.

— Говори прямо, юноша! Без Испытания тебе не получить власть. А с ним у тебя появляется один шанс из трех. Ты в самом деле стремишься предотвратить междоусобицу?

— В самом деле. Мечта Ульрика владеет мной. Я хочу, чтобы надиры стали едины.

— А как же твои дренайские друзья?

— Они останутся моими друзьями.

— Я не дурак, Тенака-хан. Я прожил много-много лет и умею читать в людских сердцах. Дай мне руку, и я прочту твое. Но знай: если я найду в нем обман, я убью тебя.

Тенака протянул старику руку. Тот подержал ее несколько минут и отпустил.

— Власть шаманов проявляется по-разному. Мы редко вмешиваемся напрямую в жизнь племен — понимаешь?

— Понимаю.

— Я решил удовлетворить твою просьбу. Но Череп, узнав об этом, вызовет тебя на поединок — это уж непременно. Сам он биться не будет, а выставит бойца.

— Я понял.

— Хочешь знать, кто будет драться с тобой?

— Нет. Это не существенно.

— Ты крепко уверен в себе.

— Я — Тенака-хан.

Долина Упокоения простиралась между двумя грядами чугунно-серых гор, именуемых Великанскими, и Ульрик сам назначил это место для своего погребения. Великого полководца тешила мысль о том, что вечные каменные стражи будут охранять его бренные останки. Гробница, выстроенная из песчаника, была облицована мрамором. Сорок тысяч рабов погибло при возведении этого мавзолея, имевшего вид короны, которую Ульрик так и не надел на себя. Шесть остроконечных башен окружали белый купол, и знаки, высеченные на каждой грани, оповещали весь мир и все последующие поколения, что здесь лежит Ульрик Завоеватель, величайший надирский полководец всех времен.

Но склонность Ульрика к иронии и после его кончины проявилась в этой мертвенно-бледной громаде. Единственное изваяние хана представляло его верхом на степной лошадке, с царской короной на голове. Статуя, поставленная в шестидесяти футах над землей, в глубине каменной арки, должна была изображать Ульрика под стенами Дрос-Дельноха — единственного места, где он потерпел поражение. Корона была измышлением вентрийских скульпторов, у которых в голове не укладывалось, как можно командовать несметными армиями, не будучи королем. Шутка вышла тонкой — Ульрик оценил бы ее.

К востоку и западу от гробницы расположились армии двух враждующих родичей: Ширрата Острого Ножа и Цзубоя Черепа. Более ста пятидесяти тысяч человек ждали, чем закончится Испытание.

Тенака тоже привел своих людей в долину. Он сидел на своем дренайском жеребце прямой как стрела, и Гитаси, ехавший рядом, пыжился от гордости. Он, Гитаси, больше не нотас — он снова стал человеком.

Тенака-хан сошел с коня южнее гробницы. Весть о его прибытии уже разнеслась по обоим лагерям, и сотни воинов стали стягиваться к месту его стоянки.

Женщины Гитаси поспешно ставили юрты, а мужчины, обиходив коней, рассаживались вокруг Тенаки-хана. Он сидел на земле, поджав ноги, и смотрел отсутствующим взглядом на гробницу, не замечая подходящих.

Внезапно на него упала тень. Он выждал, дав оскорбителю время, и плавным движением поднялся на ноги. Этот миг должен был настать — он служил начальным ходом в не слишком замысловатой игре.

— Ты и есть полукровка? — спросил стоящий рядом человек. Он был молод, лет двадцать пять — тридцать, и высок для надира.

Тенака окинул его холодным взглядом, отметив твердую стойку, узкие бедра и широкие плечи, мощные руки и выпуклую грудь. Он был бойцом, и от него веяло уверенностью. Он-то, должно быть, и будет поединщиком.

— Ты сам-то кто, дитя? — спросил Тенака-хан.

— Я чистокровный надирский воин, сын надирского воина. Мне не по нраву, когда тварь смешанной породы оскверняет гробницу Ульрика.

— Тогда уходи и гавкай в другом месте, — сказал Тенака. Воин улыбнулся.

— К чему попусту тратить слова? Я пришел, чтобы убить тебя — это ясно всем. Так давай же начнем.

— Ты слишком молод, чтобы желать себе смерти. А я недостаточно стар, чтобы тебе в ней отказать. Как тебя зовут?

— Пурцай. Зачем тебе мое имя?

— Если уж приходится убивать брата, надо хоть имя его узнать. Глядишь, и помяну когда-нибудь. Доставай свой меч, сынок.

Толпа отхлынула назад, образовав около бойцов огромный круг. Пурцай вынул кривую саблю и кинжал, Тенака достал свой короткий меч и ловко поймал нож, брошенный ему Субодаем.

Поединок начался.

Среди кочевников Пурцай выделялся своим мастерством. Он превосходно владел ногами и обладал гибкостью, недостижимой для приземистых, коренастых надиров. Его проворство поражало, и хладнокровие никогда не изменяло ему.

Он умер через две минуты.

Субодай, присев и уперев руки в бедра, вытаращился на его труп. Потом пнул мертвеца и плюнул на него. Ухмыльнулся зрителям, плюнул еще раз и ногой перекатил тело на спину.

— А ведь это лучшее, что у вас имелось! — Он с насмешливым участием покачал головой. — Что же с вами-то| будет?

Тенака, пригнувшись, вошел в свою юрту. Там на меховом ковре сидел Ингис и пил найис, хмельной напиток из козьего молока. Тенака сел напротив него.