Дмитрий Матяш - АТРИум
И даже живой женский смех в тот момент, когда Кудесник буквально заливал Лену брызгами спермы, не мог заставить их поверить в то, что там, в траве, кто-то занимается любовью.
Правда, представители фауны все-таки оказались более смелыми. Средних размеров атрийская рысь осторожно приблизилась к месту, где была примята трава так, словно там шагнул «Егоза», вытянула шею, присмотрелась к обнаженным людям и облизнулась.
В тот же миг увидел ее и Кудесник, но его мозг, последнее время настроенный исключительно на то, чтобы получать удовольствие, не сразу обработал поступившую информацию относительно любопытной кошки. Шестеренки в его голове, еще минуту назад вращающиеся в режиме седьмой передачи гоночного болида, теперь крутились не быстрее лопастей ветряка в тихую погоду, а потому и первой мыслью было просто отогнать бесстыжую рысь. Крикнуть ей «Кыш отсюда!» или еще что-нибудь в этом роде и полежать хотя бы минут десять, дав организму время отойти от навалившейся на суставы и мышцы блаженной усталости. Но внезапная мысль, ворвавшаяся в сознание, словно штурм-бригада, вынудила Кудесника встрепенуться, отстраниться от Лены и, бросившись на кучу сброшенных вещей, схватить оружие.
Рысенок, почувствовав опасность, тут же помчался он по направлению к лесу.
– Ты чего, кошака испугался? – Рассеянно-опьяненным взглядом Лена окинула вскочившего на ноги Кудесника.
– Собираемся, малыш, – с тревогой в голосе произнес Егор, подавая ей одежду. – Это не просто кошак. Это чертов арканщик! О нас уже знают.
– Кто знает? – все еще не понимая, что именно заставило Егора так спешно собираться, наморщила лоб Лена.
– Его питомцы…
Где-то совсем близко послышался протяжный, многоголосый вой.
«Панцирные псы или волки? – заметался Егор в догадках. – Псы или волки? Сторожевые катера или крейсеры?»
Но лая, присущего бросающимся в атаку атрийским панцирникам, так и не было слышно. Стало быть, ожидать следует худшего.
Волков, обитающих в здешних краях, за умение подобраться незаметно, нападать тихо и исчезать бесследно не зря называли таежными призраками. Эти твари отличались от обычных сероманцев не только размерами – огромной пастью и широкими и мощными лапами, они еще и обладали острейшими крючковидными когтями, позволяющими им с разгону вскарабкиваться на деревья и перепрыгивать с одного на другое подобно белкам. Причем делать это настолько незаметно и бесшумно, что пасть их жертвой, не сделав ни единого выстрела, мог и опытный бродяга.
Их боялись. С ними предпочитали не пересекаться даже самые смелые бойцы с громадными пушками и в защитных костюмах. А те, кому выпало пересекаться с атрийскими волками и при этом посчастливилось выжить, рассказывали свои истории почти шепотом. Потому что, как правило, эти счастливчики выживали ценой смерти остальных членов отряда.
Для охоты волки обычно выбирали ночь или пасмурное дневное время суток, желательно с туманной поволокой – тогда им удавалось почти полностью сливаться с фоном лесного массива. Дождь и туман были их лучшей природной маскировкой. Поэтому днем они предпочитали отлеживаться где-то в своих норах, но если где-то рядом парочка затерявшихся бродяг вела себя слишком громко и вызывающе, волки были не прочь попробовать их на вкус и солнечным днем. Особенно если ими управлял обладающий гипнотическими и телепатическими способностями секалан – местная разновидность рыси. Под ментальную зависимость этой мелкой и безобидной на вид тварюшки волки нередко попадали целыми стаями, превращая обычного млекопитающего из семейства кошачьих в главнокомандующего целой армии лишенных страха и логического мышления четвероногих убийц. Благо природа двустороннего мира распорядилась так, что подобная власть длилась недолго и со временем сила гипноза иссякала, а не то в Атри, кроме местных псиоников – секаланов, меченосцев и шептунов, давно не осталось бы вольномыслящих существ. Людей, разумеется, тоже.
– Так почему мы не бежим? – удивилась Лена.
– А смысл? От волка убежать думаешь? Придется принимать бой, – набрасывая поверх «защитки» бушлат, сказал Кудесник. – У нас не больше трех минут. – Он взял Лену за локоть и потащил подальше от того места, где они только что любили друг друга. – А может, и меньше.
– Ясно. Вообще-то я никогда их не видела, на болотах они не водятся, – сказала Лена, по-кэповски держа оружие упертым в плечо, стволом вверх. – Так что мне еще пока можно в лес ходить и волка не бояться.
Уходя вслед за Кудесником все дальше от того места, которое запомнится ей на всю оставшуюся жизнь, она теперь вовсе не казалась испуганной. Или хотя бы встревоженной. Скорее, получившей свою дозу адреналина и теперь ожидающей чего-то подобного для разрядки. Стрельбы, мяса, крови. Нуждающейся в небольшой встряске так, как заядлый курильщик нуждается в очередной дозе никотина. И как раз это беспокоило бродягу больше всего.
– Ну что я могу сказать, – пятясь и не спуская глаз с темной стены ельника, пробормотал Кудесник, – везло тебе. Но запомни одно: единственный козырь против них – открытое пространство. В лесу у нас не будет ни одного шанса.
Первые тени мелькнули между стволами елей. К тому времени Егор и Лена уже добрались до злокозненного т-образного перекрестка с указателем, который, казалось, похлеще всякой области измененного пространства притягивал их к себе.
– Смотри! – крикнула она, когда со стороны леса по траве к ним, заходя полукругом, начали приближаться, словно буруны от катера, две проталины.
– Отвлекающие, – пояснил Кудесник. – Нападут в последнюю очередь.
И как только он это сказал, из леса темными сгустками выпрыгнули еще три особи, нырнули в высокую траву, двинулись к стоявшим возле столба бродяге и девушке. Кудесник сглотнул слюну – лес плотной стеной тянулся и позади их. Лес здесь был везде. Лес окружал все четыре направления, лишь немного больше отступая от продавленной арбами дороги на Каран-Яму. Как можно играть на равных с тварями, которые в лесу чувствуют себя как рыба в воде, и к тому же их численность, скажем, превышает пятьдесят особей?
Несмотря на грозный и невозмутимый вид, который он пытался себе придать, в действительности сталкиваться Кудеснику с этими опаснейшими животными приходилось всего несколько раз, да и то справлялся он не сам. Один раз вольные бродяги подсобили, а второй – ребята из идолопоклонников как-то необычно щедрыми оказались, даже плату за помощь не взяли. Что будет в этот раз и откуда ждать помощи, Кудесник не знал.
Они так и стояли возле указателя. Приготовились встретить волков, бежавших к ним напрямую, и даже не подозревали, что давно окружены. Их дальнейшая тактика не имела никакого смысла. У них не хватит времени на перезарядку, когда закончатся патроны. Они будут вынуждены отойти к лесу, если только не…
Кудесник снова ощутил расходящуюся по всему телу дрожь. Да-а-а… это случается. Что-то, сидящее в нем, приготовилось к бою. На лице у него появилась злобная ухмылка, и если бы ее увидела Лена, она бы испугала ее куда больше, чем ринувшиеся в атаку волки.
А Звягинцев вдруг опустил оружие, разжал пальцы, и «штайр» мягко свалился в траву.
– Что… – Лена округлила глаза. – Что ты делаешь?
Не обращая внимания на ее попытки остановить его, бродяга снял с себя бушлат, швырнул его на траву и сказал:
– Смотри не промахнись. – А затем бросился вперед.
– Это безумие! – только и успела крикнуть она, а потом взвизгнуть так громко, что заболело в горле.
Выпрыгнувший из травы лохматый волк с раскрытой розово-красной пастью, окаймленной острыми желтыми клыками, и вытянутыми лапами накинулся на бегущего прямиком ему в когти бродягу. Мгновенье, и оба кубарем покатились по земле. Оказавшись наверху, волк зарычал и попытался достать клыками оставшуюся незащищенной шею, но бродяга одной рукой несгибаемо схватил его за горло, держа пасть на достаточном расстоянии, а трясущимся от бешенства кулаком второй руки со всей силы врезал зверюге в область уха. Он сделал это очень вовремя, потому что волк, поняв, что клыками не достанет, собирался задрать его когтями. Но удары сыпались на его голову тяжелыми снарядами. Еще и еще! Егоров кулак проламывал зверю череп, словно отбойный молоток. Не ожидавший подобного поворота событий, волк заметно ослабел и вместе с последним ударом, вслед за которым послышался треск черепа, свалился на сторону.
Следующий прыгнувший на Егора самец не дал ему возможности подняться на ноги. Все, что успел Кудесник, это вытянуть руку, как это делают кинологи, дрессируя милицейских собак. Уплотненная на предплечье ткань кевларовой «защитки» не должна была порваться от зубов миражного волка, но что касается сдавливания челюстями, равного примерно ста атмосферам, то здесь Кудесник смог в полной мере ощутить силу укуса. Да вот только не знал зверь, что так и было задумано. Вскочив на ноги, он дернул руку на себя так резко и с такой силой, что клыки посыпались из окровавленной пасти, словно монеты из дырявой барсетки. Четвероногий убийца заскулил, но отступать и не думал. Сделав рывок вперед, он снова сомкнул клыки на предплечье Кудесника и… снова попался на крючок. В этот раз он собрался держаться сильнее, а потому сжал руку Кудеснику так, что тот в какой-то миг аж присел. Но в этом и заключался его замысел относительно дальнейшей судьбы этого волка. А заодно и следующего, уже прижавшего морду к земле, готовившегося совершить смертоносный прыжок.
