Победив, заточи нож - Тюрин Виктор Иванович

– Ватель, поднимайся и приводи себя в порядок. Господин граф ждет.

Я вскочил, отряхнулся, пригладил волосы и пошел следом за Коленом. Мне хотелось спросить, зачем я понадобился графу, но не стал, так как лелеял надежду, что все закончилось, меня отблагодарят денежкой, после чего отправят на заслуженный отдых.

– Мое почтение, ваше сиятельство, – сорвав с головы шляпу, я низко поклонился.

Граф кивнул мне, потом сказал:

– Садись, Ватель.

Начало разговора мне сразу не понравилось, так как слово «садись» означало долгую беседу.

– Что у тебя с поиском Антуана де Парэ?

Вопрос был естественный и правильный, вот только у меня не было на него ответа.

– К сожалению, ничего нового, ваше сиятельство. Вначале я думал, что его убийство дело рук этих двух злодеев, но допрос ничего не дал, а спрашивали их жестко. Теперь даже не знаю, что и думать.

– Плохо, Ватель. Плохо ищешь. Я недоволен.

«А то, что я раскрыл тебе двойное убийство, это как? – сразу скользнула мысль с чувством легкой обиды, но тут же исчезла, так как в тоне голоса не было гнева, только равнодушие. – Слушай, а ты, похоже, во мне сейчас чувство вины нагнетаешь. Ишь ты, психолог средневековый. Ну, колись, зачем пригласил».

– Я не снимаю с себя вины, ваше сиятельство, – сделал я виноватое лицо. – Стараюсь, как могу. Приложу все силы…

– Ладно-ладно, – недовольно и резко оборвал меня граф. – Тебе, когда допрашивал наемника и шевалье, ничего странным не показалось?

– Нет. И шевалье, и его наемник признались в своих злодеяниях, тем самым полностью изобличив себя. Зато у меня другой вопрос появился по этому делу. Почему все вокруг считали, что Рене и Клеменс убежали, а не были убиты?

– Действительно, почему? Хм. У тебя есть ответ?

– Думаю, что дочь графа де Круа распространяла об этом слухи. Ей это было на руку.

– Как-то не задумывался об этом, – лицо графа стало задумчивым. – Вполне возможно.

– Ваше сиятельство, разрешите вопрос, – получив от него кивок-разрешение, продолжил: – Скажите, а вам не кажется странным желание девушки стать единовластной хозяйкой этих земель. Ей бы о красивом и молодом женихе мечтать.

– Ватель, ты разве не хочешь стать богатым и знатным владетелем земель? Вот и она хотела! Теперь перейдем к делу, ради которого тебя позвал, но то, что я тебе расскажу, должно остаться в тайне. Никому ни слова!

– Клянусь святым Михаилом, ваше сиятельство.

– На допросе оба мерзавца подтвердили твой рассказ, но, когда вызвали Розали, та наотрез отказалась признать свою вину, а бывший начальник охраны сразу поменял свои показания, начав кричать, что оговорил девушку из-за пыток. Когда она ушла, я предложил казнить обоих преступников и покончить со всем этим, но Югон де Флине, стоило ему узнать, что в убийстве его дочери замешан начальник охраны и доверенный человек графа, совсем взбесился. Теперь он считает, что все семейство де Круа должно ответить за убийство его дочери, согласно божьим и человеческим законам. Он даже попытался вызвать графа на поединок, крича, что пусть бог их рассудит, но после долгих уговоров в конце концов согласился на сумму в 10 000 ливров в качестве компенсации, но при этом потребовал, чтобы Розали была сослана в известный своей строгой дисциплиной женский монастырь за свои прегрешения. После чего виконт заявил, что, если его требования не будут выполнены, он прямо сейчас поедет к королю с прошением и все равно своего добьется. Его горе можно понять, к тому же он в своем праве, вот только мне не хотелось бы доводить это дело до подобной крайности.

«Если виконт поедет к королю, то это будет выглядеть так, словно ты, господин граф, не справился с этим делом».

– А что говорит господин граф де Круа? – поинтересовался я, хотя уже начал догадываться, в чем проблема.

– Говорит, что верит Розали. Раз она не признается, значит, непричастна, и предложил вместо ссылки в женский монастырь отправить ее в паломничество по святым местам. Даже у меня создалось такое ощущение, что он малость не в своем уме! К тому же он постоянно пьян! – вдруг раздраженно и недовольно выкрикнул граф, не сумев сдержаться. Похоже, его самообладание и сдержанность, испытавшие в последние сутки предельные нагрузки, начали давать сбои.

Я посмотрел на него с долей сочувствия, так как мне мой временный начальник по большому счету нравился, в отличие от де Парэ с его детским пафосом, и Луи с его дворянским гонором. Граф, в отличие от них, имел довольно острый ум и непредвзятость при оценке ситуации. По крайней мере, с виконтом он сумел просчитать возможные комбинации и выбрал из них пусть не самый лучший, но и не самый худший вариант. Еще мне понравилась в нем одна довольно неожиданная черта: он не стеснялся спрашивать советы и открыто признавать их авторство.

– Ваше сиятельство, а вы спрашивали у Розали де Круа: был ли шевалье ее любовником?

– Девушка не отрицала этого, но при этом утверждала, что нежно любила своего брата, а поэтому не могла желать ему ничего плохого.

– А между ними встречу не устраивали?

– Нет. Какой в этом смысл? Он-то говорит, что это именно она задумала убийство брата, а спустя какое-то время бормочет, что она ангел и любовь всей его жизни.

– Даже не знаю, что вам сказать, господин граф. Боюсь, что эта загадка не для моего ума, но если что-то мне придет в голову, то я обязательно дам вам знать. Я могу идти?

Было видно, что граф разочарован моим ответом, но мне совсем не хотелось лезть в дворянские разборки. Попаду в мясорубку, фарш сделают. Хотя мысли у меня были на этот счет.

«Девушке еще нет шестнадцати лет. Сыграть на ее одержимости, а затем сломать. Но! Она дочь богатого и важного сеньора, а значит, неприкасаемая. А графу не позавидуешь. В тиски попал. С одной стороны хозяин замка, вставший на защиту дочери, а с другой – виконт, который рвет и мечет, требуя мщения».

Выйдя во двор, я огляделся по сторонам и заметил троицу своих подчиненных, направляющихся к воротам. Барр в этот момент оглянулся и, увидев меня, приглашающе помахал рукой. Солдаты остановились в ожидании меня. Я подошел к ним.

– Граф недоволен, – сразу сообщил я им.

Лица у солдат вытянулись, а благодушное настроение мгновенно улетучилось.

– Я так понимаю, вознаграждения нам теперь не видать, – пробурчал Барр.

– Знаешь, как-то забыл его об этом спросить, – раздраженно заявил я ему. – В следующий раз, чтобы не забыть, я тебя с собой возьму.

– А я что. Я ничего, – оправдываясь, забормотал солдат, отводя глаза в сторону.

– А вы куда собрались? – поинтересовался я.

– Посмотреть на представление, – ответил мне Казен Реньо.

– Какое еще представление? – удивился я.

– К лагерю жандармов вчера, под самое утро, прибились артисты. До утра отсыпались, а сейчас народ веселят. Сценки всякие показывают, – пояснил Папаж. – Говорят, весело. Пойдете?

– Ладно. Пошли, посмотрим.

Отряд жандармов, раскинувший свой лагерь в двух сотнях шагов от замка, изнывал от скуки, поэтому приезд группы комедиантов для них был почти как дар небес. Отправлять их обратно в казармы граф не спешил, так как история не закончилась, да и наемники виконта никуда не делись. Солдатам было скучно, ни таверны, ни девок, а тут, откуда ни возьмись, появились бродячие артисты. Еще на подходе, по яркой расцветке фургона, я определил, что к жандармам прибилась знакомая компания артистов, с которой меня свела судьба по дороге сюда. Тогда у них умер товарищ, а священник пообещал помолиться за него в церкви.

«Надеюсь, священник, не прикарманил все деньги себе? Не думаю. По крайней мере, он не был похож на жадного жлоба».

Подойдя, я не стал садиться на землю, как сделало большинство солдат, а остался стоять, так как не собирался здесь долго задерживаться. Просто пришел посмотреть, отвлечься. Все спектакли, что мне приходилось видеть, были настолько наивны и просты, что были бы интересны лишь пятилетнему современному ребенку, вот только в замке мне тоже делать нечего, к тому же не хотелось попадаться лишний раз на глаза графу. Сейчас я просто стоял, глядя на представление, а мысли крутились вокруг исчезновения Антуана де Парэ. Прошло более трех суток, и теперь у меня исчезли последние сомнения в том, что он убит.