Александр Машонин - Зодиакальный свет
Офицеры в приёмной вскочили, с похвальной чёткостью вскинули руки в приветствии. Герметичные двери тамбура разошлись в стороны, а затем так же мягко сомкнулись за спиной вошедших. Длина коридорчика была рассчитана таким образом, чтобы пройти его, не останавливаясь, пока закрываются створки позади и открываются впереди.
– Прошу Вас… Сенатор, – Вейдер указал даме на одно из кресел, сам сел напротив по другую сторону «ножки» Т-образного стола. – Я не случайно продолжаю так Вас называть. В своё время я имел возможность наблюдать за Вашей работой в Сенате. Начиная с кризиса на Орто Плутонии. Не побоюсь этого слова, результаты были блестящими.
– Благодарю Вас за столь лестную оценку, – сказала она. – Но Вы же не об этом хотели побеседовать?
– Не только об этом. Скажите, чем Вы занимаетесь теперь, после, м-м… отставки с поста директора станции «Румелия»?
– У меня бизнес. Акционерное общество, охрана, перевозки, ремонт кораблей. Ничего противозаконного даже по строгим правилам Нового Порядка.
– Я и не сомневался. Вам всегда была свойственна социальная чистоплотность. Что если я предложу Вам другой род занятий? Как раз ищу себе помощника по организационным вопросам…
– Позвольте узнать, что приключилось с прежним лицом, занимавшим этот пост? – спросила она.
– Пришлось его понизить.
– Укоротили на целую голову? – сочувственно уточнила она.
– Сенатор, с Вашим опытом и умом могли бы меньше доверять глупым слухам. Имей я привычку убивать за любую плохо сделанную работу, в моей администрации давно кончился бы персонал. Нет, такой чести удостаиваются лишь особо… талантливые. А тот человек… Он был недостаточно расторопен для подобной должности. Пришлось отправить его руководить участком, который ему по силам. Кстати, очень жаль, у него отменная память и прекрасный стиль изложения вопросов.
Чучи молчала. Вейдеру пришлось напомнить вопрос:
– Так я жду. Что Вы скажете на моё предложение?
– Боюсь, милорд, буду вынуждена отказаться. Мне нравится моя нынешняя работа, у нашего АО интересные проекты, хотелось бы воплотить их в жизнь.
– Сейчас в Галактике для частного бизнеса наступили непростые времена, – как бы в задумчивости произнёс Вейдер. – Вы уверены, что сможете преодолеть все трудности?
– Очень надеюсь, что справимся. Не хотелось бы хвастать, но у нас превосходные специалисты и современная производственная база.
– А если трудности будут нарастать, и придётся закрыть предприятие? – настаивал он. – Возможно, следует дальше смотреть в перспективу? На посту, который предлагаю Вам я, у Вас будет возможность помочь своим друзьям.
– Милорд, Вы стали настоящим политиком! – рассмеялась Чучи, будто и впрямь узнала его. – Кнут и пряник в одной фразе, весьма тонко. Не совестно пугать слабую женщину?
– Вы никогда не были слабой… Рийо. Может быть, казались такой, но лишь казались.
– Раз так, Вам должно быть понятно, что раз Сенатор говорит «нет», она приняла решение и будет его придерживаться.
Двусмысленность её фразы была изящна и кольнула Вейдера в самое сердце, туда, где, как он наивно полагал, не осталось ничего, способного чувствовать. О ком говорит эта женщина? О себе? Или о ком-то другой, кто так же умела – о, как умела! – настоять на своём? Проклятье… Стоп, стоп. Паранойя, как и шизофрения, полезна, когда она в меру. Если же дать им волю, очень быстро начинаются проблемы. От кого Чучи могла бы узнать правду? В пределах досягаемости таких существ не осталось, кроме самого Императора, конечно. Случайное совпадение, не более того.
– Всё же, я настоятельно рекомендовал бы Вам ещё раз обдумать моё предложение, – произнёс он.
– Хорошо. Обещаю сделать это по завершении своих проектов. Но не в случае их провала, – ответила Чучи. – Покидать соратников в трудный час просто… некрасиво.
Прекрасный ход, отметил про себя Вейдер. Таким образом, у него оказываются связанными руки. Будучи в ней заинтересован, он не сможет ставить палки в колёса её бизнесу, иначе она не пойдёт служить ему по доброй воле. А подневольный исполнитель предаёт при первой же возможности. Вслух он сказал:
– Отрадно, что Вы так дальновидны. И мудры.
– У меня были хорошие наставницы, – Чучи употребила архаичный кореллианский суффикс «-inen», снова вольно или невольно подчеркнув женский род.
– Могу я предложить Вам напитки? – Вейдер пытался себя убедить, что руководствуется элементарной вежливостью, сам прекрасно понимая нелепость отговорки. Где он и где вежливость! На самом деле, ему хотелось подольше удержать в кабинете эту бесстрашную и галактически привлекательную женщину.
– Только холодный чай, благодарю Вас, – наклонила голову панторанка. – Вы сможете ко мне присоединиться?
Лорд невесело усмехнулся, и усмешка, как всегда, вызвала боль в лице:
– Эта маска мешает мне принимать пищу, но, к счастью, не пить.
– Милорд, а можно что-нибудь сделать с этой давящей тишиной? – спросила она. – Отвыкла, знаете ли, от такой звукоизоляции, на кораблях и базах есть непременный фон, пусть и слабый.
– Музыка? – предложил Вейдер. – Сомневаюсь только, что у меня найдётся что-либо приятное для Вашего слуха.
– Эноо… Имперские марши, пожалуй, действительно, лучше оставить для строевых смотров. Погодите-ка, вот тут, кажется, что-то есть, – Чучи оттянула край краги и достала одну из кристаллозаписей, лежавших в маленьких кармашках внутренней стороны. – Это я слушаю довольно часто. Вас не затруднит включить случайный порядок воспроизведения? И чуть тише. Да.
Смотри-ка, она уже командует, слегка удивился Вейдер. Впрочем, сейчас, вдали от глаз подчинённых, он не прочь был проявить немного галантности к даме. Может, в конце концов, он не давать указания или требовать отчёта, а просто побеседовать с умным человеком?
Они пили чай – Чучи из конической чашки, Вейдер – через трубочку, вставленную в дыхательную маску. Не слишком удобно, но, хотя бы, так: не будь этой возможности, ему слишком часто приходилось бы снимать маску в гипербарической камере, ещё одно неудобство до кучи ко всем остальным. Говорили на разные темы, так сказать, «в целом по Галактике». Панторанка признавала – да попробовала бы она не признать очевидное! – что многие проекты имперских властей приносят пользу. Хотя часто спорила с тем, насколько эта польза велика и однозначна. Облекая свои суждения в максимально тактичные формулировки, она, по сути, раскритиковала национальную и военную политику Императора в пух и прах.
– Вот Вам пример, – говорила она. – До нынешнего года моя раса считалась «базовой линией», теперь, согласно указу Императора, попала в число хуманов. Разве не глупость?
– Вы напрасно ожидаете от меня критики решений Императора, – ответил Вейдер. – Я служу ему и Империи, не забывайте. А во-вторых, Вы умная женщина и должны знать, что разделение «человек – хуман» в значительной мере условно. Для талантливых существ оно не преграда. Вот вам пример, коммодор Траун. Или Инквизитор Джерек. Сам Император высоко их ценит. Было бы желание служить. А у большинства из вас этого желания ноль целых, ноль десятых. Зачем далеко ходить…
Внезапно Лорд ситов осёкся и замолчал. Вот уже минуту нечто странное слабо, на грани подсознания, но очень настойчиво билось в висок, и сейчас он осознал, что слышит слишком знакомую и памятную мелодию. Мелодию, которую Вейдер меньше всего желал бы услышать вновь. Он протянул руку, чтобы остановить запись, и немного не рассчитал усилия. Сенсор сломался под механическими пальцами. Музыка продолжала звучать и, кажется, стала только громче.
– Сожалею, что вызвала Ваше неудовольствие, милорд, – очень мягко произнесла Рийо. – Не знала, что…
– Я Вас более не задерживаю, – прервал он, стараясь не выдать раздражения интонацией. – И постарайтесь не попадаться мне на глаза, пока не примете правильное решение. Иначе неприятности в бизнесе покажутся Вам детской забавой.
– Как Вам будет угодно, – сказала панторанка, поднялась с места, неспешно поставила чашку и с достоинством удалилась. Герметичные двери одна за другой сомкнулись за её спиной.
– Ремонтника ко мне в кабинет! – распорядился Вейдер, включив селектор. Музыка продолжала звучать, вновь рождая в мозгу ненужные ассоциации и воспоминания. Сначала сон, теперь ещё это, одно к одному. Менее чем через тридцать секунд небольшой ремонтный дройд скользнул в помещение. Вскрыл манипулятором неисправную панель, и запись, наконец, умолкла. Лорд испытал невыносимое облегчение. Эту мелодию, будь она трижды проклята, сочинил на Набу придворный композитор пятнадцать лет назад. Она звучала на его, Вейдера, свадьбе. То есть, тогда ещё Анакина Скайуокера, не всемогущего лорда, а молодого ученика, который, тем не менее, успел добиться большего, чем иные джедаи. Лорду почудилось, что он снова слышит звуки той самой музыки. Оглянувшись машинально на стол, он убедился, что проигрыватель по-прежнему отключен, и дройд сноровисто меняет детали под сенсорной панелью. Так откуда же эта мелодия?? Ему казалось, она льётся отовсюду, приходит волнами, то ослабевая до грани слышимости, то нарастая скрипичными переливами. Пронзительная и щемящая, чистая и светлая, как сама любовь. Перед мысленным взором Вейдера начали возникать странные видения. Смуглые девичьи руки дирижируют рябью на поверхности воды, сверкающие, как хрусталь, капли висят над водной гладью, будто в невесомости, сливаются одна за другой в прозрачный искристый шарик. И, наконец, отовсюду ударил мягкий призрачный свет. Лорд уже не видел, как дёрнулся и замер дройд-ремонтник, и из его нутра потянулся тонкий чёрный дымок. Перед его глазами застыла навеки впечатанная в память панорама. Широко раскинувшееся синее зеркало озера, зелёные горы, перечёркнутые посередине тонкими завитками облаков, опускающееся за них светило, деревья над головой, резная балюстрада из светлого камня, возле которой они стояли тогда, влюблённые и счастливые, как никто в мире. На миг ему показалось, что вернувшимся обонянием он чувствует аромат тех цветов, что отцвели пятнадцать лет назад.
