Максим Резниченко - Человек из прошлого
– И кто это? Я знаю его? – интересуется наш невольный соучастник.
– Вряд ли. Но знакомство будет познавательным – обещаю тебе.
– Ладно, подождем, если нужно, – Клаус последовал нашему примеру и «достал» себе стул. – Как вы вообще собираетесь проводить исследования, ставить опыты?
Леня молча вытянул из ножен на поясе короткий, но широкий нож. Его лезвие уже вымазано ядом.
– Не понял, – сразу напрягается Клаус.
– Сам все увидишь, – резко отвечаю я, уже не в силах сдерживать рвущееся наружу раздражение.
– Не переживай, – устало добавляет Леня. – Никто не пострадает.
– Я не переживаю, – нервно бросает Клаус.
– Тихо! – вскидываю вверх руку, а другой – тяну из ножен свой клинок, чье лезвие также вымазано ядом.
Вслед за мной Леня встал со стула и, перехватив поудобнее свой нож, занял место справа от входа. Клаус также вскочил на ноги, но, как мне кажется, он больше готовился немедленно покинуть этот сон, чем принять участие в нашей акции. Пусть. Нам он уже не нужен. Пока. Хотя мы рассматривали вариант с его устранением, но Клаус оказался слишком нервным и осторожным. Ничего, мы достанем его по-другому, так или иначе.
Приглушенные мягкой почвой шаги снаружи. Леня ловит мой взгляд и, едва улыбнувшись, кивает. Улыбаюсь в ответ уголками губ, и в следующий миг в хижину входит женщина.
Все происходит за несколько ударов сердца.
Леня шагает к ней, одной рукой зажимает рот, а второй делает быстрый, аккуратный надрез на шее. Расширившиеся от ужаса глаза перебегают по нам испуганным взглядом. Из крошечной ранки на шее сразу проступает кровь. Я волнуюсь, очень волнуюсь, но ни малейшим образом не выдаю себя, внешне сохраняя ледяное спокойствие.
– Эй! Вы что творите?! – вскрикивает Клаус и «достает» пистолет.
Наша подопытная еще несколько секунд бьется в руках Лени, пытаясь освободиться из его захвата. Но вот проходит какое-то время, и ее движения становятся вялыми, ноги подгибаются, и женщина без чувств сползает на пол.
– Вы убили ее! – зло выкрикивает Клаус.
– Успокойся, – бросает ему Леня. – Она жива, только без сознания.
– Пистолет убери, – стараюсь придать своему голосу твердости и угрожающих ноток, но Клаус никак не реагирует.
– Помоги лучше, – говорит ему Леня, но просьба остается безответной. – Алена?
– Конечно, – киваю ему, и мы укладываем женщину на то, что здесь является кроватью – длинный топчан с самым обычным матрасом.
Клаус сторонится, но уходить не спешит.
– И что дальше? – уже спокойней спрашивает он.
– Просто смотри, – отвечает ему Леня, не поворачивая головы.
– Я и смотрю, – зло огрызается Клаус. – Но ничего, кроме нападения на Плетущую, пока не увидел.
– Терпение. И не мешай, – он вытягивает из кармана целую связку табичей, выбирает один из них. Леня взял их у матери. Это ее запасной комплект. Потом в его руке появляется маленький нож, которым он колет себе палец на руке. Каплей крови, выступившей из раны, он вымазывает приготовленный табич.
– Это твой? – спрашивает Клаус достаточно спокойно. Да, ученый в нем сильнее Плетущего.
– Нет. Чей – неважно, – он прижимает отмеченный своей кровью табич к еще кровоточащей ране женщины.
Я спохватилась и, настроившись нужным образом, «созерцаю». Силуэты Плетущих тотчас налились ярким белым светом. Хотя Леня на самом деле им не является. Он вообще неохотно общается на эту тему. В свое время Марина Яковлевна отказалась учить своего сына искусству Плетущих, якобы потому, что его моральные и психологические показатели не соответствуют требованиям. Хотя каким-то азам она все же его обучила, чтобы ее сын мог постоять за себя во сне, но не более того. А потом мы с ним познакомились. И я постаралась передать Лене все, что знала сама. Естественно, Учительница ничего об этом не знает. И, честно говоря, мне плевать на нее. Главное для меня – жизнь и здоровье Лени. И если для того, чтобы он жил, мне нужно будет убить, я убью.
Сквозь застилающие от долгого «созерцания» слезы на глазах я увидела, как от женщины к Лене протягивается жгут-канал, по которому мощным током побежала энергия. Другой канал, больше похожий на бесцветную нить, также вытягивается из нашей подопытной и стремительной змейкой скользит куда-то прочь. Благодаря ему, другой Плетущий, чей табич использовал Леня, сам явится сюда на Зов и станет его следующим донором.
Я вернула себе нормальное зрение и вытерла с лица вовсю текущие слезы. Глаза болят, но это не страшно – скоро пройдет.
– Что это? – Клаус, как и я, вытирает слезы.
– Это мое лекарство, – довольно говорит Леня.
С радостным удивлением наблюдаю, как он на глазах преображается: его кожа приобретает здоровый цвет, а глаза сверкнули здоровьем и силой.
– Впервые вижу такое, – задумчиво тянет Клаус, впрочем, пистолет он не опускает.
– Это только первый этап. Всего, чтобы я полностью излечился, нужна сила нескольких Плетущих.
– То есть, ты выздоровеешь за чужой счет? – недобро хмурится тот.
– Точно, – довольно кивает Леня. – Отлично себя чувствую. Уже и забыл…
– Немедленно остановите этот… эксперимент! – выкрикивает Клаус.
– Что?
– Вы нарушаете…
– Плевать! – кричит ему в лицо Леня. – Плевать, что я нарушаю, ты понял меня?! Я нашел способ выжить и никому не позволю меня его лишить!
– Но… – Клаус отступает под его яростным напором, упирается спиной в стену и затравлено озирается.
– Никаких «но»! – ревет Леня. – Я никому не дам помешать мне! А если ты кому-нибудь расскажешь о том, что видел, я убью тебя!
При этих словах Клаус меняется лицом, и через миг он уже прижимает ствол пистолета к голове Лени. Я реагирую моментально и целюсь в Клауса из своего.
– Ты мне, что, угрожаешь? – шипит он. – Пугаешь меня?
– Брось оружие! – выкрикиваю я. Злость и раздражение на этого самовлюбленного типа внезапно сменяются страхом за Леню.
– Ты мне не ответил, Леонид, – цедит Клаус, впившись в него злыми глазами. – Ты угрожаешь мне?
– Брось пистолет!
– Да, я угрожаю тебе, Клаус, – бросает Леня. – И что? Будешь стрелять? Или как обычно, дальше слов у тебя дело не пойдет?
Ну зачем он так?!
– Вы идиоты, – неожиданно спокойным голосом говорит Клаус и глядит на нас по очереди. – Неужели вы думаете, что убийство Плетущей сойдет вам с рук?
– Единственное убийство, которое произойдет, так это если Алена выстрелит в тебя, – надменно произносит Леня.
– Не понял.
– Эта женщина не умрет.
– Но из нее выходит сила!
– Ну и что?
– Как что? Что с ней будет?
– Ничего. Почти.
– Почти?
– Да, объем яда, попавший в кровь, позволит удерживать ее в коме семь дней, а потом женщина проснется.
– Я тебе не верю, – Клаус не опускает свой пистолет, держа меня в невероятном напряжении.
– Дело твое. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.
– Ладно. Откуда такая информация?
– Не все ли тебе равно?
– Нет.
– Это неважно.
– А если с тобой что-нибудь случится, и канал разорвется?
– И не надейся.
– Почему-то я думаю, что женщина проснется.
– Думай, как хочешь.
– Почему вы так уверены, что женщина не умрет?
– Да потому что доза не та! – не выдерживает Леня.
– А шприцом вас не учили пользоваться?
– Нужно, чтобы была кровь.
– Я видел твои манипуляции с табичем. Для чего?
– Таким образом устанавливается связь с другим Плетущим.
– Какого рода связь?
– Надежная.
– Для чего она нужна?
Леня отвечает не сразу. Он недолго колеблется и, что-то решив для себя, говорит истинную правду:
– Для того чтобы Плетущий, чей табич я использовал, сам явился сюда. Каждую ночь ему будет сниться один и тот же сон, этот сон.
– То есть таким образом вы заманиваете следующую жертву?
– Да.
– Чей табич ты использовал?
– Какая тебе разница?
– Не уходи от ответа.
– Ладно, если ты так настаиваешь. Это табич одного из учеников моей матери.
