Андрей Щупов - Оккупация
Глава 11
Их было в кафе человек пятнадцать — статных, разодетых в парчу воинов, явно ощущающих здесь себя хозяевами. Кое у кого на груди поблескивали стальные пластины, в свисающих с кожаных поясов ножнах покоились короткие кривые мечи — судя по богатым, украшенным самоцветами рукояткам — тоже не последних мастеров. Словом, в отличие от уличных вояк эти выглядели не в пример благороднее, и как показалось Сергею Миронову, даже бороды у них росли не беспорядочными космами, а были аккуратно причесаны и подстрижены. Последним в кафе вошел коренастый детина в выглядывающей из-под кольчуги расписной косоворотке, с огромной серьгой в ухе и жутковатым шрамом, секущим лицо от левой брови до нижней челюсти. Наверняка сабельный удар, полученный в далекой молодости. Минувшие годы отчасти сгладили уродство, однако полностью, конечно, не изжили. Уж Сергей-то хорошо знал, что сами собой подобные раны не проходят, а косметическая хирургия в Дайкирии навряд ли водилась.
Как бы то ни было, одного взгляда, брошенного на этого богатыря, было достаточно, чтобы понять: в ватаге, навестившей подземное кафе, он был, безусловно, главным — этакий вельможа, сопровождаемый верной свитой. Остроносые, разукрашенные бисером сапожки вышагивали с солидной неспешностью, а посеребренная кольчуга главаря сияла так, что Миронову поневоле захотелось зажмуриться.
К немалому их удивлению, дайки вели себя степенно и не спешили кидаться на чужаков. Похоже, они наперед знали, кого здесь встретят. Наверняка какая-нибудь зондеркоманда, обязанная пресекать неповиновение в оккупированных регионах, а также поддерживать дисциплину в собственных рядах. Стороннему взгляду могло показаться, что дайки рассеялись по помещению беспорядочной гурьбой, однако Шматов с Мироновым тотчас сообразили: дайки выстраивались таким образом, чтобы охватить противника надежной подковой.
Затянувшееся молчание прервал Виктор. Не слишком уверенным голосом, пытаясь подражать гортанному произношению бородачей, он задал какой-то вопрос, торопливо заговорил, видимо, пытаясь уверить в полном миролюбии случайных туристов. Внимательно взглянув на него, предводитель дайков шагнул ближе, с любопытством склонил голову набок. Между тем, Виктор говорил и говорил, видимо, просто опасаясь останавливаться. За остановкой могло последовать все, что угодно, и бывший комендант старался вовсю. Вслушиваясь в незнакомые интонации, Шматов снова покосился на краешек выглядывающей из-под стола рукоятки. Как выяснилось, он действительно не разучился управляться с этими игрушками, и, тем не менее, было ясно, что влипли они крепко. И не просто влипли, а, как выражаются уголовники, — влипли в непонятное. В чужой стране и в чужой войне умудрились оказаться на линии фронта. Чем это грозило маленькой группе, легко было догадаться. Даже если предположить самое невозможное и каким-то чудом им удалось бы одолеть очередных недругов, это лишь усугубило бы их положение, поскольку бородач, руководивший отрядом визитеров, бесспорно, принадлежал к командному звену. Полиция всего мира свирепо и решительно берет на прицел всякого, покусившегося на жизнь полицейского, сводя с ним счеты по собственным правилам. Когда же погибает высокий чин, речь о каких-либо поблажках не заходит и вовсе. Словом, куда ни кинь — кругом клин. Выхода из нынешней ситуации Шматов не видел, как ни ломал голову.
Миронов тоже заметил, что мускулистые дайки все плотнее охватывают полукольцом их маленькую группу. Вполне возможно, что рубаками они были более умелыми, нежели та рвань, что повстречалась им на улице, а значит, и шанса у злосчастных туристов практически не оставалось.
— Хойхэ! — прервал речь Виктора предводитель дайков и, оглядев напряженные фигуры россиян, задержался глазами на Ксении. А секунду спустя правая его рука поползла вверх. Он показал Виктору два пальца, после чего небрежно заговорил, не слишком повышая голос, пребывая в уверенности, что его без того услышат, а, услышав, поймут должным образом.
— Чего он хочет? — прошипел Танкист. — Отмазку, что ли, какую просит? Чего молчишь, полиглот?
Виктор повернул к нему бледное лицо. Сергей заметил, что по вискам коменданта стекают блесткие капли пота.
— Он говорит, что знает о наших подвигах, — сглотнув, перевел Виктор. — По его словам, мы ранили семерых его воинов. По их законам это верная смерть. Либо в петле, либо на колу. Тем не менее, он согласен нас отпустить, если мы выполним два его условия.
— Ну да? — Танкист возбужденно подался вперед. — Что за условия-то? Если не кастрация или какая-нибудь такая же хрень, то я согласен.
— Он хочет знать, кто из наших людей убил князя Рагеса.
— Какого еще, на хрен, князя? — возмутился Танкист.
— Он говорит о трупе дайка, который они обнаружили в фойе гостиницы. Якобы это князь Рагес, знатный вельможа — из рода бессмертных. Тот, кто его убил, обладал невероятной физической силой, и один из дайков, якобы, видел этот поединок.
— И что? Этот баран показывает на нас? — Танкист воинственно выдвинул вперед нижнюю челюсть. В трепещущем свете свечей блеснули стальные фиксы.
— Нет, он говорит, это кто-то другой, однако он наверняка приехал сюда с нами.
— Ну, и что? Мало ли кто с нами ехал!.. — начал было Танкист, но Миронов остановил его, положив руку на плечо.
— Скажи ему, что мы очень сожалеем по поводу смерти князя, но мы знать не знаем, о ком он ведет речь, — мягко проговорил Сергей. — Если бы этот кто-то был нашим другом, он сидел бы сейчас здесь. Но раз его здесь нет, то и отвечать за его поступки мы, конечно же, не можем.
Часто сбиваясь, комендант начал переводить его слова. Не без некоторого удовлетворения Миронов заметил, что, вторя интонациям Виктора, предводитель дайков неторопливо кивает. По крайней мере, выражать недоверие или ярость он пока не спешил, что само по себе было неплохим знаком. Во всяком случае, когда дайк снова заговорил, голос его оставался по-прежнему спокойным.
— Ну? Чего он там лопочет? — Танкист в нетерпении дернул Виктора за рукав.
— Он говорит, что не слишком верит нашим словам, однако готов закрыть глаза и на это, если мы выполним второе его условие…
— Ну, говори же! Какое еще, на хрен, условие?
— Он хочет… — Виктор шумно сглотнул, и глаза его скользнули в сторону Ксении. — Он хочет, чтобы мы продали ему эту женщину.
— Чего?!
— Он говорит, что в его гареме до сих пор не было ни одной блондинки. Он готов хорошо заплатить за нее. И даже даст сопровождение, чтобы нас без помех провели до окраины.
— Вот она где собака-то зарыта! — Танкист хлопнул себя по ляжкам. — И прикинь — начал-то с чего! Князя какого-то приплел, претензии начал предъявлять. Вот же пацан лихой! И губа не дура!
Кажется, вся эта тирада прошла в обход сознания Виктора, потому что все тем же подрагивающим от волнения голосом он продолжил:
— В противном случае женщину они заберут силой, а нас всех зарежут, оставив в этом самом подвальчике.
— Хорошенькие дела! — хозяин «Уральских Сладостей» нервно оглянулся. — Это что же, погибать из-за женщины? Прямо какая-то дикость!..
— Это, мой шоколадный друг, самое обычное дело. — С преувеличенной бодростью заговорил Сергей Миронов. — А потом — из-за кого же еще погибать, как не из-за них? В Ираке, помнится, тоже буза началась из-за президентских шашень с подружкой Моникой.
— Но мы ведь не американцы!
— Вот именно… — выдернув из-под стола шпагу, Шматов вышел на середину маленького зала и встал напротив обряженного в кольчугу дайка. — Мы, слава Богу, подданные России и подобные дела решаем иначе… Ты скажи ему, Витя, что это женщина ему не принадлежит и заберет ее он только через мой труп.
Срывающимся голосом Виктор начал было переводить, но бородач прервал его взмахом руки. Кажется, он и без коменданта все понял, потому что зловеще улыбнулся и, выхватив кривой меч, одним скользящим шажком, приблизился к неожиданному противнику.
— Махат-Хала! — крикнул он и, повернувшись к Виктору, отрывисто произнес короткую фразу.
— Его зовут Махат-Хала, — послушно перевел Виктор. — Он хочет, чтобы ты знал того, кто убьет тебя. Твоего имени он знать не хочет, так как в царство теней пока не спешит.
— А ты все-таки передай этому Махат-Хале, — жестко проговорил Шматов, — что меня зовут Потап. Как знать, авось и ему мое имя пригодится…
Виктор перевел слова Шматова, и дайк беззвучно ринулся вперед. Его ятаган звонко соприкоснулся со шпагой Потапа, и, эффектно провернув кистью, офицер ответил крученым ударом. Будь перед ним неумеха, оружие было бы уже выбито из рук, но дайк ятагана не выронил и вовремя сделал шаг назад. Улыбку стерло с его лица, прищуренные глаза впились в напряженную фигуру Шматова. Было ясно, что вызов им принят…
