Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)
— Ну и пусть бы портрет висел! Раз танкер так назвали…
— И я так считаю. Но Дзержинский лично привёз мне Путина, — Воронцов нагнулся и вытащил из-под стола свёрнутый в трубочку портрет Президента, — Вот, даже ценник не оторвал: двадцать два рубля. Повесьте, говорит, а то не патриотично получается. Я говорю, нет вопросов. Сейчас звякну боцману, он найдёт подходящую рамку, и повесим Путина рядом с Доллежалем. А этот козёл говорит: «Нет! Доллежаля – надобно снять.» «Это ещё почему?» – спрашиваю. А он мне: «Разве не знаете, именно Доллежаля считают виновником аварии на Чернобыльской АЭС?»
— А он – виновник?
— Я не физик-ядерщик. Возможно. Но в Чернобыле не только Доллежаль руку-то приложил. Академик Александров тоже постарался. Ну и всякие разные секретари КПСС. Профессиональные менеджеры, вот наподобие вас. Короче, я Дзержинскому сказал: «Негоже морские традиции нарушать. Пока танкер называется «Академик Доллежаль», портрет тёзки должен висеть в капитанской каюте.»
— А Дзержинский?
— Он сказал: выбирайте. Или портрет Доллежаля, или годовая премия для команды. В следующий раз увижу в этой рамке не Путина, а Доллежаля – найду две тыщи причин, отчего премии не положено. Вот говно! Пришлось аккуратно вскрыть рамку и вставить Президента поверх академика. Камуфляж-мимикрия.
— А Николая Второго на кого заменили?
— Опять-таки камуфляж. До Дзержинского, у меня по левую руку висел портрет одного малоизвестного капитана второго ранга. Фамилия Воронцов. Имя-отчество – Евгений Ильич.
— Ваш… дед?
— Да. Погиб в 1941, во время эвакуации Таллина. Корейцы мою просьбу уважили. У них левая сторона – тоже особенная. Военачальник в бою ставит слева самого проверенного бойца, чтоб от удара подлого прикрывал. Но я оказался плохим лидером. Раз из-за долбаной премии заменил тёзку на Путина, я и решил: негоже деду на такой позор смотреть! Пошёл в книжный, выписал из Москвы портрет Николая Кровавого.
— Вы Николая Второго так назвали?
— Ах, ну вы же не в курсе! Да, Николая Второго. Кровавый оттого, что куча народу погибла под его мудрым руководством, — капитан отправил свёрнутый трубочкой фотопортрет Путина под стол. Звук характерный: металлическая корзинка для мусора, — Хватит лирики, пора к делу! Сейчас выходим из территориальных вод. Читайте.
Передо мной появился стандартный одноразовый контракт НХЭЛ на спотовую поставку. Я видел этот текст много раз, но никогда не подписывал сам. Такой «мелочью» занимался напрямую Директорат продаж.
— Грузополучатель: «Арктик Дримс, Лимитед», — указал я, — «Арктик Дримс»… Что-то я не помню, чтоб мы им когда-либо поставляли нефть.
— Не трудитесь, не вспомните. «Арктические Мечты» – туристическая контора, в Канаде. До GFC специализировалась на экологическом туризме, а с 2009 занимается чем попало.
— И отчего такой странный выбор?
— Родственные связи. Компания целиком и полностью принадлежит сестре моей ненаглядной супруги. Главное, получатель не будет доискиваться, почему на российском контракте отсутствует круглая печать, и отчего коносамент не отправлен по DHL, а прибыл на берег в портфеле старпома.
— Признайтесь, вы собираетесь на этом навариться.
— Совмещаем приятное с полезным. Оплата по спотовой цене на день отгрузки. «Арктик Дримс» мгновенно перепродаёт дальше, но уже по цене следующего дня. Если цена возросла за день всего на один доллар за баррель, а на танкере – чуть больше восьмисот тысяч баррелей…
— Неплохо!
— Я кой-чему научился у наших эффективных менегеров в Директорате перевозок! Вообще, если перепродажа спотовой поставки делается независимым брокером – это честная игра в рулетку, как и любая краткосрочная инвестиция на бирже. Можно крупно выиграть, и так же крупно проиграть. Но если у брокера есть высокопоставленный приятель в пароходстве, можно слегка менять график доставки. Всё равно, если подкрутить рулетку в свою пользу. Тогда в среднем выигрышей будет несколько больше, чем проигрышей. Нефтяная компания получит чуть меньше, зато брокер и тот парень из пароходства – набьют карманы.
— Метод классический. Только вот не знал, парни из Директората перевозок имеют… имели такой… весёлый дополнительный источник доходов. Подписывать?
— Вот тут и вот тут. Потом внизу на каждой страничке, и ещё – на коносаменте. А в прошедшем времени – вы зря. Думаете, если у «переходных управляющих» в Петербурге дорвутся руки до танкеров, они не станут химичить?
— Вы же сказали, у них нет опыта морских перевозок?
— Это чтобы ходить по морю нужен опыт. А воровать у работодателя? Такой «опыт» приходит быстро. Правда, без настоящего морского опыта, танкеры поломаются или потонут. Вот тогда-то лавочка и закроется окончательно.
Я отложил ручку, — Вам от меня ещё что-нибудь нужно?
— Нет, всё готово. Идите в изолятор. Минут через пятнадцать случится пожарная тревога. Доктор в курсе.
По дороге в изолятор я подумал: «Академик Доллежаль» – не самый крупный танкер. Танкер ледового класса всегда меньше среднего, коротышка. Никакого сравнения с монстрами, что возят нефть из Саудовской Аравии. А объём всё равно приличный – восемьсот тысяч баррелей! Кто говорит, месторождение в миллиард баррелей геологических запасов – неимоверно круто? Правильно Ланц сказал: миллиард баррелей – ненасытной Америке на один заглот.
Как и было предсказано, красный звонок громкого боя над дверью взорвался оглушительным стаккато. Доктор за столом невозмутимо приложился к кружке кофе и продолжил что-то печатать в ноутбуке. Нэт села на койке, протирая со сна глаза. Накачанная лекарствами Соф едва шевельнулась. Только Лацаро взвился и через тридцать секунд уже стоял, одетый в костюм «Телепузика», со спасательным жилетом на шее и с сумками в руках. Аппарат Маркони начал отбивать тревожные телеграммы:
— Что, пожар? Нет, ну как же может пожар, мы ведь только-только из порта. Пожарные учения, наверно, но тогда почему внезапно? Доктор, мистер Смайлс, а почему же вы не надеваете костюмы? Доктор, вы же сами говорили, если пожарная тревога, надо сразу в костюм.
— Сразу в костюм надо только вам, — прокричал доктор сквозь трели обезумевшего звонка, — Я обеспечиваю эвакуацию пострадавших, мистер Смайлс – помогает. Сейчас будет приказ капитана.
Звонок отключился, и из динамика корабельной трансляции раздался голос Воронцова по-английски:
— Внимание. Пожар на борту! Пожар на борту! Это не учения. Пожарная группа один – на палубу-четыре срочно! Для ликвидации возгорания! Пожарная группа два – на верхнюю палубу! Гидранты на товсь! Пожарная группа три – в изолятор! В распоряжение доктора! Машинному – стоять по расписанию-два!
— Вот видите – капитан сказал: не учения! Мамма миа! Что же делать? Зачем я сел на этот дурацкий танкер? Тут же нефть, правильно? — ещё пуще запаниковал Маркони.
— Да не волнуйтесь вы. Ситуация под контролем, — улыбнулся доктор, — Вам валерьянки накапать?
Из коридора раздались торопливые шаги. Матросы, в рабочих спасательных жилетах с фалами, и с жёлто-чёрными баллонами изолирующих противогазов «Dräger» за спиной, вошли в лазарет. Из коридора самую малость попахивало дымом, но филиппинцы улыбались беззаботно, а их дыхательные маски болтались на груди.
— Группа три, — сообщил старший, — Кого эвакуировать, доктор?
— Пока никого. Ждём приказа капитана.
Коротко вякнула сирена, и раздался голос Воронцова: — Внимание. Говорит капитан. Отбой пожарной тревоги. Повторяю: отбой пожарной тревоги. Возгорание ликвидировано. Персоналу машинного отделения – стоять по обычной вахте. Старший электрик, поднимитесь в рубку. Старший электрик – в рубку!
— Доктор, нам можно идти? — спросил старший команды три.
— Да, конечно идите, — ответил доктор, потом повернулся к обалдевшему Маркони, — А вы снимайте костюм. И как у вас быстро получилось! Долго тренировались?
— А правда уже всё? — спросил консультант, уродливыми оранжевыми перчатками прижимая к груди сумку со стразиками.
— Правда, правда. Капитан сказал: отбой. Возгорание – ликвидировано. Хотите валерьяночки?
Извлечение толстяка-консультанта из спасательного костюма потребовало совместных усилий: доктора и моих. Как Маркони умудрился запрыгнуть в костюм всего за полминуты? Я сидел на полу, и тянул неподатливую губчатую резину вниз. Доктор, скинув туфли и встав на пустую койку, освобождал рукава. Сдувшийся Маркони не прилагал никаких усилий, хорошо хоть не мешал своим треском.
Управившись с костюмом, доктор напоил Маркони валерьянкой и увёл устраивать в другую каюту.
— Что это было? — спросила Нэт как только мы остались одни.
— Радиорубка сгорела.
— Именно радиорубка? Откуда ты знаешь?
— Догадался. Я тебе не говорил, что знаю о морских перевозках? Сначала пожарная тревога, и первую пожарную группу послали на палубу-четыре. Потушили быстро, но капитан сразу вызвал старшего электрика на мостик. Когда сгорают радиорубки, именно так и бывает. Как ты себя чувствуешь?
