Николай Бенгин - Командировочные расходы
– Ну, не знаю… о, черт, Ольга! Ты куда?!
– Догадайся.
Ольга легко взбежала по ступенькам к покрытой ярким дорианским узором, предательски полуоткрытой двери. Со своего места Штимер видел лепной потолок погруженного в сумрак холла, неяркие огоньки светильников… Секунду Ольга постояла на пороге, а затем, решительно распахнув дверь, шагнула внутрь.
Есаул уже мчался по тропинке. Мельком он увидел странное выражение на лице продолжавшего стоять командора – настороженность и удовлетворение одновременно. За Ольгой медленно и совершенно бесшумно закрывалась входная дверь, и у есаула возникло отчетливое ощущение захлопывающейся ловушки.
– Ольга! – не своим голосом заорал он, понимая, что уже никак не успеет добежать прежде, чем захлопнется дверь. – Назад!!
За спиной слышалось пыхтение бегущего следом Петра, но куда ему было до есаула, да и смокинг наверняка давал о себе знать. Штимер на ходу вытащил лазерник, прикидывая, как бы высадить дверь и гарантированно никого при этом не зацепить.
– Ты чего кричишь? – Ольга вновь появилась на пороге, удивленно глядя на прыгающего через ступеньки есаула. – Ой!
Толкнув плечом не успевшую отскочить девушку, есаул влетел в холл. Огромная люстра, усыпанная множеством тусклых огней, с трудом освещала сама себя. Стены помещения невнятными контурами проступали из полумрака. В углах висела плотная тьма. Штимер, слегка ослепленный яркими огнями крыльца, остановился, давая глазам привыкнуть. Он уже чувствовал, что в холле никого, кроме них, нет, но одно дело чувствовать, совсем другое – быть уверенным. Вбежавший следом Петр с налета пихнул его в спину, не забыв снова чувствительно наступить на пятку.
– Это я, – задыхаясь, прошипел он в затылок есаулу.
– Не сомневаюсь, – Штимер осторожно двинулся к дальнему углу. – Оружие при тебе?
– Шокер, – в шепоте Петра звучала отвага, – я держу его в руке.
– Сейчас же убери в кобуру!
– Зачем это?
– Потом объясню. Не при всех.
Под обиженное сопение за спиной Штимер прошел через холл. Теперь он уже хорошо различал и маленький вычурный столик в углу, и полукруглый проход во внутренние помещения. Только стены по-прежнему выглядели как-то размыто. Штимер провел ладонью по шероховатой поверхности одной из них. На ощупь стена казалась обычной.
– Все в порядке? – силуэт командора появился в дверном проеме. – Надеюсь, никто не пострадал?
Командор остановился рядом с продолжавшей молчать Ольгой Стайн, заходить внутрь он явно не спешил.
– А как тут свет зажечь? – откликнулся Штимер. – А то, может, кто и пострадал, да я не вижу.
– Включить стандартный уровень освещения, – распорядился командор. Штимер успел зажмуриться, а Петр нет.
– Да черт тебя побери! – рассердился есаул, когда Петр от неожиданно яркого света опять наступил ему на пятку. – Либо перестань ходить за мной, либо смотри под ноги!
Гигантская люстра, созданная из длинных, сросшихся между собой кристаллов, полыхала. Если раньше чуть-чуть светились самые кончики камней, то теперь комнату заливал поток хрустального света. Штимер покосился в сторону прохода, ведущего во внутренние помещения каюты. Там тоже вспыхнул свет, и теперь стал хорошо виден пустой коридор, а точнее мост над пропастью, повисший меж двух водопадов. Никакой угрозы с той стороны есаул не ощутил, но и шастать по этой каюте наобум тоже не хотелось.
Петр за спиной сдавленно ахнул. Штимер, наконец, как следует разглядел холл и про себя согласился, что зрелище впечатляет. Ленты, черные и серебряные, кружили по монотонно-серому фону стен, то прочерчивая на них замысловатые линии, то вовсе не касаясь. Плывущие вниз языки молочно-белого тумана цеплялись на эти мерцающие полосы или каскадами падали вниз. Штимер уставился на стену, чувствуя, как легче становится дышать, как в душе рождается ощущение полета и еще какое-то смутное, явно предосудительное, но удивительно сладкое чувство.
– Свобода… – прошептал сзади Петр.
– Либерализм, – командор, оказывается, обладал тонким слухом, – точное название картины – «Либерализм», хотя по сути это, конечно, одно и то же. Итак, господин Штимер, я предлагаю вам спрятать оружие и еще раз связаться с хозяином апартаментов. Возможно, он забыл о данном приглашении и ушел, или лег отдохнуть.
– Вряд ли, – Штимер с трудом оторвал взгляд от стены и, сунув лазерник в кобуру, принялся водить пальцем по пассажирскому браслету. – А ты, Петр, не таращился бы попусту. Сам видишь, произведение абстрактное, э-э-э… формалистическое, к настоящему классическому искусству отношения не имеет.
Петр, пробормотав что-то неразборчивое про классическое искусство, принялся, не отрывая глаз от картины, прохаживаться по холлу, то отходя подальше, то чуть не утыкаясь носом в туман.
– И, ради всего святого, отойди куда-нибудь подальше, – проворчал Штимер, когда ботинки Петра вновь оказались в опасной близости от его собственных.
– Пожалуйста, отойду, – обиделся Петр, – так это и есть люкс Третьего уровня?
– Разумеется, – командор по-прежнему не торопился проходить внутрь каюты, внимательно разглядывая мерцающий на стене шедевр. – Между прочим, никто из вас не трогал картину руками? Может быть, в темноте, случайно? Должен заметить, что это довольно дорогостоящее произведение искусства с открытой, то есть незащищенной активной матрицей. Нет? Хорошо. Итак, что там, господин Штимер?
– Не отвечает… А, подождите… – есаул уставился на свой браслет, но, как оказалось, на связь вышел вовсе не атташе. Звонил чем-то рассерженный Биллинг. Штимер так и не понял, на что тот злился и чего хотел. Закончив разговор, он пожал плечами и опять принялся разглядывать картину с очень сомнительным названием «Либерализм». Первое потрясающее впечатление уже прошло, да и мысли теперь были заняты совсем другим.
– Так что делать будем, господин командор?
– Ничего. – Командор мельком глянул на свой браслет. – Пассажир, очевидно, отдыхает, и у меня нет оснований его тревожить.
– Удивительно, что вы сами не тревожитесь, – промолвила Ольга, до сих пор неподвижно стоявшая у входа. – Вы же сюда не так просто спешили, и уличная арка распахнута, и дверь была открыта, и хозяин каюты не отзывается…
– Не надо меня учить, когда тревожиться, когда нет, – огрызнулся командор. – Я настаиваю, что ваше присутствие здесь излишне и нежелательно.
– Странно. До сих пор мне казалось, что «Лотос» хоть и не новое, но вполне респектабельное судно с прекрасными традициями и внимательным экипажем. Я как раз собиралась написать об этом в путевых очерках.
– И вам никто не препятствует заняться этим прямо сейчас. Наш корабль действительно заслуживает самых высоких оценок. Но, если вы журналист и пишете для каких-то изданий, не стоит игнорировать установленные на корабле правила и порядки.
– Я пишу не для «каких-то изданий». Я сотрудничаю с шоу-журналами класса не ниже «Два А»!
– Рад за вас, однако это мало что меняет…
– Честно говоря, я тоже не понимаю, – вмешался Штимер, – почему вы так уверены, что с нашим Крнгут… как его там… лордом, все в порядке?
– Все просто, – командор поддернул вверх левый рукав, показывая свой браслет, раза в два более широкий, чем пассажирский, – уверяю вас, что ни с господином Крнгроссвор’лордом, ни с кем-либо еще на Третьем или Четвертом уровне в данный момент ничего плохого не происходит. В случае резкого ухудшения здоровья любого из пассажиров, это устройство дало бы знать. Да еще как!
Командор постучал полированным ногтем по браслету, и тот отозвался резким вибрирующим звуком, на матовой поверхности вспыхнули две алые скрещенные линии. Звук усилился, сменился ровным басовитым гудением. Скрещенные линии окрасились черным.
– Впечатляет, – проворчал Штимер. Командор с обескураженным видом поднял на него глаза и тут до Штимера дошло. Он все понял еще до того, как из глубины апартаментов, вторя командорскому браслету, завопила сирена…
Надо шагнуть в сторону и развернуться… Лазерник уже в ладони – это хорошо… Холл пуст… Коридор пуст… Где Петр?.. Оглянуться на командора – так и стоит, выпучив глаза… Где Петр?!.. У кого-то совсем плохо со здоровьем… Сирена – со стороны коридора… В самом коридоре – никого. Вперед!
Штимер бежал по широкому, висящему меж водопадами мосту. Сзади нечленораздельно кричал командор, впереди вопила сирена, и Петра нигде не было видно.
– Я тебя, конечно, просил – отойти, но не настолько же, – бормотал есаул, пытаясь разглядеть другой конец моста. Зеленоватая прозрачная стена падающей воды справа и бирюзовая, но точно такая же – слева, падали и падали в туманную бездну. В какой-то момент Штимеру показалось, что он вообще бежит вниз головой.
Зеркальная арка в конце моста удваивала перспективу. Есаул, купившись на этот нехитрый оптический фокус, чуть ногу не подвернул, когда мост совершенно внезапно исчез, а, вместо него возник шикарный, устланный коврами холл с высокими дверями по одной стороне и бассейном посредине. Из противоположенного угла холла навстречу есаулу торопливо выкатился санитарный робот, проехал по инерции пару метров и остановился, бессильно свесив манипуляторы. Есаул мельком огляделся: замысловатые двери, каждая под отдельной аркой и каждая своей собственной изысканной формы, сверху донизу покрытые кристаллами, как та люстра в холле, мерцали хрустальными отблесками. Невысокий бортик бассейна мягко сиял золотом, внутри плавали райского вида рыбки. Все выглядело изысканно и бестолково. Штимер выругался сквозь зубы и притормозил, соображая, с какой стороны звучит сирена. Как раз в этот момент она смолкла, оставив после себя тонкий звон в ушах.
