Андрей Левицкий - Новый выбор оружия
Вот так сюрприз! Обо всем-то наша дама слышала, обо всем знает. Подозрительно, конечно, если не вспоминать, что Вик был связан с натовцами, а значит, мог знать о причудах заброшенной базы. Правдоподобная версия, но уж больно много таких «правдоподобных» по отдельности совпадений.
Ладно, с паранойей разберусь потом. Я сообщил своим, что попробую выбраться, и начал припоминать, где меня мотало. «Вне стен» – интересно, а крыша подойдет? Правда, у меня нет веревки, чтобы спуститься, но…
И, закончив записи, я отправился в обратный путь.
На крыше вздохнул с облегчением. Кажется, Энджи права, «телепортом» связано только две постройки – те самые, между которыми мы собирались пройти. Жаль, про рассказ Вика она не вспомнила раньше. Внизу – вертолетная площадка. Тут Вик и Энджи дали маху: не два, а гораздо больше домов были связаны «телепортом». Или их сведения не точны, или же аномалия подросла.
Я встал на краю крыши, и, глядя вниз, прочувствованно прочитал известные в Зоне строчки пародии:
Сдыхает сталкер одинокий
В тумане Зоны голубом.
Что ищет он в краю далеком?
Что бросил он в краю родном?
Кругом – развалины, мутанты,
И аномалий дружный строй.
А он, мятежный, ищет арты,
Как будто в артах есть покой!
Мне предстоял спуск без веревки. Между прочим, с крыши пятиэтажки. Это когда внизу стоишь, кажется – фигня, а с крыши совсем другое впечатление.
Играть в человека-паука я не хотел, да и не смог бы. Ну, не альпинист я. Не скалолаз.
Звать на помощь Пригоршню? А если аномалия выросла, и друзья в нее вляпаются? Как много времени пройдет, прежде, чем мы встретимся на крыше? И встретимся ли вообще?
Осенило меня минут через десять тягостных раздумий. Как в том анекдоте – а что в камере нет стены, индеец Зоркий Глаз понял на третий день… Пожарные лестницы! База-то – явно советской постройки. Значит, все унифицировано, значит, лестница должна быть. Я обошел крышу по периметру и в дальнем, если смотреть от вертолетной площадки, конце нашел ее. Нижние перекладины были, естественно, забраны досками, чтобы на крышу никто не залез. Но с такой высоты я сегодня уже падал и жив остался.
– Дурак ты, Химик, – сказал я начинающему наливаться синевой небу, – и помрешь дураком. Пусть и образованным.
С тяжелым (будь проклята наша с Пригоршней жадность!) рюкзаком за плечами я начал спуск, постоянно ожидая, что окажусь в камере или в подвале. Но Зона, наигравшись, видимо, решила меня отпустить. Я бросил рюкзак на асфальт и сиганул следом, на этот раз приземлившись почти без синяков.
И тут же услышал выстрелы.
И, почему-то, паническое кряканье. Никогда не думал, что утки могут издавать звуки, полные ужаса, орать так. Стрелял точно Пригоршня и точно из дробовика. Бабахало знатно, отражаясь от стен. Радость от удачного спуска еще бурлила в крови, эйфория булькала пузырьками, щекотала в носу, и я не сразу понял, что происходит.
А ведь вряд ли Никита решил от нечего делать поохотиться на уток. Да и дробь у него такая – от птицы только перья останутся и кровавые ошметки…
А вот подключился пистолет-пулемет Энджи. Значит, плохо дело, на них напали.
Подхватив рюкзак – спина отозвалась резкой болью, плечи предупредили, что больше со мной ничего общего иметь не хотят, – я, задрав ствол винтовки в небо, побежал к друзьям.
Ну как – побежал… Насколько это вообще возможно в Зоне. Щедро разбрасывая гайки и каждую минуту ожидая «телепорта». Двигался я строго вдоль забора, сторонясь свисающих ржавых мочалок мха и периодически притормаживая. Когда я наконец-то обогнул пятиэтажку, пальба прекратилась.
Из-за угла я выглядывал осторожно, будто там меня поджидал полк военсталов со служащим военкомата во главе: а вы служили, уважаемый Андрей Нечаев? Уклоняемся? Добро пожаловать в армию, солдат!
Энджи и Пригоршня стояли спина к спине. Рюкзаки валялись у их ног. Вокруг – перья. И прямо перед сталкерами замер тритон-переросток.
Думаю, нет в нашей стране человека, ребенком, не ловившим тритонов. Забавные такие ящерки, мелкие, с палец, головастые, со смешными наростами жабр по обеим сторонам черепа, приплюснутыми мордами. Водятся в пруду. У некоторых еще вдоль хребта – гребень. Этакий водяной дракончик…
Но тварь, прущая на сталкеров, в аквариум не поместилась бы, разве что сдать ее в океанариум на вакансию акулы.
Было в тритоне-переростке метра три длины. Лапы заканчивались изогнутыми когтями, пасть открывалась на манер крокодильей, верхняя челюсть была подвижной, и усеивали ее острые зубы самого хищного вида. Унизанный шипами хвост молотил по земле.
– Аааа! – выразился Пригоршня. – Он, падла, бронированный!
А Энджи вдруг опустила оружие и шагнула к тритону. Я так обалдел, что не стал стрелять в мутанта.
– Хороший, хороший, – бормотала девушка, протягивая руку ладонью наружу, как собаке, – хороший, славный мальчик!
Белые, с крапинками зрачков, тупые глазки тритона настороженно уставились на нее.
– Ути, какие мы красивые! Какие мы замечательные! Тритон! Ко мне!
Огромная ящерица, конечно, не завиляла хвостом, но подползла, косолапя, к Энджи и обнюхала ее ладонь.
– Кто у нас тут шалит? – строго спросила девушка. – Это кто у нас тут хулиганит?! Плохая ящерица!
И шлепнула тритона по носу. Ящерица присела, вид она имела виноватый. Девушка быстро глянула на меня и одними губами прошептала:
– Стреляй.
Только тут я вспомнил про артефакт, вызывающий доверие к Энджи у людей и мутантов. Вроде бы, он забирал взамен время жизни.
Особо не раздумывая, я всадил пулю в глаз тритона. Он дернулся и затих, рухнув к ногам девушки.
– Андрюха! – заорал Пригоршня. – Брат! Живой!
Глава 10
Кроме трупа мутанта, во дворе базы обнаружилось несколько тушек уток – основательно покоцанных картечью, но все-таки пригодных для жарки. Никита собрал их, поясняя:
– Не мутанты, свежее мясо.
Я вспомнил сцену с кабаном-мутантом и глистами, и меня передернуло. А вот Энджи обрадовалась: соскучилась по неконсервированному мясу.
– Шустрый, сука, – объяснил Никита, кивая на тритона, – за утками гонял. Во двор ввалился, я – стрелять, а он уворачивается, что тот Нео, в глаз не попадешь. По туловищу лупишь, картечь отскакивает. Броня, блин. Вот Энджи и пошла его обаять.
Глаза Никиты светились любовью. То ли артефакт подействовал, то ли он уверился в правдивости Энджи. Я коротко пересказал свои приключения и резюмировал:
– Двигаться будем вдоль забора. Аномалия выросла. Пойдем в домик, что у вертолетной площадки.
– Что-нибудь новое узнал? – поинтересовалась Энджи.
– Узнал, – согласился я. – Во-первых, Зерно существует. Во-вторых, оно было нужно амерам, а значит, пригодится и нам: не верю я в добрые намеренья заокеанских друзей. Я, конечно, не патриот, но родной стране только хорошего желаю. Государство у нас, правда, хреновое, но страна-то – неплохая, да и народ вполне себе. Не хочется, чтобы американцы все развалили и нам демократию принесли, вроде как в Ирак. Обязаны мы, друзья, узнать, за чем натовцы охотятся. И перехватить это.
