Андрей Буторин - Север
Занеся его в жилище, юноша принялся стаскивать с себя осточертевшую оранжевую «малицу». К нему подошла Надя – тоже без костюма, но с каменным оберегом на шее.
– Правильно, – сказала она. – И я сняла. Твой камень почти холодный.
– Я поставил на огонь воду, – буркнул Нанас. – Свари там чего-нибудь, когда закончишь со стариком.
– А я уже закончила. Рану промыла, перевязала. Пришлось разорвать простыню, хорошо, их тут много… А ты чего такой смурной?
– Чего веселиться-то?.. Как он?
– Похоже, пуля в легком. Мне ее не достать, я не врач. Вся надежда, что завтра мы доберемся до Полярных Зорей, там наверняка есть и врачи, и больница. Лишь бы он дотянул.
– Да как мы теперь туда доберемся?! – в сердцах отшвырнул стянутый наконец костюм Нанас.
– Придумаем что-нибудь… – неуверенно сказала Надя. А потом вдруг посмотрела ему прямо в глаза и тихо, но твердо сказала: – Ты придумаешь. Я в тебя верю.
Нанас опешил. И, удивительно, мир словно перевернулся – теперь звезды сияли не там, в недоступной ему вышине, а прямо здесь, вокруг, повсюду, и главное – внутри него самого. Он понял, что жизнь имеет смысл. И не только жизнь вообще, а его – рыжего саама Нанаса – только что казавшаяся никчемной жизнь тоже вдруг наполнилась смыслом.
– Я придумаю, – хрипло проговорил он и тряхнул головой. – Мы выберемся отсюда.
Глава 28
Настоящие чудеса
Огонек «свечки», которую Надя нашла в одном из ящиков, разогнал по углам темноту. В другое время Нанас заинтересовался бы этой «долгогорящей палочкой», но сейчас он отметил лишь, что лучину, против его ожидания, щипать не придется.
Поели молча и быстро. Надя принялась кормить пришедшего в себя Романа Андреевича, Нанас же развернул защитный костюм с одеждой и достал оттуда шинель.
– Схожу до речки, – сказал он, – посмотрю, есть ли на той стороне патрули.
– Будь осторожней, – повернула голову Надя. – И возьми другие рукавицы и шапку. Ботинки тоже переодень. А то, в чем мы приехали, вынеси, пожалуйста, отсюда и выбрось.
– И твое? – стал собирать он в кучу зараженную радиацией одежду.
– Да. Кроме шапки… Я ее носить не буду, не бойся. Но она… батина… Надо было мне, дуре, ее тоже в костюм завернуть!..
– Ты не дура, – огрызнулся Нанас, – не смей так себя называть!
Надя промолчала, продолжив кормить старика. Нанас переобулся, подхватил в охапку старую одежду и вышел.
Соблазн поехать на снегоходе был очень велик, но он понимал, что если у въезда в город стоят патрули, то шумом мотора он себя сразу выдаст. А в том, что патрули есть, юноша почти не сомневался. Так что пришлось топать пешком. Пройдя около сотни шагов, Нанас услышал позади негромкое гавканье. Его догнал Сейд и обиженно блеснул морошковыми глазами.
– Ты зачем пошел? Это далеко, устанешь.
«Поел, отдохнул, силы почти вернулись», – коротко ответил Сейд.
– Волшебная тушенка!.. – проворчал Нанас. – Ладно, пошли легохонько. Устанешь – скажешь.
Как оказалось, пошел Сейд не зря. Огонь костра по ту сторону речки они увидели издалека. Патруль – трое мужчин – и не думал скрываться. Нанасу же пришлось быть осторожным – несмотря на ночь, черную шинель на белом снегу заметить было нетрудно. Ему хотелось подобраться ближе, чтобы послушать, о чем говорят мужчины, но об этом не стоило и мечтать, издалека же голоса перебивал шум речки. Тогда-то подползти к патрулю и вызвался Сейд. Вернулся он довольно скоро и коротко мотнул головой: «Плохие люди. Ждут, чтобы убить».
Обратно Нанас шел в полном расстройстве. Единственный путь к Полярным Зорям был отрезан. Оставалось либо ждать, когда бандиты уйдут (что маловероятно), либо возвращаться, хотя об этом не хотелось и думать, да и опасность нарваться на патрули оленегорских была велика. Третьим вариантом было придумать что-то еще, как он обещал Наде… На обещание ума хватило, а вот на придумывание…
Вернувшись, Нанас застал в жилище полную тишину. Роман Андреевич то ли спал, то ли опять потерял сознание. Нади рядом с ним не было. Не было ее и в том помещении, где он нашел кастрюли, и еще в двух, совсем маленьких, назначение которых он так и не понял. Нанас не на шутку встревожился. От волнения он даже вспотел и сбросил шинель с шапкой.
Оставалась еще одна дверь, куда он до сих пор не заглядывал. Он ринулся к ней, но перед самой дверью замер. А что, если Нади не окажется и там? Что, если без него тут кто-то побывал и увел ее с собой?.. Ужас, охвативший его, был настолько силен, что он, дернув дверь, чуть не сорвал ее с петель.
В этом помещении тоже горела свеча. Надя сидела на широкой лежанке, и на ней вместо тельняшки было надето что-то воздушное и голубое, словно небо. «Да это же платье! – вспомнил Нанас. – Почти такое, как было у мамы!..» Он уже открыл рот, чтобы выразить ей свой восторг, но заметил вдруг, что по щекам девушки текут слезы, а в руках она держит небольшой квадратный листок бумаги.
– Что? Что случилось?! – бросился к ней Нанас.
– Посмотри, что я здесь нашла… – глухо выдавила Надя и протянула ему листок.
Это была бумага. Очень плотная, гладкая и блестящая с одной стороны. Повернув ее к свету, он увидел изображение двух человек – мужчины и женщины. Женщина улыбалась и выглядела очень счастливой. И… она была очень похожа на Надю! Только волосы у этой женщины, тоже темные, спадали ниже плеч красивыми волнами. Мужчина рядом с ней тоже улыбался, но более сдержанно. Нанас вгляделся в его лицо и почувствовал, как перед глазами все завертелось и поплыло. Листок выпал из рук, а сам он медленно осел на лежанку.
– Что с тобой? – схватила его за плечи Надя. – Тебе плохо? Принести воды?..
Нанас помотал головой и вытянул дрожащий палец в сторону белеющего на полу листа:
– Это… небесный дух!..
– Что?!.. – Надя рывком подхватила с пола листок. – Вот этот человек, – она ткнула в улыбающегося «духа», – тот самый летчик?!.
Нанас кивнул.
– А ты знаешь, кто эта женщина?.. – потеряв вдруг голос, одними губами спросила девушка. – Это моя мама…
Нанас вздрогнул и вытаращил глаза. Во рту стало сухо, язык словно приклеился к нёбу. Впрочем, Надя и не ждала от него никаких слов. Она перевернула листок, и Нанас увидел на обратной, белой стороне неровные, чем-то похожие на упавшие буквы закорючки. Они и впрямь оказались буквами, поскольку Надя, пробежав по ним глазами, произнесла вдруг мертвенным шепотом: «Семен и Светлана Будины в день бракосочетания».
– Семен?.. – прошептал в ответ Нанас. Что-то внутри его сознания стало вдруг усиленно биться, стремясь вырваться на волю.
– Ты понимаешь, что это значит? – Надя вновь обрела голос, хотя он по-прежнему оставался очень тихим. – Это мои родители, мои папа и мама!..
Нанас кивнул. А затем, прошептав еще раз: «Семен…», он внезапно хлопнул себя по лбу, вскочил и метнулся к двери. Не одеваясь, в одном тельнике и без шапки, он выскочил на мороз и бросился к волокушам. Красный мешок «небесного духа» оказался засунутым в самый их нос – пришлось сперва выгребать другие мешки и коробки. Наконец он добрался до него, развязал уже не гнущимися от холода пальцами и вытащил оттуда коричневую «дощечку», а заодно прихватил и карту.
Вернувшись к Наде, он сунул ей то, что принес, а сам, трясясь и лязгая зубами, принялся дышать на онемевшие руки.
– Ты что дуркуешь, совсем ума лишился?! – отбросив «дощечку», подскочила девушка. – Ты бы еще голым на мороз выскочил! Живо иди грейся к печке, там еще угли горячие!
– Т-ты п-посмот-три… – отстучал зубами Нанас. – Эт-то его…
– Кого его? – насупилась Надя. – Иди грейся, кому говорят!
– С-сейч-час п-пойд-ду, – кивнул он. – Эт-то б-было у т-твоего от-тца…
– Что?! – ахнула Надя и, схватив «дощечку» раскрыла ее. Глаза девушки становились все шире и шире, а краска с лица схлынула настолько стремительно, что Нанас испугался.
Он подхватил Надю и бережно усадил на лежанку. Сам он от волнения даже перестал дрожать.
– Воды?..
– Нет… – снова одними губами шепнула Надя. – Ты понял, что это такое?..
– Я пытался прочесть первый лист, но не смог… Мало букв знаю.
– Там написано: «Дневник старшего лейтенанта Будина Семена».
– Д-дневник? – вновь затрясло Нанаса. – Ч-что эт-то?..
– Записи, которые он делал для себя… Иди погрейся, ладно? Я хочу почитать… одна.
Нанас хорошо понимал Надино состояние, да и погреться на самом деле не мешало. Поэтому он, тихонько закрыв за собой дверь, вышел, набросил на плечи шинель и направился к прогоревшему очагу. Угли в нем уже едва-едва тлели, и он подбросил к ним оставшиеся куски досок.
Вытянув к занявшемуся огню руки, Нанас крепко задумался. То, что случилось сейчас, можно было назвать чудом. Случайно заехать в этот поселок, случайно выбрать дом, зайти в случайное жилище и попасть именно в то, где жили когда-то Надины родители, – разве это не чудо? Но к чудесам за последние дни он настолько привык, что и этому долго удивляться не стал. Его занимали сейчас другие мысли. Во-первых, теперь стало окончательно ясно, что небесный дух – никакой не дух, а самый обычный человек. Ну, пусть не совсем обычный, пусть очень умный, раз умел управляться с такой хитрой штукой, как самолет, и очень сильный, поскольку перед лицом смерти, наверняка терпя жуткую боль, думал не о себе, а о том, как спасти дочь. И сумел, ничем не проявляя собственных страданий, заставить чужого человека подчиниться своей воле. Пусть обманом и хитростью – это не важно, главное, что сумел.
