Вадим Денисов - Спасатель
Потом мы собирали и осматривали трофеи.
В складе стояли квадроциклы, шесть штук. Топлива для машин не нашли. Больше не было ничего особенно ценного: продукты были частично вывезены, частью растащены по шалашам или съедены. Если хранилось что-то ещё, то мы об этом уже не узнаем.
Своим ходом машины не перегнать, мешает болотистый приток Ганга.
Что ж, раз вы не успели вывезти, то это сделаем мы. Только как расположить их на "Клевере"? Встанет максимум две штуки. Нужен шкипер, он что-нибудь сообразит.
Связавшись по рации с кораблём, я передал Мауреру и Ленни тактическую обстановку, рассказал про раненого. Пусть судно подходит, встанем в оборону, начнём мудрить. В Шанхай он доложит, в конце концов, после подготовки ночью можно и "Меконг" подогнать, он плоский, широкий, на него всю эту технику загоним запросто. Квадры заправим из моих запасов, своих ходом перегоним к берегу, выставим наблюдение, РЛС мотобота постережёт реку.
Кстати, а почему бы Феде не попросить у Субедара одну машину — в качестве награды? Джипа у меня теперь нет, а гуркхи с нашей помощью крепко поднялись, одни только "томпсоны" в количестве трёх штук чего стоят. Четвёртый "Томми", поднятый с земли возле убиенного наблюдателя, я забрал себе, без всяких разговоров, даже обсуждать не буду.
А пока остываем…
Через два дня в номер тихой гостиницы лаосского квартала, где мы с Ленни заимели временное гнездо, ввалились бойцовские мужики, все трое. Джай, довольно улыбаясь, вложил мне в руку деревянную коробочку полированного красного дерева, искусно вырезанную в форме плоской фасолины. Открыв крышечку, я увидел мастерски высушенные и слегка подкопчённые уши. После совещания авторитетов гуркхи зачли мне последнего застреленного даяка "дуэльным"… Не знаю, им виднее.
Ладно, когда-нибудь, заимев свой дом, я буду показывать этот странный и страшный трофей своим внукам. А из чувства вредности — уютным бабушкам на завалинках.
Под пирожок с капустой.
Глава 11
Где Фёдор Потапов тихо поёт: "Не судьба меня Манила, и не золотая жила.
А таёжная моя кость… И природная моя злость".
И всё-таки я природный аферист. Они в России есть.
Только интернету верить не стоит, нас очень мало. Те, кого это удивит, ответьте на простой вопрос: много ли вы знаете людей, высаживавшихся с вертолёта в сердце дикого плато Путорана, нанимавшихся в полевые экспедиции района арктических пустынь озера Таймыр или в одиночку сплавлявшихся по Индигирке? А уж те памятные гонки с медведями на Сухой Тунгуске… Я, конечно, понимаю, что Судьбу нельзя долго тягать за усы, ибо чревато. Здесь очень важно вовремя уйти на пенсию, а в череде приключений устраивать периоды релаксаций и отказа от активной беготни — "перерывы". Собственно, мой крайний полевой сезон и был запланирован таковым, думал, посижу себе в экспедиционных поварах, взглядом Махатмы отчуждённо оглядывая дали, пофилософствую в пустом лагере, пока остальные режут габбро-диабазом ладони, ломают молотки о друзы и бьют коленки на курумниках.
Сами видите, что из этого получилось: забрили в Спасатели, — отсиделся, называется.
Как вычислили, спрашивается? Как я оказался в прямых кандидатах? Уж не те ли две статьи в "Красноярском рабочем" послужили поводом для помещения меня в Писательскую картотеку? Приезжал как-то в Хатангу молодой да перспективный журналец, искал горячих сердец и дурных голов…
Отбор у Кураторов есть, и картотека есть. Точно. Вот критерии не совсем понятны.
С Россией просто — я и сам могу подсказать, кого хапать, только спроси, наберутся ребята.
А вот, например, с англичанами как? Нет, конечно же, и у бриттов найдутся тренированные… в командировках. По системе SAS, ага. Вопрос, нужна ли тут та система? Или же повседневный опыт дикого горного бирманца полезней будет? Пока что я вижу, как мне повезло: воспитанный в молодости простыми и искренними людьми дикого мира, я вполне комфортно себя чувствую и в мире новом — а он дикий, и отношения в нём простые, и звери умные. И долго ещё таковым останется. А диверсионно-цивилизованный SAS, нацеленный на войну… не знаю. Тут просто жить надо. По древним законам. И хорошо, если ты ими уже пропитан, на всю толщу жизненного опыта.
Однако же, полезная газета "Красноярский рабочий", успевающая, кроме прочего, следить и за придурками, разбросанными по диким местам огромного края, на Пикадилли, вблизи очередного земного офиса Писателей, как я подозреваю, не распространена, поэтому необходимые данные "английские Писатели" возьмут из секретных списков SAS-ов.
Хотя на уединённом островке Северного моря сидит себе и скучает, в своём плановом "перерыве", какой-нибудь бес, а не парень, такой же, как Федя, только нахрен никому не интересный — не напишет про него "Таймс". И потому он не попаданец. В английских попаданцах окажется идеологически выдержанный комсомолец из SAS. И что-то я ему не завидую, братва. Как бы не сгорел "спец" в дикой среде без привычной войны.
Zicke сбить на афёру — раз плюнуть, кто бы сомневался. Только услышала, сразу "За!" А вот наш капитан энтузиазма сильфиды не разделял.
— Тео, какого чёрта тебе туда лезть?
— Первой причиной назову собственное врождённое любопытство, — откликнулся я, затягивая второй гермомешок. — А это главный триггер познания мира. Никогда себе не прощу, что был рядом с Манилой и не побывал там.
— Причина дурная, — констатировал Маурер. — А вторая?
— Капитал, Ули, капитал…
— Не совсем тебя понял, дружище, — осторожно признался шкипер.
Там, где лишь высвечивается какой бы то ни было "капитал", настоящий швейцарец сразу сбивается на учащённое дыхание.
— Ну, вот представь… Приедем мы в Россию. У тебя есть "Клевер". У Ленни "Гугль", вы уважаемые люди, владельцы флота, опытные судоводители. А что я?
— Чувак, не прибедняйся! — глядя в пол, пропела Ленни.
У неё в ушах излучают что-то тряское белые наушники. Побродив по месту сражения, Ленни и себе выбрала трофей, белый айфон одного из островитян, не дрогнула рука берущего. Протёрла спиртиком из аптечки кают-компании, и в уши. Я, как увидел бутыль приличных размеров, машинально обрадовался:
— Ого! Отличный запас!
— Ты ожидаешь большого количества ранений? — встревожился Ули.
Не, ну, что за народ… Посмотрел на подругу, тоже удивлена! Завал, дикие люди.
В общем, теперь она слушает музон, постоянно подзаряжает и думает, как теперь туда закачивать новое.
— А я, как говорят в России, голь перекатная.
— Брось! Ха-ха! Посмотри, какие у тебя "маузеры"…
"Ули, твою душу, — в десятый раз подумал я. — Когда ты о них забудешь?"
— Неизвестно, что нас ждёт в низовьях, а потом на морском участке. Но новая информация будет. И, как я подозреваю, у России её нет. А уж данных о бассейне Рейна… Кто им расскажет? Кто явится Гончаровым и Беллинсгаузеном Нового Мира? Федя. И это капитал.
— А очевидные опасности посещения анклава, который мы только что обобрали, тебя не смущают?
— Да мы же не Манилу обобрали, а небольшой автономный монокластер, — хмыкнул я. — Впрочем, последним сие ещё не ведомо.
Это так. Ни кого из островитян в живых не осталось, слава богу, никаких страшных казней я не увидел, и зрелища боевых ран хватило.
— Ха! — вспомнила Ленни, поднимая голову. — Скажите-ка, стратеги, а как в Маниле узнают про причастность "Клевера" и безвинность "Меконга"? Вы в запале завалили всех свидетелей.
Мы со шкипером значительно переглянулись, и я отвернулся к интересной аптечке, позволив шкиперу самому пояснять очевидное.
— Видишь ли, дорогая, — начал Маурер, — причальную марку моего судна просто невозможно спутать с таковой у "Меконга". По сути, у Мустафы плоский паром катамаранного типа. И след на берегу он оставляет очень характерный. А Тео не единственный следопыт на планете. Собственно, любой опытный рыбак это сообразит.
Zicke чуть покраснела. Нет, похоже, не любой. Но сдаваться она не собиралась.
— Следы можно затереть!
— Отлично сказано… Обычными лопатами, — презрительно предположил капитан. — А потом филигранно прорыть на берегу новые, катамаранные? Давайте спросим Джая. Что бы ты сделал, уважаемый?
Индус уже почти час рубает рис. Он поставил перед собой четыре бутылочки с какими-то снадобьями-соусами, к которым и прикасаться-то страшно, натуго перетянул живот и часть груди длинным куском ткани, и медленно, порция за порцией, поглощает безвкусные зерновые-отварные. Изредка добавляет из склянок чёрное и красное. После еды он выпрямится, мелко подышит и очень медленно распоясывается. Потом начнёт дышать глубоко, полной грудью. И обед закончится. Третий раз вижу такое — особое бойцовское питание индусов, говорит, от самого Бодхидхармы. А я поглядываю, учусь. Каждый день беру у индуса разные полезные уроки, как и у гуркхов, много думаю. Недавно, например, мне показали хороший удар кукри, клевком ломающий клинок противника. Правда, ещё попасть надо.
