Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шаргородский Григорий Константинович

Ну что же, будем отталкиваться от этого.

– Евсей, давай сделаем так. Я постараюсь добиться для тебя хоть какой-то службы, а ты перестанешь взбрыкивать. Мне не нужна твоя верная служба, но хотелось бы общаться без хамства.

Казак что-то пробурчал в ответ, но возражать не стал.

– И еще касаемо добычи. Я понимаю, что для тебя это дело святое, однако давай договоримся. Берем только деньги, и не больше ста рублей. Остального не трогаем. Так мы не будем нарываться на лишние проблемы и не уйдем пустыми. Добро?

Казак выдержал солидную паузу, посмотрел мне в глаза и, криво улыбнувшись, выдавил из себя:

– Добро.

После этого он удобнее устроился в кресле и закрыл глаза.

Мне и самому хотелось подремать, тем более что завтра будет нелегкий день, а ночевка в одежде и без перехода в горизонтальное положение вряд ли прибавит нам много сил.

Глава 7

Ночь я провел на удивление неплохо, несмотря на сон в одежде и сидячее положение. Евсей тоже выглядел отдохнувшим и явно принявшим для себя какое-то важное решение. Его апатия исчезла, вернув на лицо сосредоточенность. Добавилось еще кое-что – он явно провел между нами определенную черту. Простоты общения больше не будет, но работать с ним станет намного легче. Теперь я для него негласный начальник, по крайней мере, пока буду выполнять взятые на себя обязательства.

А это, скажу я вам, очень непростая задача. Удастся ли договориться с генерал-губернатором, если наш разговор вообще состоится? В моей голове роились лишь планы и полупрозрачные задумки.

Впрочем, если не выгорит в Омске, поговорю с Дмитрием Ивановичем. Уверен, он войдет в положение казака, особенно если я его очень об этом попрошу.

– Скоро прибываем, – заявил принесший нам чай проводник.

Информация была к месту, потому что догадаться об этом самостоятельно было невозможно. Мало того что мне совершенно незнакомы эти просторы, так еще и за окном мелькали только смутные силуэты, скрытые густым кружевом морозного рисунка. Но, присмотревшись, можно было заметить, что ставшего уже привычным леса снаружи теперь нет, лишь небольшие рощицы проплывали мимо бегущего по рельсам состава.

Получив подсказку проводника, мы быстро закончили со скромным завтраком и стали собираться. Поэтому, как только состав остановился, сразу направились в коридор.

Как бы оперативно мы ни продвигались, проводник все равно оказался шустрее, и на перроне нас ждал весь наш багаж. А рядом с чемоданами, иронично на них поглядывая, переминался с ноги на ногу молодой городовой.

И все же первым меня в этом городе поприветствовал лютый мороз.

Или это мне так показалось после теплого вагона. Вряд ли, конечно. Ох, чувствую, нелегко мне придется за пределами родного Топинска. Странно называть родным город, в котором прожил всего-то несколько месяцев, но, во-первых, для этого мира я родился именно там, а во-вторых, очень уж мне понравился этот сказочный городишко. К примеру, хотя бы тем, что климат там был намного мягче, чем в Омске. В который раз Стылая Топь противоречит своему названию.

В общем, стиснувший меня в жестких и не самых радушных объятиях мороз напомнил, что чаще всего жизнь состоит из сплошных контрастов.

Встречавший нас городовой был примечательной личностью. В хоть и теплой, но все же уставной шинели ему наверняка было холодно, но настроения парня этот факт ничуть не портил.

– Ваше благородие, – вытянулся он в струнку, – позвольте приветствовать вас в славном городе Омске. Меня зовут Андрюха Ермолов. Его высокоблагородие велели сопроводить вас сначала в гостиницу, а затем доставить пред его ясные очи.

Судя по бровям и веснушкам на довольном лице, под папахой у Андрея не только рыжий волос, но и сотня бесенят в черепушке.

– Ну, сопровождай, если велели, Андрюха Ермолов.

От моего шутливого тона улыбка молодого городового стала еще шире.

– У тя щас ряха треснет, – недовольно проворчал Евсей, – и зубы вымерзнут.

– Не, – задорно тряхнул припорошенной снегом папахой городовой, – получалось и шире, а морда цела осталась. Зубы же у меня вообще крепкие. Сколько раз кулаком прикладывались, ни один не вылетел.

– Плохо прикладывались, – фыркнул оборотень, но явно подобрел к беззлобному малому.

Подхватив два самых больших чемодана, Андрюха направился к зданию вокзала. На перроне остался лишь баул Евсея, так что дальше я проследовал как белый человек.

Здание вокзала, конечно, было намного больше, чем в Топинске, и радовало взгляд своим внутренним убранством. Не пожалели архитекторы и городские власти ни мрамора, ни вишни на деревянные детали. В общем, выглядело богато.

После вокзала вид привокзальной площади как бы уже и не удивил, хотя разница с Топинском была колоссальна. Сама площадь как минимум втрое шире. Дома вокруг площади выглядели солиднее, отличаясь как габаритами, так и изысками экстерьера.

Но самое главное, на пространстве привокзальной площади на каждые три экземпляра гужевого транспорта наличествовал как минимум один агрегат с паровой тягой. Я впервые увидел трамвай этого мира. Выглядел он, конечно, наряднее, но не так чтобы уж сильно впечатлял экзотичностью. Это было что-то среднее между трамваем и паровозом, опять же учитывая отсутствие дымовой трубы. Живи во мне страсть к стимпанку – наверное, был бы разочарован.

Паромобили по экзотике убежали от трамваев недалеко, но особый колорит в них все же присутствовал. Из общего для этих агрегатов имелись лишь особые обводы паропроводящих труб и фары, похожие на выпученные глаза монстров. В остальном два одинаковых паромобиля из десятка в поле зрения найти было невозможно. Служебный транспорт полиции выглядел эдаким строгим военным среди безвкусно разряженных франтов. Он был черен и длиной лишь немногим недотягивал до лимузина.

То, что эту махину прислали именно за нами, было понятно по одетому в укороченную, но все же форменную шинель водителю.

При виде Андрюхи он выскочил из явно теплого салона и побежал открывать багажный отсек сзади паромобиля. Евсей направился вслед за городовыми, а я, не дожидаясь приглашения, полез в пассажирский салон. Немного повозился с ручкой, которая поднималась вверх.

Не лимузин, конечно, но тоже неплохо. Два длинных диванчика тянулись вдоль бортов и сходились сзади. Никаких отсеков для заключенных я не заметил, значит, этот транспорт предназначен либо для начальства, либо для перевозки личного состава. Точно определить было трудно. Диваны хоть и имели кожаную обивку, но до начальственного блеска, особенно имперского пошиба, интерьеру далековато.

Как только водитель с Андрюхой разместились в водительском отсеке, а Евсей присоединился ко мне, наш аппарат обрел герметизацию. Температура внутри тут же поднялась до вполне комфортной.

От таких метаморфоз выходить наружу хотелось все меньше и меньше, а ведь придется. Что-то мне подсказывало, что и по морозцу нужно будет побегать, да и в сугробы понырять при необходимости. Вряд ли меня притащили из Топинска только для прогулки по теплым залам полицейской управы или резиденции генерал-губернатора.

До ведомственной гостиницы пришлось ехать минут двадцать. У меня уже начало появляться опасение, что законопатят командировочных в какой-то клоповник, не учитывая их эстетических предпочтений.

К счастью, небольшая гостиница выглядела довольно опрятно, особенно на втором и третьем этаже, который был явно предназначен для господ офицеров.

Сразу бросилось в глаза то, что весь обслуживающий персонал состоял из мужиков, которые с трудом натягивали вежливые улыбки на битые жизнью физиономии. Это явно были ветераны либо полиции, либо армии. Об этом же говорила слабая подвижность одной из конечностей, которая имелась почти у всех. Впрочем, свою работу они выполняли безукоризненно.

Конечно, я бы предпочел милых горничных, но не в ведомственном же заведении. Евсея оставили на первом этаже, а меня Андрюха передал одному из угрюмых мужиков, при этом напомнив: