Встречный бой - Марчук Николай Петрович
Уж не помню, кто там в древности мог делать одновременно несколько дел – то ли Цезарь, то ли Македонский, то ли Бонапарт, а может, и все трое одновременно, – но думаю, никто из них не смог бы повторить мои выкрутасы.
В первую очередь меня интересовало, как завершилось следствие по тому самому прорыву Тьмы, во время которого я с Пашкой и Лехой провалился в другой мир. Если вкратце, то мы тогда потеряли двенадцать убитыми, и еще десять получили ранения разной степени тяжести. Сорок два гражданских из числа жителей Сиротинска числились пропавшими без вести, но, когда я вернулся домой и рассказал обо всех обстоятельствах прорыва, все эти люди были признаны погибшими. О двух группах мракоборцев, пропавших в этот же день, также ничего не было слышно, но о них отдельный разговор.
В организации призыва темных сил были обвинены Нина Уманская и одиннадцать ее подельников. Против отца Нины, бизнесмена Константина Уманского, тоже было возбуждено уголовное дело, но когда в его дом в Сосновске пришли следователи, он зачем-то встретил их очередью из автомата, а потом и вовсе активировал несколько взрывных устройств, взорвав себя вместе с домочадцами. Возник пожар, который не могли потушить больше десяти часов – похоже, трехэтажный особняк был напичкан чем-то горючим. Дом выгорел дотла, никаких улик найдено не было, а мертвые тела так и не смогли опознать.
Родители остальных участников призыва темных сил все как один отмечали странности в поведении своих чад в последние дни их жизни. Однако обыски в студенческой общаге и родительских домах ничего не дали. Единственной зацепкой, хоть как-то объясняющей все произошедшее с логической точки зрения, стало выявление деловых контактов старшего Уманского. Выяснилось, что последние полгода он активно сотрудничал с одним из восемнадцати заговорщиков, который, в свою очередь, являлся представителем китайских триад в нашем мире. Возможно, Уманский при поддержке триад планировал перетянуть на себя всю добычу редкоземельным металлов, ведущуюся на территории СНР. В общем, истинная причина прорыва Тьмы до сих пор не была установлена.
С китайскими триадами мы вступали в конфликт уже несколько раз, правда, до этого все это носило местечковый характер – как противодействие браконьерству в наших лесах. Роман Чернов, наш главный егерь и охотовед, вообще-то китайцев на дух не переносил, потому что они ради экспорта в Старый мир лютовали и зверствовали, охотясь на те виды животных, которых вообще не было или которые давно вымерли на Старой земле: мамонтов, саблезубых тигров, пещерных медведей и так далее.
Так что версия о том, что весь этот переполох устроил Константин Уманский при поддержке китайских бандосов, была весьма правдоподобной и рабочей. Но следствие все равно продолжалось, так что, может, еще что-то всплывет.
Глава 19
Вера вернулась из салона красоты вся такая радостная, воздушная и окрыленная. Ну еще бы! Маникюр, педикюр, новая прическа, укладка волос, макияж и три часа сплетен с подружками и работницами ножниц и плоек – что еще женщине надо для счастья? Ничего! Ну разве что чтобы дома ее ждал любящий муж, и дети не болели.
Вечером приехал Алексей Федоров, да не один, а со своим отцом и подарками. Атаман Федоров, конечно, человек своеобразный: он думает, что раз он и его сын – потомственные казаки и живут они в казачьей станице, то и весь окружающий их мир спит и видит, как бы тоже стать казацкого роду. Короче, Федоров-старший не придумал ничего лучше, как подарить нам с Верой коня. Причем не статую и не фигурку из фарфора, а самого натурального, живого коня. Здоровенного жеребца белой масти с серыми пятнами по всему телу. Орловский рысак. Классический конь в яблоках, прямо как в песне. Ну вот куда мне этого жеребца теперь девать?!
– Жить ему лучше на ипподроме, – объявил атаман Федоров сразу после вручения подарка. – Там и уход будет лучше, и Женьке веселее.
– Кому?! – переспросил я.
– Женьке, – простодушно ответил атаман. – Так жеребца зовут! А когда вы здесь конюшню построите и научитесь за лошадкой ухаживать, так можно и сюда его перевести.
– Спасибо тебе, добрый человек, – тяжело вздохнув, ответил я.
Надо отметить, что дети и жена мой скептицизм не разделяли, они так радовались появлению нового любимца, что я мысленно махнул рукой, смирившись с тем, что в скором времени ко всем моим проблемам и трудностям добавится еще и уход за лошадью.
Помимо коня Федоровы привезли с собой еще и живого ягненка с поросенком.
– Сейчас я ягненка быстренько освежую и приготовлю настоящий казачий кулеш. Пшено-то у вас дома найдется? А на ночь замариную поросенка, и утром отведаете настоящего запеченного молочного порося, как у нас на флоте готовили, когда подлодку встречали после автономки. Ты, Палыч, такого угощения никогда не ел.
– Похоже, атаман, придется тебе готовить кулеш из замороженной баранины, – усмехнулся я, указывая на мою младшую дочь, повязывавшую на шею ягненку бант.
Дети так обрадовались появлению новых домашних питомцев, что я бы точно не стал ничего готовить из поросенка и ягненка, как бы мне ни хотелось отведать гастрономических изысков. На фиг надо травмировать детскую психику и готовить обед из их новых друзей?
Ничего страшного, холодильник забит едой, морозилки полны мяса и рыбы, а винный шкаф ломится от бутылок. Атаман приготовил все, что обещал. Кулеш, сваренный в казане на костре, зашел на ура! Его смели подчистую. Потом жарили на гриле свиные ребрышки и телячьи стейки, пели казачьи песни, плясали и вообще хорошо провели время. Хорошо посидели!
Уже ночью, когда младшие дети спали в доме, Борисовна с Дядькой убирались на кухне, а старшие дети – Нина, Игорь и Леха – о чем-то весело разговаривали в соседней беседке, мы с женой и Василием Федоровым, сидя на веранде, пили чай из пузатого дровяного самовара. Помимо чая был еще коньяк, который мы с атаманом медленно потягивали из небольших пузатеньких бокалов.
– Спасибо тебе за сына, атаман, хорошего хлопца вырастил, правильного, – сказал я Федорову. – Он своим геройством спас много народу.
– Тебе спасибо, Палыч, что сына мне живым вернул, подобрал нужные слова в трудный момент, смог его удержать от совершения непоправимого.
– Все нормально, – отмахнулся я.
– Хорошо, что ты, Палыч, решил Леху у себя поселить. Ему сейчас семья нужна, чтобы отвлечься, уж больно он по этой Нинель Уманской убивается. За ним сейчас глаз да глаз нужен, а лучше учебой его загрузить, чтобы отвлекся.
Да, тут атаман был прав: Лешка выглядел унылым и каким-то прибитым. Вроде губы улыбаются, а глаза при этом какие-то грустные и отстраненные. Видно, что парня все никак не отпускает грусть-печаль. Здесь только время может помочь, только время, которое, как известно, лучший доктор.
– Ты лучше скажи, как тебе вообще в голову взбрело отдать Алексея в экономисты? Он же у тебя боец, казак, а ты его – в счетоводы!
– Да знаю я и сам, что сидеть над бумагами – это не его. Просто уберечь его хотел.
– От чего?
– Ну, тут такое дело… – на секунду замялся атаман. – Жинка моя, перед тем как умереть, завещала, чтобы я Лешку берег, и когда за ним придет Черный человек, не отдавал бы сына ему в услужение, а вот когда Белый человек придет, вот этому пусть и служит. А жинка моя ведуньей считалась, ну, или экстрасенсом, если по-вашему, по-городскому. Жаль, что не дожила до этого дня, очень бы она сыночком гордилась.
– А что за Черный человек? – тихо спросила Вера.
Моя жена страсть как любила всякие таинственные и загадочные истории, а также всякие плаксивые и романтические – ну, впрочем, как все женщины в этом мире.
– Да вот этот ваш Владимир Дубровский, он и есть Черный человек, – простодушно ответил атаман Федоров.
– Дубровский?! – хором удивились мы с женой.
– Конечно. Ну, вы сами посудите, он же во всем черном ходит: черный плащ, черная водолазка, черные штаны. Чем не Черный человек? А если бы я тогда не уговорил его сжульничать с результатами проверки, то Лешку моего точно бы забрили в мракоборцы. Верно ведь, Палыч?
