Андрей Щупов - Прыжок Ящера
Хозяин нахмурился. Как всякий пахан, соображать он обязан был быстро.
— Так ты меня в дядьки, выходит, вербуешь?
Я кивнул.
— Точно. Ты, Серафим, волк самостоятельный. В чужую лапту не играешь. Потому и дело с тобой иметь приятно, хотя, наверное, непросто.
— Непросто, согласен.
— Вот я и толкую! Кора с Танцором тебя обижали. Самым сволочным образом. И Осман, бывший твой халдей, переметнулся, как только поманили. Так что не надо мне говорить ни про дружбу, ни про всероссийское тюремное братство. Есть шакалы, а есть волки, и кто ты, по моему разумению, я уже сказал. Главных шакалов я убрал, все прочие поджали хвосты. Стало быть, банкуй. Я поддержу.
— Хвосты поджали, говоришь?
— Поджали, Серафим, я отвечаю. Разумеется, ненадолго. Будем тянуть резину, обязательно зашевелятся. Потому и нужна помощь. Я в вашем мире все равно белая ворона, не усижу, а тебя примут с распростертыми объятиями, в ножки покаянно поклонятся. А кто вовремя ручонок не распахнет — ляжет. Это я тебе тоже обещаю. Вот, собственно, и все, с чем к тебе пришел. Твое дело — решать.
Серафим подпер голову костлявой рукой, пористый нос его издал шумную фистулу. Точно паровоз свистнул перед дальним забегом.
— Что хочешь взамен?
— Ничего, — я покачал головой. — Я ведь не покупать тебя заявился. Да тебя и не купишь. Царствуй и правь, как считаешь должным. Ну, а условия… Условия простые: не затевай серьезных интриг, не ставь подножек. Вот, собственно, и все. Искоренять вашего брата бессмысленно. Даже чекисты это давно смекнули. Так пусть уж братвой заправляет вор честный, не из нынешних проституток. И городу, и мне спокойнее. Сможешь чем-либо удружить, отблагодарю. Будешь держать нейтраль, тоже не обижусь. Суть проще пареной репы: мне не нужна буза, а она, если ты откажешься, непременно начнется.
— Начнется, это верно, — Серафим зловеще улыбнулся. — Трон опустел, так что поползут, охотничики. На крылышках полетят! Со всех сторон!
— Вот и я так полагаю. Охотнички действительно найдутся. Гастролеры из ближайших волостей, разные господа столичники… — Я глянул Серафиму в глаза. — А посему вопрос несложный: тебе это надо? Мне нет. Вот и прибирай княжество к рукам. Время еще есть, — я выложил на стол визитку. — Телефончик моего человека. Ему и будешь сбрасывать нужную информацию, напрямую со мной не вяжись. Для тебя же удобнее.
— Я еще не сказал своего слова, Ящер.
— Неужели хочешь отказаться? — я смешливо шевельнул бровью. — От общака и скипетра? Занятно!.. Я рассчитывал на тебя, Саид.
Он молчал, заставляя меня внутренне скрипеть зубами. Ох, уж мне эта людская гордыня! Ведь наверняка все давным-давно просчитал и решил! Серафимы — они издревле на Руси мозгами славились. И все равно! Хочется поломаться, в важность поиграть!..
— Жаль, коли откажешься. Признаться, другого такого сыскать будет сложно. Крашенный пошел народишка, истиной масти, считай, не осталось.
— Зачем же искать?
— Затем, что время поджимает. — Я забарабанил пальцами по столу. — Сейчас самый момент, Серефим. Упустим инициативу, через недельку, а то и завтра может быть уже поздно.
Вор продолжал молчать.
— Так как, Серафим? Или действительно решил выйти в тираж?
— Почему же… Только дело твое — не пустяк, с кондачка не решается.
— Согласен. Однако и тянуть опасно. Общачок из «Харбина», сам понимаешь, реквизирован, но штучка это такая — любые руки обожжет. Передам его тебе, если договоримся. Считай, окажешься и спасителем, и единственным владельцем.
— Большая сумма?
— Немалая. Все перевезут, куда скажешь. Мне проблемы с вашим братом ни к чему.
— Полагаешь, у меня их не будет?
— Ты, Серафим, — иное дело. Для них ты свой, тебя примут. А мне воевать придется. Не с местными, так с теми, кто приползет со стороны.
— Они и меня попробуют клюнуть.
— Пусть попробуют. Чую, что червячок гвоздиком окажется! — я подмигнул Серафиму. — Составляй команду, оповещай территории. На первое время можешь пользоваться людьми Каптенармуса, потом сам обрастешь шерстью.
Серафим кивнул на визитку.
— Так это его реквизиты?
— Точно. Зовут Капа. Парень добрый, покладистый. Если, конечно, не поворачиваться к нему спиной. Впрочем, встречаться тебе с ним не придется. Хватит телефона, — я поднялся. — Ну? Надеюсь, мы с тобой поладили?
Серафим с нарочитой медлительностью притянул к себе визитку, поднес к выцветшим глазам. Все еще продолжал играть в колебания. Но я-то видел, что старческая водица в его глазах уже вовсю сияла шаловливой рябью. Оживал ветеран! На глазах возрождался. И наверняка мысленно уже прикидывал, кого и за что будет брать, кому стоит припомнить старые обиды, а кого разумнее простить по природному великодушию.
— Что ж, считай, договорились. Но с условием.
— Что за условие?
— На шею ты мне не сядешь.
— Ни я, ни кто другой. Будь спокоен, Серафим. Шеи у нас с тобой нежные, без нужды подставлять их нечего.
Уже у двери он меня окликнул:
— Ящер!
Я задержался.
— Ответь-ка вот на что…
— Я тебя слушаю, Серафим.
— Ты мне и впрямь билет в Сочи выписывать собрался или только пугал? То есть, если бы я, значит, меньжанулся?
— Это ты меня об этом спрашиваешь? — я одарил его скуповатой улыбкой, осуждающе покачал головой. — Идеалист ты все-таки, Серафим! Ох, идеалист!
— И все-таки?
— Мне было бы крайне горько, но… Если враг не сдается, его уничтожают. Это сказал Максим Горький. И опять же — кто не с нами, тот против нас. Вот и кумекай, я тебе не англичанин и не пришелец с Луны, — нормальный потомок российских революционеров…
* * *Сидя за монитором, я играл в вертолетчиков, вполуха слушая доклады своих экономистов. Сегодня в офис была приглашена ее величество торговля. Толстые дяди, обливаясь потом от страха и повышенной тучности, сбивчиво докладывали о положении дел на местах. Все равно как купцы воеводе. Воевода спрашивал, они отвечали.
В общем и целом положение дел не вызывало особенной тревоги. С наездами наблюдался относительный порядок, Ящера знали в городе и по области. Не пугали и новости с автотрасс. Пеликан, местный соловей-разбойник, трясущий проезжие караваны, миролюбиво сигналил жезлом, давая моим фургонам зеленый свет. Немного шалили налоговые комиссары, но пока хватало отмазки и для них. Тем паче, что знали неугомонные, что разнести из «мух» их навороченные комиссариаты — плевое дело. Другое дело, что не радовали перспективы со столичной политикой.
Аналитик, некогда подобранный Безменом на паперти, бывший политэконом и доцент, имевший публикации в Японии и Штатах, предвещал очередной кризис. Мол, без того бюджет был кретинический, а с ценными бумагами подставились на внешнем рынке, как зеленая пацанва, так еще и облажались с налогами. Разумеется, ничего не собрали (да и какой осел отдаст такие проценты!). Следовательно впереди снова повышение цен плюс какой-нибудь глобальный секвестр. И опять станут искать выход не там. Либо машинку инфляционную запустят, либо затеют очередную военную заварушку. Короче, шило и мыло. Денежек нет, значит, будут выжимать силой. Чем больше нет, тем больше выжимать. Политика крепости дуба! Лицо бывшего доцента тяжелело от гнева. Еще бы! Они ж там в минфине истории никогда не изучали, ни про Ялмара Шаха не слышали, ни про налоговых новаторов Японии. До сих пор, наверное, искренне полагают, что граждане и коммерсанты по первому свистку, обгоняя друг дружку, ринутся с декларациями и пачками дензнаков к улыбчивым кассирам. И кто бы разъяснил им, втолковал и вдолбил, что народец давно уже знает, куда откладывать свободную денежку, подобно деревенскому кулаку готовясь встретить очередную продразверстку с обрезом наперевес.
Словом, о неприятных вещах говорил наш политолог. Типун бы ему, конечно, на язык, но ведь в девяти случаях из десяти угадывал, стервец! За то и держали старикашку на боевом посту, внимали его прогнозам. Вот и сейчас суровый доклад доцента выслушали без особого восторга, понимая, что империя Ящера, разумеется, выживет, а вот барыша не будет. Потому что мясцо да винцо нищему шахтеру не продашь. Он, этот шахтер, денежкой должен шуршать, проходя мимо наших магазинов. А коли монеты нет, то и торговлишка накрывается. Об этом вдохновенно и вещал шибко умный аналитик.
Каротин, мой старый адвокат, сидя в углу, печально кивал, хотя его по большому счету беспокоил не ожидаемый секвестр, а очередные осложнения на таможне. Неприятная рутина продолжалась, и сегодня утром вновь было получено недоброе известие. На этот раз товар внаглую прикарманили братья-прибалтийцы. Наши собственные люди словно в землю провалились, о Густаве по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Спрашивается, какого черта и какого дьявола? Не объявлять же из-за партии иномарок войну всему приграничью!..
