Александр Воробьев - Огненная бездна
Он пока не мог оценить нанесенный врагу ущерб, увеличения телескопа не хватало, чтобы разглядеть остывшие прорехи в броне. Будь на месте «линкора» тяжелый корабль Лиги, четырех кучных попаданий в башню главного калибра вполне могло хватить для выведения ее из строя. Но адмирал не знал характеристик чужой брони, а в длинный тонкий ствол плазменной пушки не попало пока ни одного луча. Все четыре попадания взрезали массивное основание, в лучшем случае повредив механизм тонкой наводки.
– Цель прекратила ускорение! – новость заставила его отвлечься от размышлений. Для аспайров прекращать ускорение означало подарить людям лишнее время для обстрела. На месте капитана «трезубца», он, наоборот, выжал бы из двигателей все соки, оторвался и расстрелял наглую мелочь с безопасной дистанции. Что-то не складывалось, что-то он упустил.
Следующий доклад поставил все на свои места.
– Вижу сильные возмущение магнитного поля. – И после короткой паузы оператор добавил упавшим голосом: – Цель ставит плазменный щит!
Щит?! Фримантль буквально подскочил на месте и торопливо запросил дополнительную информацию. Корабль-щитоносец у Иллиона оказался для Первого ударного неприятным сюрпризом, его многокилометровый плазменный экран надежно прикрыл от энергетического оружия целый флот. Но «линкоры» не выставляли щитов. Новая модификация?
По запросу на экран вывалилось с десяток диаграмм, и Фримантль раздраженно стер их одним движением руки. Некогда!
– Огонь!
На сей раз в «рог» угодило только три луча, один прошел мимо, но адмирал смотрел совсем в другую точку. По центру носовой оконечности «линкора» расползалось багровое пятно плазменного щита. Пока еще маленького, закрывающего от силы четверть диаметра, но Фримантль не сомневался, что в итоге щит закроет всю проекцию. Его перехитрили!
– Есть данные о составе их брони! – сообщил капитан. – Спектральный анализ показывает четкие линии титана, вольфрама и углерода.
Неплохо, мимоходом оценил Фримантль. Сплетение молекул тугоплавких металлов и углерода – весьма достойное бронирование. Теперь становилось понятным, почему даже после семи попаданий в орудие им не удалось добиться видимых результатов. Этому гиганту нужно что-то более значительное, нежели четыре устаревших тяжелых лазерных пушки. Около полутора миллионов тонн, вспомнил он вес противника, процентов на тридцать тяжелее еще незаконченного «Гонолулу».
– Адмирал, «Молоты» выходят на дистанцию пуска ракет! – Капитан явно решил взять на себя функции начальника штаба.
Полк рвался вперед рассеянным облаком, почти не соблюдая строя. Между отдельными истребителями интервал составлял до пятидесяти километров, благодаря этому «линкор» не мог накрыть все машины одним залпом, зато и на дистанцию пуска «Первоцветов» полк вышел, растянувшись почти на триста километров. И Саберхагену пришлось выбирать из двух зол. Выпускать ракеты по мере готовности или дождаться, пока все сорок семь машин подойдут достаточно близко. Точнее, сорок пять, оба поврежденных «Молота» безнадежно отстали.
По хронометражу «линкор» заканчивал перезарядку орудий. Несмотря на приложенные усилия, мониторам до сих пор не удалось уменьшить его огневую мощь, и полный залп гарантированно выводил из строя не менее трети истребителей. Они подошли слишком близко и банально не успевали выйти из конуса поражения. В таких условиях запуск ракет спасал обреченные машины, но лишал их единственного нормального оружия. Большую часть зенитных ракет «линкор» собьет, а от остальных с легкостью увернется. Нет, бить следовало в упор!
Увидев, как полк пересек границу открытия огня, Фримантль горько улыбнулся. На месте Саберхагена он поступил бы так же, но смотреть на жертвующих собой пилотов все равно было больно. Многих из них адмирал знал лично, ведь даже с началом войны ротация кадров почти не затронула экипажи малых судов. Программа строительства флота предусматривала ввод в строй тяжелых кораблей, а истребители считались оружием второсортным, оборонительным, слишком жестко привязанным к своим кораблям-носителям. После трех веков мира Адмиралтейство оказалось не готово к оборонительной войне. И сейчас простые пилоты готовились платить за это кровью.
Строй «Молотов» стал растекаться, утончаться, готовясь охватить «линкор». Атака со множества векторов должна была рассредоточить огонь, но для такого маневра истребителей было слишком мало. Корабль аспайров мог выскочить из плоскости их атаки, даже не включая полную тягу. Заскрежетав зубами, Фримантль потянулся к консоли.
– Фред, зачем?
– Минимизирую потери, сэр.
– Если он уйдет в сторону, машины с другого фланга его не достанут!
– Догоним! – Саберхаген хотел сказать что-то еще, но в этот момент «линкор» выстрелил.
Обычно плазменное орудие аспайров выстреливало сгустки одним коротким плевком, но, как оказалось, у него существовали и другие режимы стрельбы. Поведя носом, «линкор» разрядил длинной очередью сначала одно, а потом и второе орудие. Подлетное время дробинок составляло менее пяти секунд, и метнувшиеся врассыпную истребители не успели. И что хуже, большинство попаданий пришлось в слабо бронированные борта.
– Минус семнадцать! – в ужасе выдохнул капитан «Обамы».
– Им п…! – зарычал в наушниках разъяренный Саберхаген. – «Молоты», делай как я!
Что именно он хотел сделать, Фримантль так и не понял – «линкор» не стал дожидаться ответного удара. С неожиданной для тяжелого корабля резвостью он стал разворачиваться, подставляя корму.
– Пуск! – в вопле Саберхагена не осталось ничего человеческого.
– Отставить! – заорал Фримантль, но было уже поздно. «Первоцветы» пошли. Слишком рано!
Зенитным ракетам оставалось пройти около трех с половиной тысяч километров. Не так много, если учесть скорость сближения, но этого времени хватило, чтобы «линкор» успел развернуться и включить двигатели.
Будь на месте «Первоцветов» нормальные противокорабельные торпеды, они успели бы. Но двигатели зенитных ракет проработали лишь несколько секунд. Они предназначались для другого – разогнать кассетные боеголовки наперерез подлетающим торпедам. Для этого не требовалось больших запасов ядерного топлива. Поэтому скакнувший вперед «линкор» очень быстро вышел из конуса поражения. Саберхаген промахнулся.
Видя, как его надежды проносятся далеко позади цели, Фримантль застонал, бессильно уронив голову на руки. Попытавшиеся донавестись «Первоцветы» один за другим вырабатывали ядерное горючее и, прекратив ускорение, летели дальше. Мертвыми, безобидными кусками железа. Саберхаген только что похоронил их единственный шанс уничтожить хотя бы одного врага!
Теперь выхлоп «линкора» закрывал мониторам почти весь сектор стрельбы. Достаточно густой для уничтожения ракет, факел тем более был непроницаем для лазеров. Фримантль лихорадочно прикинул варианты и остановился на очевидном.
– «Обама», «Роттон», орудиям дробь, полная тяга!
«Линкор» мог разгоняться в пять с половиной раз быстрее мониторов, но, чтобы начать убегать, ему еще требовалось погасить набранную скорость. Они могли успеть. И Фримантль вызвал командира полка.
– Саберхаген?
– Да, сэр, – тихо ответил тот.
– Догоните его, – понимая, что творится на душе комполка, Фримантль старался говорить как можно мягче. – Постарайтесь повредить дюзы, он не должен уйти!
– Мы сделаем это, – еще тише ответил Саберхаген и, почти перейдя на шепот, добавил: – Простите меня, сэр.
– Вы сделали все, что могли, – успокоил его Фримантль, – а теперь идите и остановите его для нас.
– Мы сделаем это, сэр! – горячо пообещал Саберхаген и отключился. Оставшиеся «Молоты» рванулись к тормозящему «линкору».
Теперь следовало прикончить врага прежде, чем его спешащие на подмогу собратья обогнут Ганимед. Времени почти не оставалось, чертов спутник был слишком маленьким, но Фримантль надеялся успеть. Успеть отстрелить аспайру его смертоносные пушки.
– Саберхаген, опасайтесь струи! – предупредил Фримантль.
Выхлоп «линкора» был гораздо длиннее факелов человеческих кораблей. Аспайры тратили в секунду больше рабочего тела, но и разгоняли его до больших скоростей. На расстоянии двухсот-трехсот километров эта струя могла представлять опасность не только для хрупких ракет, но и для хорошо бронированного истребителя.
Комполка ничего не ответил, но «Молоты» стали явственно расходиться в стороны, огибая опасный район. Теперь, чтобы зацепить их выхлопом, аспайрам пришлось бы развернуться, тем самым подставляясь под огонь мониторов.
На форсаже «Молоты» могли выдать до двенадцати гравов. Долго разгоняться в таком режиме было невозможно, и ресурс двигателей был тут ни при чем, первыми начинали отключаться пилоты. Противоперегрузочный костюм и медикаменты давали буквально несколько минут, прежде чем пилот терял сознание. Но чувствующий свою вину Саберхаген торопился.
