Вадим Попов - Галактический протекторат
Подумав, она решила, что наилучшей тактикой в отношении возможных визитеров, будет изобразить полный упадок сил. Она продолжала сидеть, привалившись к мягкой холодной стене, теперь слегка сгорбившись и ссутулив плечи. Мёртвые однополчане одобрительно закивали и подняли вверх оттопыренные большие пальцы.
Когда в одной из стен возник черный прямоугольник проема, она была готова.
Двое тюремщиков, шагнувших в комнату, были явно напуганы. Их снаряжение и вооружение не могло прогнать серый цвет с их лиц. Охранники были в легких бронежилетах, вроде полицейских, у каждого за спиной был армейский бластер. Старший, с шелушащимися залысинами на маленькой голове, сжимал в правой руке станнер, другой, помоложе и поволосатей – пластиковую хламиду с длинными рукавами. Нинель подумала, что это явно какой-то продвинутый аналог смирительной рубашки. Что ж, если в этом мире не изменилась манера надевать смирительные рубашки, то ей упрощают задачу. Это неплохо, учитывая, что от света и шагов охранников, гремящих на фоне мертвой тишины предыдущих часов, голова её слегка кружилась. Неплохо бы иметь небольшую фору…
Она подняла голову и поглядела на охранников. За их спинами Иржик подмигнул Нинели единственным целым глазом, шепотом пропел "Десант не сдается, сестренка!" и начал таять в воздухе.
– Эвакуация. – Старательно пытаясь выдержать деловой бесстрастный тон, произнес охранник со станнером в руках. Песню Иржика он не слышал, но голос тюремщика звучал хрипло и оттого неуверенно. Он кашлянул, взглянул на молодого коллегу и добавил: – Стихийное бедствие.
– Да! – слишком тонким голосом сказал второй охранник и, расправляя смирительную рубашку, шагнул к сидящей на койке Нинели. – Руки вперед!
Нинель, приподняла голову. Вяло кивнула и, медленно вытянув руки к охраннику, качнулась вперед, спрыгивая с койки. Она пошатнулась, словно оступившись шагнула вперед, и пнула охранника носком в пах. Когда тот начал сгибаться, толкнула его на второго охранника и попыталась вывернуть у лысого станнер из руки.
Они сцепились, Нинель успела ударить противника коленом сбоку, по ребрам, но тот с силой боднул ее головой в лицо. Нос хрустнул. Это было чертовки больно. По губам и подбородку потекла кровь. Где-то внизу стонал второй тюремщик.
Вдруг ее противник дернулся и захрипел. На Нинель брызнуло горячим и красным, она из всех сил рванула на себя оружие и с отобранным станнером в руке отшатнулась назад.
Лысый охранник недоуменно смотрел на Нинель, безуспешно пытаясь зажать ладонями рваную рану на шее. Из разорванной сонной артерии толчками била кровь. Тюремщик сделал шаг вперед и завалился ничком на тут же переставший быть белоснежным пол.
Нинель прищурилась. Голова раскалывалась. Над телом тюремщика стояла очень красивая длинноволосая блондинка в длинном платье цвета стен камеры. На пальцах правой руки девушки таяли, словно растворяясь в воде, пятна крови.
Нинель машинально вскинула станнер.
– Не стреляй, Нин! Она с нами!
Из-за спины девушки возник Аккер – с подбитым глазом, огромный, рыжий, родной…
– Атличн-н-аха… – прогнусавила Нинель, утирая рукавом текущую из сломанного носа кровь, и разрядила станнер в елозившего под ногами тюремщика.
5
Первых двух встретившихся на пути охранников они постарались нейтрализовать тихо: одного Данька свалил подсечкой и они в четыре руки придушили его до бессознательного состояния, а второму, встреченному несколькими минутами позже и уже открывшему рот чтобы закричать, Данька ударом приклада проломил висок.
Однако спустившись на уровень, где, согласно полученному в результате сканирования с корабля плану располагался бордель, а за ним тюремный блок, где держали "воспитанниц" приюта, они не встретили вообще никого. С оружием наперевес они проверили десяток отдельных номеров, потом пробежали через холлы с необъятными круглыми кроватями, стойками с кнутами и плетками, Х-образными распятиями с кожаными ремнями для закрепления рук и ног, какими-то совсем уж пыточными приспособлениями зловещего вида… И решетки, решетки, едва заметные, ажурные решетки на каждом окне.
Везде было чисто, убрано и совершенно пусто.
К тому же пропала связь с кораблем. Данька напрасно повторял в радиоклипсу позывные корабля Ирхи, но с другой стороны встроенных систем глушения в этом приюте-крепости вполне стоило ожидать…
Остановившись перед задрапированной бархатными шторами оттенка старого вина массивной металлической дверью в конце анфилады комнат, они переглянулись. Всё было ясно без слов: там, откуда вовремя эвакуировались перед визитом непрошеных гостей, могут быть спрятаны самые неприятные сюрпризы. Но был ли у них выбор?
Данька кивнул Инне и она подняла руку. Плоть словно отхлынула от кончика указательного пальца, обнажая кость проксимальной фаланги, на глазах превращавшейся в сложный разъем. Инна вставила палец-отмычку в скважину на двери и прикрыла глаза.
…Темнота была беспросветной. Она почувствовала тот контакт, субъективно воспринимавшийся как нечто вроде мягкого щелчка при входе в систему… однако ничего кроме этого не произошло. Не было в общем-то несложного рисунка схемы компьютерного замка – а именно это Инна ожидала увидеть. Не было разветвленной многомерной системы связей, патрулируемых охранными программами – в том случае, если бы оказалось, что компьютерный замок подключен к системе всего приюта. В этом случае Инна была готова к тому, что сейчас ей придется обманывать охранные системы местной сети и лезть на серверы, чтобы достигнуть цели, но – не было и этого. В глазах стояла кромешная тьма. И не было ничего кроме этой темноты. Не было до тех пор, пока она не услышала голос…
Данька наблюдал, как глазные яблоки Инны движутся под опущенными веками, а по виску медленно ползет струйка пота. Через несколько томительно долгих минут где-то внутри двери едва слышно щелкнули засовы.
– Славно! – удовлетворенно произнес Данька.
– Славно. – Чужим отстраненным голосом повторила Инна. И продолжила: – В качестве постскриптума к нашей беседе на корабле, разреши оставить тебе напоминание о данном мне слове.
Левая рука девушки метнулась к Данькиному лицу быстрее ирканской лавовой змеи. Так быстро, что он не успел отшатнуться.
Острая как бритва кость, выросшая из среднего пальца, безупречным вертикальным движением опустилась ему на лоб, рассекла бровь и пропорола кожу на правой скуле до кости.
Данька отпрыгнул назад, вскидывая бластер, и прижался к стене, зажимая другой рукой резаную рану на лице.
Инна с закрытыми глазами недвижно, словно статуя, застыла у двери.
Данька, не спуская с нее глаз, медленно опустил оружие, достал дезинфицирующий клей-гель и, не обращая внимания на заливавшую лицо кровь, принялся наощупь заклеивать порез.
Раздался едва слышный звук и Данька вздрогнул.
Инна медленно вытащила палец-отмычку из замочной скважины, и, помедлив с полминуты, открыла глаза. И внимательно посмотрела на Даньку. Глаза её расширились.
– Ты что с собой сотворил?!..
– Ничего… Несчастный случай. – Он поморщился. – Лучше помоги заклеить.
6
Длинная галерея без окон, со стенами убранными древними гобеленами и с массивной мебелью вдоль стен, старинными деревянными монстрами, покрытыми бархатным слоем пыли. Казалось, это место было заброшено и забыто всеми. Но Данька не верил, что там, где обитал Вертун могли быть по недосмотру заброшенные места, и поэтому предполагал что под деревянными стенными панелями скрывается сталь. Не тот человек Вертун… Разумеется если эту тварь можно назвать человеком.
Когда под украшенным лепниной потолком один за другим зажглись желтым светом круглые плафоны, дверь у них за спиной, едва слышно щелкнув, закрылась.
– Тут что-то нехорошо… – негромко сказала Инна.
Данька переместил портативный гранатомет на ремне из-за спины под левую руку и поднял правую с бластером.
– Явно… – Подтвердил Данька.
Здесь их поджидали – это ощущение не отпускало его с того момента как он переступил порог.
Данька бросил взгляд на приметную металлическую дверь в конце галереи, выглядевшую диссонансом, словно трель электродрели среди окружавшей её угрюмой симфонии серых от пыли драпировок, деревянных стенных панелей и лепнины потолка. Это дверь в тюремный блок, больше ей вести некуда.
Повернулся к Инне.
– Ты можешь отсюда сказать что-то о той двери?
Та прищурилась. В свое время хирург проделал кое-какую работу и над её глазами, так что зрение Инны хоть и нельзя было сравнить с орлиным, видела она куда лучше обычного человека.
– Дверь на петлях. Похоже из сталепласта. И… – Она прищурилась. – Там единственный механический замок. Можно попробовать вынести выстрелом из бластера.
