Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
А я задумываюсь, почему Платон, стесняясь и отводя глаза, говорил, что летят только геологи, и никого из местных взять не могут. И что значит "расслабиться и спустить пар"? Ведь если они летят далеко, в незнакомое место, то расслабляться как раз нельзя.
Сам не знаю, как так получилось, но пока девушки обсуждают свои проблемы, я незаметно прохожу в конец салона и протискиваюсь в забитый коробками туалет. Жук дважды здесь прятался, и у него получалось, а чем я хуже?
Блин горелый! Он же пацан, а я охотник. Что я делаю?
Но если отжать коробки от стенки, и бочком, бочком... Теперь вдоль другой стенки, приподнять ногу, перешагнуть унитаз, развернуться... Может, даже сесть получится? Жуку было проще, он маленький.
Салон наполняется возбужденными, радостными голосами геологов: "Бэмби, ты же внешней трансляцией весь поселок перебудила!" - "Мужики, мангал взяли? А кетчуп?" - "Ласты? ты бы еще акваланг взял." - "Проверьте, Жук в туалете не спрятался?"
Дверь дергается, шуршат, сдвигаясь, коробки, прижимая меня к стене.
- "Пусто. Одни коробки. Зачем тебе столько барахла?" - "Вот сядем в тундре на вынужденную, узнаешь, что барахло это на вес золота." - "А если девушка пи-пи захочет?" - и взрыв хохота. Затем тарахтение экскаватора, лязг железных бочек и знакомые чавкающие звуки насоса - это началась заправка баков. Наконец, мы поднимаемся в воздух. Я кое-как сажусь на крышку унитаза, взгромоздив гору коробок себе на колени, и, от нечего делать, принимаюсь разбирать надписи на них.
- Во-зду-шн-ые филь-т-ры. - Непонятно. - Кас-се-ты ка-та-ли-за-то-ра. - Тоже непонятно. - Не кан-то-вать! - первое знакомое слово. - ЖВЗ, - такое даже произнести трудно. Наверно, я еще плохо буквы знаю.
Долго читал надписи, почти ничего не понял. А некоторые буквы вообще незнакомые. Вернемся, у Ксапы спрошу.
Час летим, второй летим. Коробки на ноги давят. Голоса за стенкой из-за гула двигателя не разобрать. Скучно. Наконец, снизились. Какие-то резкие громкие хлопки раздались. Сели. И недовольный крик Сергея:
- Только не в салон! Вы мне всю машину кровью зальете!
Неразборчивые голоса снаружи и снова Сергея:
- На внешней подвеске!.. Да не за рога! Бэмби, объясни бестолковому.
Снова летим. На этот раз - ненадолго. Наконец, приземляемся, и мотор стихает. Сразу хорошо слышны голоса. Геологи радуются как дети. Шумят, выносят наружу какие-то вещи. Вскоре голоса затихают в отдалении, хлопает, закрываясь, дверь. Я вылезаю из-под коробок, выглядываю в щелку. В машине никого. Осторожно выбираюсь в салон и осматриваюсь. Слева - лес, справа - река. Гелолги кучкуются шагах в пятидесяти, поближе к лесу. Кто-то свежует тушу лося-трехлетки, кто-то складывает костер. Сергей с Бэмби раздеваются на берегу, явно собираясь купаться.
- Бэмби, ты бы постеснялась при парнях бюст оголять, - кричит им Платон.
- А мне можно! Ребеночка я еще не рожала, из титьки не кормила. Серь'ожа волосы мне не подрезал, в свой костер не бросил. Как хочу, так и хожу! - звонко кричит в ответ нахалка и поводит плечами, чтоб сиськи колыхнулись.
Я знаю этот обычай степняков. Увести девку в свой вам, обрезать волосы и сжечь в костре - значит, объявить своей. У нас так обычно не делают. Не фиг баловать девок с тремя полосками. Но Баламут своим волосы подрезал. Правда, совсем чуть-чуть, не больше, чем на ладонь. Только чтоб видно было, и другие степнячки завидовали. Нравится ему, когда у девки волосы ниже лопаток. И девкам тоже нравилось. Но когда они всех достали своим хвастовством, Баламут при всех объявил, мол, мало подрезал, чтоб удобнее было на руку наматывать. Сколько сердитого визгу было! Даже сейчас вспомнить приятно.
Осторожно вылезаю из машины. Не через дверь салона, которая всем видна, а через другую, в пилотской кабине, которая к лесу смотрит. Опускаюсь в высокую траву и ползу в кусты. Устраиваю засидку, будто охочусь. А когда все геологи и Бэмби собираются у костра, подбираюсь еще ближе, чтоб голоса слышать. Но ни о чем таком не говорят. Бэмби шумит, что мясо не так готовят, ей объясняют, что так, что это называется ШАШЛЫК, что для мангала угли нужны, а мясо пропитаться должно. Теперь Бэмби от мангала за волосы не оттащишь. Все выспрашивает, вынюхивает, на язык пробует.
Платон отводит Сергея к кустам, останавливаются в пяти шагах от меня. Вжимаюсь в землю, натягиваю куртку на голову.
- ... Да как я могу ее не взять? Нам что, скандал нужен?
- И что теперь с ней делать?
- Я все обдумал. Первый стакан дернем соком. Я ей снотворного положу. Уснет, до завтра проспит.
- Ну, как знаешь. Только с дозой не переборщи.
Парни уходят в лес, якобы за дровами, а мне тревожно становится. Как бы с Бэмби плохого не случилось.
У мангала тем временем Юра учит Бэмби насаживать кусочки мяса на шампуры. Пахнет вкусно и слегка незнакомо. Сергей снимает чехол с гитары и настраивает лады. Вадим колдует у костра, остальные бегут купаться.
Возвращаются мокрые, веселые. Брызгаются, рассаживаются кругом у костра. Бэмби визжит, когда кто-то прижимается к ее спине мокрым, холодным плечом. Юра раздает шампуры, Толик разливает сок по белым одноразовым стаканчикам, Платон фотографирует, парни хулиганят. Сергей бросает в стаканы по ВИТАМИНКЕ, и мне опять становится тревожно за Бэмби. Крикнуть, чтоб не пила? Но ведь не наша девка. Даже трех полосок нет. Чубары ее Сергею отдали. Не мое это дело, совсем не мое. Да не могут парни ей плохое сделать, никак не могут, я же не первый день их знаю.
Утыкаюсь лбом в землю и мучаюсь совестью. А геологи тем временем выпивают сок, сдергивают зубами с шампуров кусочки мяса и расспрашивают Бэмби, что она такое говорила про волосы. Бэмби охотно объясняет. Но постепенно речь ее замедляется, она зевает, машет ладошкой перед ртом и склоняет голову на плечо Сергея.
- Поспи, моя маленькая, - говорит он. - Ты сегодня рано встала.
Бэмби и на самом деле засыпает. Геологи замолкают на долгую минуту, настороженно наблюдая за ней, затем Сергей поднимает ее на руки и несет к вертолету. Еще двое открывают перед ним дверь, помогают занести в салон. Я тихо и незаметно перемещаюсь к вертолету, заглядываю в окно. Сергей опускает спинки четырех кресел, убирает вниз подлокотники, укладывает на получившуюся кровать Бэмби и нежно целует в губы. Толик накрывает ее одеялом. Сергей щелкает чем-то в кабине, и машина начинает чуть слышно гудеть. Затем все трое возвращаются к костру. А я пробираюсь в салон и прислушиваюсь к дыханию Бэмби. Потом тормошу ее за плечо. Бэмби что-то невнятно бормочет, переворачивается на бок, ко мне попкой и сворачивается калачиком. Спит! Просто крепко спит, будто всю ночь не спала.
Тем же кружным путем возвращаюсь к засидке у костра. Геологи выливают из одной полупрозрачной канистры половину воды прямо на землю, затем доливают из другой, чтоб снова была полной. При этом двое работают, а остальные жадно наблюдают и комментируют, будто лить воду - это что-то очень важное и ответственное.
- Шашлыки же подгорают! - кричит Толик и бежит спасать ситуацию. Рот у меня наполняется слюной.
- Я поднимаю первый тост за великого русского человека - Дмитрия Ивановича Менделеева, - произносит Платон, когда все получили по шампуру и стаканчику. Не понимаю, почему геологи морщатся, когда пьют воду из канистры? Зато с каким аппетитом набрасываются на шашлык!
Второй тост пьют за отсутствующих здесь дам. Третий - за тех, кто на вахте и на гауптвахте, четвертый - за Михаила Медведева, за его плодотворное отсутствие. Пятый - за местных баб. Дальше - не помню. Голоса становились все громче и неразборчивее, движения - неувереннее. Сергей играет на гитаре и все поют. Не в лад и невпопад, но зато с огромным энтузиазмом, как говорит Ксапа. Чтоб геологи так громко и так безобразно пели - я еще не слышал. Потом кто-то предлагает наловить рыбы и сварить уху. Идея всем нравится. Кто-то вырубает жерди, кто-то неуверенной походкой идет к вертолету за противомоскитной сеткой. Затем все раздеваются и лезут в воду. Я вылезаю из кустов, беру один из шампуров, забытых над мангалом, обжигаюсь, и вновь прячусь в кустах. Шашлык подгорел с одного бока, но очень вкусный. Я снова вылезаю, кладу пустой шампур на котел с мясом и беру второй с мангала. Потом - третий, уже совсем подгорелый. От реки доносятся крики и веселая ругань.
Наконец, возвращаются геологи. Назад они идут уверенно, почти как обычно, и несут два ведра рыбы. А также, порванную сетку.
- Мать твою, шашлык сгорел! - хватается за голову Юра. Сбрасывает обугленные кусочки мяса в прогоревший костер и тут же принимается разделывать рыбу. Геологи подбрасывают дров, раздувают огонь, разливают воду по стаканчикам. "Для сугреву", как говорит Вадим. Пьют, морщатся, закусывают ржаной лепешкой и обсуждают тонкости рыбалки. Какую рыбу как лучше ловить. Под эти разговоры я незаметно засыпаю.
Когда просыпаюсь, геологи опять громко и нестройно поют. Как я понимаю, уху уже приготовили и съели, но рыбы осталось еще много. Юра готовит "коктейль" - нанизывает на шампуры попеременно куски рыбы и мяса. Все кричат, что ничего хорошего из этого не выйдет, что он только продукты изводит, но никто не вмешивается.
