Сим Никин - Обреченный взвод
- Пилу бы, - произнес с сожалением Логрэй.
- А это чем не пила? - поднял ПТЛМ Халиль. - Отойдите ка от пациента.
Прорезать развороченную пулями плоть оказалось гораздо легче, и вскоре мы двинулись в путь, поочередно неся нанизанные на шест три увесистых куска, сочащихся малиновой кровью. Наши желудки, ощущая близкое наличие калорийной пищи, практически рычали от негодования, но Сол был прав - лучше убраться подальше от того места, где нашумели. О том, что для приготовления пищи придется разводить костер, дым которого тоже может привлечь внимание, как агрессивных аборигенов, так и неведомых хищников, предпочитали не думать - не есть же сырое мясо?
Честно говоря, я ожидал, что мясо окажется жестким, а по вкусу будет напоминать того ящера, которого приносил Ратт, и потому приятно удивился, отведав нежные кусочки, поджаренные на гибких прутиках какого-то прибрежного кустарника.
- М-м-м! - восхищенно промычал Курт и, прожевав, добавил: - Геркулес, в следующий раз я первый брошусь на крокодила!
- Хорошо, - простодушно согласился тот. - Зря мы так мало взяли с собой. Надо было отрезать еще кусочек.
- Оно и это пропадет к вечеру по такой-то жаре, - с сомнением произнес Логрэй.
- А если все обжарить? - высказал я предложение. Будет искренне жаль лишаться такого чудесного продукта.
- Если до вечера не пропадет, тогда и будем обжаривать по очереди во время ночного дежурства, - прервал дискуссию Уиллис. - А сейчас двигаем дальше.
Мы не отошли от места дневки и сотни шагов, когда прозвучал выстрел, и шедший впереди Курт осел с простреленным горлом, из которого с хрипом вырывались кровавые пузыри. Следующие два выстрела, прозвучавшие дуплетом, отбросили в заросли Сола.
- Сол! - я кинулся к товарищу, оттолкнув стоявшего на пути Логрэя, но фонтан щепок, выбитый очередной пулей из ствола дерева прямо перед лицом, заставил меня непроизвольно отпрянуть.
- С-суки! - я перечеркнул очередью кусты, из которых раздавались звуки выстрелов, Твари!
Автомат щелкнул, выплюнув последний патрон, но листья и ветки впереди продолжали разлетаться под градом пуль, которые посылали из своих стволов Логрэй, Халиль и Геркулес. Они, так же как и я, стояли на открытом месте, презрев, надоевшую за последние недели, смерть. Да пошла бы она... Заменив магазин, просто пошел вперед, стреляя веером перед собой. Я не видел, как упал Логрэй, просто в какой-то момент понял, что рядом остались только Халиль и Геркулес.
- А-ха-ха, смотри, Олег, они нас боятся! - закричал Геркулес, сменяя магазин, и я впервые услышал, как хохочет этот вечно спокойный парень. Его смех передался и мне.
- А-ха-ха, с-суки, ссыте когда страшно?! - орал я, стреляя в спины выпрыгивающих из укрытий и пытающихся убежать желтоглазых вояк, нервы которых не выдержали вида трех озверевших придурков, прущих во весь рост прямо на их пули.
Рядом что-то кричал про какого-то шайтана Халиль.
На этот раз патроны в наших магазинах кончились почти одновременно. Ответных выстрелов слышно не было, и как обычно в таких случаях бывает, по ушам буквально ударила тишина, в которой клацанье сменяемых магазинов и взводимых затворов звучали почти громоподобно.
Сзади грохнул взрыв. Обернувшись, увидел, что мы прошли не менее сотни метров. А казалось, будто сделали всего с десяток шагов. Теперь почти бежали назад, держа перед собой стволы и готовые в любой момент открыть огонь. На ходу краем глаза отмечал лежавших то тут, то там убитых аборигенов. Их позы говорили о том, что все они были застрелены в спину, пытаясь убежать от нас.
Немного не добежав до того места, где нас застали вражеские пули, наткнулись на истерзанное осколками тело Алекса Логрэя. Рядом два трупа местных, и метрах в трех, лицом вниз лежал мастер-сержант.
- Алекс, - Геркулес стоял над тем, что осталось от Логрэя, и по его щекам катились крупные слезы. - Алекс...
- Сол! - Я рванул к тем кустам, куда пуля отбросила моего земляка. Курт так и лежал с разодранным пулей горлом, подогнув ноги и крепко держа обеими руками автомат. Его остекленевший взгляд был направлен куда-то поверх деревьев.
А вот Уиллис был жив! Он сидел на земле и, кряхтя и придушенно кашляя, сдирал с себя бронник.
- Сол, ты как, в порядке?
- В по... ой... в порядке, - у него словно бы после каждого слова перехватывало дыхание. - Только ни дыхнуть, ни пернуть, ой ё.. Ребра либо отбиты, либо сломаны, фух.
- Фигня, Сол, щас перетянем чем-нибудь потуже, и попрешь как ни в чем не бывало, - пытался я успокоить не столько его, сколько себя, присев рядом. - Мне еще в резервации один раз в драке ребра зашибли, так такая же фигня была. Я целый месяц ходил эластичным бинтом перетянутый.
- Как там осталь...ные? - кряхтя и морщась спросил Уиллис.
- Курта сам видишь, - вздохнул я. - Там дальше Логрэй с Раттом лежат..
- И Ратт тоже?
- Ратт живой, - к нам подошел Халиль. - Стонет там лежит.
- Парни, надо Алекса с Куртом похоронить по-человечески. Пусть хоть они... - не договорив, Геркулес закинул пулемет за спину и расчехлил саперную лопатку. Я тоже потянулся за лопаткой, но услышал задохнувшийся вскрик Уиллиса и, обернувшись, увидел его выпученные от боли глаза, глядящие куда-то мне за спину. Туда же был направлен ПТЛМ, который Сол уже успел схватить. Еще ничего не сообразив, я из положения сидя словно лягушка скачком отлетел в сторону, разворачиваясь на лету. Шагах в десяти стоял низкорослый абориген, в облике которого было что-то знакомое. Одной рукой он держал за лямки странный аппарат, состоящий из двух продолговатых баллонов - большого и, прикрепленного к нему маленького. Второй рукой он направлял на нас металлическую трубу на деревянном прикладе, соединенную гибким шлангом с баллонами. На конце трубы курился маленький огонек, словно в газовом резаке.
- Чиф, - улыбнулся абориген, переступив кривыми ножками.
Грохнул короткой очередью пулемет Уиллиса и одновременно, из направленной на нас коротышкой трубы вырвался огненный змей. Пули из ПТЛМа смели огнеметчика, но струя жидкого пламени ударила в ствол дерева прямо над моими ногами, обильно обдав их огненными брызгами.
- А-а-а!.. - как будто тысячи жалящих насекомых одновременно впились в мои нижние конечности. - А-а-а!
Кто-то чем-то сильно врезал по моим ногам. От боли я уже не мог даже кричать, только хрипел и катался по земле.
- Придурок, ты ж бронником ему ноги переломаешь! - орал кому-то Халиль.
Как потом я узнал, Геркулес, увидев мои объятые огнем ноги, схватил первую попавшуюся вещь, чтобы сбить пламя. Этой вещью оказался скинутый Уиллисом броник. Хорошо, Халиль вовремя его окрикнул, и Сегура успел долбануть только один раз, а то перекрошил бы мне все кости, пока сбивал пламя. В конце концов, он ухитрился, поймав поочередно мои ноги, стянуть горящие сапоги, затем придавил меня к земле, сев сверху, и просто содрал уже почти сгоревшие штаны.
Потом я сидел с голыми, обильно покрывшимися волдырями ногами и, раскачиваясь из стороны в сторону, стонал. Сидевший неподалеку Уиллис, морщась, перетягивал себе грудь каким-то тряпьем. Еще чуть дальше, на небольшой полянке, Халиль и Геркулес рубили саперными лопатками корни деревьев, копая могилу для погибших товарищей. Благодаря большой влажности и отсутствию ветра, струя из огнемета не стала причиной лесного пожара. Огонь сполз с сырого ствола и продолжал чадить черным дымом у его подножья.
Вот кто-то хлопнул меня по плечу.
- Олег, - услышал я голос Сола. - Надо до темноты уйти отсюда подальше.
- На вот, одень. Штаны чуток великоваты, но тебе сейчас самое то, - это Халиль поставил передо мной пару стоптанных сапог и положил на них свернутые штаны, и добавил: - Это Курта. Он, наверняка, не был бы против.
Я тупо смотрел на подношения товарища.
- Олег, ты это... - продолжил тот, замявшись. - Ну, короче, помочись себе на ноги.. Говорят, помогает от ожогов...
- Спасибо, Халиль, - я начал подниматься, держась за ствол молодого деревца.
Последующие дни слились для меня в один адский кошмар. Ноги будто бы все еще были объяты пламенем, и я, наверное, давно бы отказался куда-то идти, если бы неподвижное состояние не было еще более невыносимым - ходьба хоть как-то притупляла боль. А по утрам... У меня просто нет слов, чтобы описать те утренние ощущения, когда ткань штанин, присохшая за ночь к язвам ожогов, начинала при движении отрываться вместе с запекшимися коростами... В глазах при этом темнело, слезы и пот катились градом, а язык самостоятельно вспоминал почти забытый мною родной русский язык, со всеми его красочными эпитетами и оборотами.
Но известно, что человек ко всему привыкает. И к боли, если она постоянная, тоже. Через двое суток я, хоть и сквозь пелену боли, начал обращать внимание и на окружающий мир. Мы по прежнему продолжали двигаться на восток. Уиллис шел, сгорбившись, словно старый дед, опираясь на срезанную палку. Его грудь была туго перетянута полосками ткани грязно-песочного цвета, вероятно нарезанными из одежды одного из напавших на нас аборигенов. Вместо ПТЛМа Сол был теперь вооружен автоматом Курта - все ж более легкая ноша.
