Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли
— Или разумные псы метра полтора в холке, умеющие бесшумно убирать часовых, — добавил Пилькевич. — А еще они умеют пользоваться рацией... Черные, небось, собачки. А, капитан?
— Неизвестно, товарищ подполковник. А при чем тут окрас?
— Да есть у таджиков такая легенда про кара-шайтанов…
— Бог с ней, с легендой, — прервал Рюмшин, — продолжай, капитан.
— Так или иначе, — выполнил приказ Махонько, — но Шамсиджан клянется, что десять человек были с порванными глотками. А уж сержант в мистику ни на грош не верит. И не верил. По самой схватке всё. Поиски следов были сильно затруднены: их потоптали разбегавшиеся ахмадовцы и дождём посмывало. Однако нам удалось найти несколько кучек собачьего кала, определенно оставленного нападавшими. Кучки сравнительно большие.
— Ты, капитан, брось эти шуточки! Дерьмо он за собаками собирает!
— Вам смешно, товарищ полковник, а мы собачью версию еще как прорабатывали. И в дерьме этом пришлось поковыряться.
— И как? — язвительно спросил Рюмшин.
— Никак, дерьмо и есть дерьмо… На инопланетное непохоже. Больше на собачье. Главное: разобрались, чем эти песики питались. Ели они кашу с мясом. Не совсем как у нас в питомнике, но все равно не чабанские это собаки. Мышки в их рационе не основное блюдо. Хотя присутствуют...
Пилькевич с трудом удерживал смех. Менее сдержанный Рюмшин уже хохотал в голос.
— Говоришь, исследовали дерьмо инопланетных собачек? — выдавил он сквозь навернувшиеся слезы. — Не брезгуют нашими мышками?.. Ну, Паша, ну ты даешь… По делу у тебя что есть?
— Показания Шамсиджана Рахманова.
— Давай!
— На следующий день после операции к братьям поступило послание от «Иблиса».
— Ого!
— Так точно. Причем, принес его человек Ирбиса. Но интересно содержание. В дословном переводе с таджикского: «Дважды пришедший вовремя в третий раз может и не успеть. Сержанту лучше отдать честь полковнику».
— Ох уж эта восточная витиеватость, — вздохнул Пилькевич. — Шамсиджан это комментирует как-то.
— Да. И очень интересно. Утверждает, что двенадцать лет назад эти люди спасли ему жизнь в первый раз. Кто они, не знает, но это русские и военные. Первая фраза — намек на те события. Вторая — прямой совет лечь под нас.
— Ну, это понятно. И Матча этому совету последовала.
— Причем, немедленно. Уважение Сержанта к писавшему послание очень велико.
— Если это русские военные, — сказал Рюмшин, — то неудивителен класс бойцов. Но где мы, а где Россия… По крайней мере, они нам не враги, это точно.
— И это не Ирбис, — добавил Пилькевич, — у него одни таджики, которые двенадцать лет назад пешком под стол ходили…
Таджикистан, окрестности Пенджикента
Чайхана стояла на обочине дороги. Именно чайхана, а вовсе не крепость, окруженная высоким забором, минными полями и пулеметами на вышках.
Немного кривоватый домик, несколько веранд. Крыша, еще не растерявшая старый, кое-где выкрошившийся шифер, опирается на столбы из неошкуренных бревен.
На верандах ждут гостей дастарханы. От чайханы повеяло миром, довоенными временами, домашним уютом.
Борис шумно сглотнул слюну и спросил:
— Поедим может?
— Давай. Может и поедим, — мрачно отозвался Андрей, съезжая на обочину. — Заодно народ местный поспрошаем, может, знает кто чего. Похоже, мы уже в Тадже.
— Да. Судя по карте, те развалины на границе стояли. Пенджикент, скоро.
— Тем более, глядишь, проясним обстановку. А то мандат наш, боюсь, здесь не действует…
— Умид говорил, союзники. И границы, как таковой, нет.
— То-то нас не то, что не проводили, даже письма сопроводительного не дали. Или уже не союзники, а вассалы?
— Да нет. Вроде, союзники. Равные.
— Ага! Дружил волк с ягненком. Пока не съел.
Народу в чайхане почти не было. Только в углу пара аксакалов играла в нарды. Да чайханщик, подбежавший сразу, как появившиеся сели за стол. Мало кто сейчас по дорогам ходит. А ездят — еще меньше…
— Салям алейкум!
— Алейкум ассалам! Накормишь путников, ата?
По-русски чайханщик говорил очень плохо, но слова «шурпа» и «лагман» понимают все, на каком бы языке они и не говорили. А слово, более интернациональное, чем чай, надо еще суметь вспомнить. Может, какой англичанин и не договорился бы. Но те тут не выживают. Климат слишком сухой, туманов не хватает… Впрочем, особыми разносолами чайхана не баловала.
Шурпа была настоящая, на мясном бульоне, щедро сдобренная специями, с большим количеством лука, картошки и моркови и даже с курагой и сливами. Ну а чай… Просто зеленый чай. Что, собственно нужно человеку, остановившемуся поесть в дороге, кроме шурпы и зеленого чая? А когда чайханщик поставил на стол пиалу с небольшой горкой орзука, Седьмой чуть не онемел от неожиданности…
«Хорошо как, — думалось как-то лениво, без желания, — слишком хорошо. Расслабились мы с Умидовой грамоткой. А здесь уже другая страна, запросто могут быть неожиданности… Ну вот, накаркал…»
Гости подъехали с таджикской стороны. На трех машинах. Когда-то это были армейский УАЗик и два «жигуля». Наверное. Точно определить, что послужило базой бессистемному нагромождению листов металла и скопищу сквозных пулевых, Андрей так и не смог.
Восемь человек. Разномастный камуфляж. Двое вообще, чуть ли не в «охотничьем». Два РПК, «винторез», «Калаши» сотой серии. На новеньких разгрузках у всех пистолеты. Трое остались у машин, остальные не спеша, вразвалочку, двинулись к дастархану.
— Салам алейкум! — Поздоровался невысокий крепыш, державшийся по центру. Высокие ботинки. Немецкий флектарн. Арафатка. Единственный без автомата. И, судя по рукояти, в кобуре не положенный местным джигитам неписаным этикетом «Стечкин», а обычнейший «Макаров». Серьезный мужик, однако, не из «пижонов».
— Ваалейкум ассалам, аро! — вежливо кивнул Седьмой, одновременно прикидывая, как выкручиваться…
«Курво-мать, купились, как лохи, на мирную чайхану! Красиво поставили. Специально для наглых самоваров, чтобы мимо не прошли».
Ситуация складывалась, мягко говоря, хреновая: пятерка расположилась грамотно. И руки от оружия убирать не собиралась. Старший стал напротив Андрея, очевидно, тоже сразу определив руководившего в двойке. Впрочем, по погонам это только совсем дурак не смог бы сделать.
— Может, удобнее по-русски? — Спросил предводитель прибывших. — Зачем язык ломать будешь?
— Может и удобнее. — Отозвался Седьмой. — Милости просим. Гостем будешь.
Борис с невозмутимым видом продолжал хлебать шурпу, как будто происходящее его не касалось. Он и не должен был отсвечивать, чтобы потом уже действовать по обстановке. Внешний вид не впечатляющий, так что всерьез воспринимать не должны. Ну и хорошо. Очень правильно, пусть недооценивают. Если всё без стволов решаться будет — большое преимущество. Да и при стрельбе… Но стрельба пока откладывалась.
— Спасибо за приглашение. И присяду, и гостем буду. — Вежливо ответил таджик, улыбнувшись одними глазами. И присел на дастархан.
— Как доехали, уважаемые? — продолжал гость, наливая себе вторую пиалу. — Я слышал, Хорезмский Шах не любит чужаков, но слухи, похоже, устарели? — По-русски он разговаривал чистейше, даже акцент был практически незаметен. Да какой акцент, выговор был… «Московский выговор, — понял вдруг Урусов, — интересно…»
— Смотря кого. Нас вот решил не обижать…
— И почему Сарыбек-джан стал таким добрым?
— Ну, не совсем Сарыбек-джан, скорее Умид-баши.
— Умид? Это вызывает уважение. Насколько нам известно, Умид Мизафаров признает только сильных спортсменов, — таджик улыбнулся. — Ты сумел побить Дэва?
— Я? — вернул улыбку капитан, — ему хватило и сержанта.
— Удивительные дела творятся на свете! — и он обратился к Боре, не пытаясь, впрочем, убрать усмешку из глаз. — Прими мои извинения, сержант, я не счел тебя серьезным бойцом! Но, видит Аллах, лишь достойный воин мог сразить Нахруза! А твоя скромность вдвойне похвальна.
Юринов кивнул. И снова склонился над полупустой тарелкой.
— У нас к Вам дело, уважаемые, — продолжил гость. — Это ведь ваш кабриолет стоит у порога? Пятнистый такой?
— Наш. Хотя это не кабриолет. Просто шальная пуля. Точнее, сначала снаряд...
— Весело живете, господа. Куда нам до вас… — Грустно вздохнул таджик. — Ну да, ладно. Перейдем ближе к телу. Не хотите ли его поменять?
— На пулю? Или пчак в печень как подарок предлагаете? — Уточнил Урусов, тоненькой струйкой наливая в пиалу чай. Пустую тарелку он отставил к самому краю стола. Так, чтобы удобно было запустить ее локтем. Хотя, против пули…
— Ради бога! Мы же не бандиты! «Пуля, пчак…»… Как пошло. Предлагаю другой транспорт. Поменьше, конечно. Зачем Вам на двоих такая большая машина? И в довесок еды или оружия.
