Евгений Гуляковский - Зона воздействия
— Возможно, он боялся не за себя! Возможно, это его единственное слабое место — чувство ответственности за тех, кого он считает своими друзьями.
— Очевидно, ты прав. — Бровь князя вновь заняла свое обычное положение, и кот позволил себе перевести дыхание. — Мы попробуем на этом сыграть, а если не получится… Ты по-прежнему считаешь, что его необходимо уничтожить именно сейчас, до начала экспедиции? — Князь вновь обратился к Ланвел-ло, и тот, в отличие от Еркширца никогда не расслаблявшийся в присутствии Хронста, ответил немедленно:
— Да, мой господин!
— Что же… Я подумаю над тем, как это можно осуществить с наименьшими потерями…
Входная дверь слегка скрипнула, звук был таким, словно кто-то нечаянно придавил собачий хвост, а поскольку в кабинете князя случайностям не было места, оба его собеседника немедленно испарились в буквальном смысле. Только легкое облачко пара еще свидетельствовало о том, что эту часть пространства совсем недавно занимали тела двух странных существ.
Но когда в кабинет князя стражи ввели Танаева, даже от этого облачка уже не осталось ни малейшего следа.
— Садитесь, навигатор. Давайте попробуем продолжить нашу предыдущую, так некстати прерванную независящими от меня обстоятельствами беседу.
Повинуясь небрежному жесту князя, солдаты, сопровождавшие Танаева, немедленно удалились, и они вновь остались один на один в огромном, обманчиво пустом кабинете князя, где за портьерами шевелились и двигались тени смертельно опасных существ, в любую минуту готовых обрести плоть и уничтожить любую угрозу своему господину. Несмотря на то что Танаев отчетливо чувствовал их присутствие, он с трудом подавлял желание броситься на князя и в одном коротком броске раз и навсегда покончить со всеми проблемами. Если бы у него оставался хотя бы единственный шанс уничтожить князя ценой собственной жизни, Глеб не колебался бы ни секунды. К сожалению, он знал, что руки его схватят лишь пустоту. И еще одно он знал совершенно определенно — на этот раз из этого кабинета ему не вернуться живым.
Во рту еще не растаял странный вкус зерна мальгрита. И это было все, что он мог сделать перед предстоящим ему смертельным поединком. Хотя внешне для постороннего наблюдателя все начиналось довольно мирно. Вальяжно развалившись в своем кресле, князь добродушно кивнул Танаеву на стоявший напротив него стул и изрек в пространство, в своей обычной манере не глядя в лицо собеседнику:
— Вы обещали подумать над моим предложением, времени прошло достаточно, что скажете теперь?
— Я подумал… — Танаев замолчал на середине фразы и молчал слишком долго, словно испытывая терпение князя, но на самом деле он прислушивался к тому странному состоянию, которое рождалось в глубинах его организма. Сначала необычное тепло от проглоченного крохотного зернышка распространилось по всему его телу. Потом он услышал мощный и далекий звук, похожий на раскаты грома. Глеб совершенно точно знал, что этот звук родился в каком-то ином измерении пространства и никто, кроме него, не мог его слышать. Грохот, слишком ритмичный Для случайного звука, пытался сложиться в слова непонятного ему языка. Легкая дымка затянула окружающее, сделала его слегка нереальным, и потому он смотрел на князя со странной улыбкой, от которой у князя мороз прошелся по коже. Хронсту пришлось приложить немалое усилие, чтобы взять в себя в руки. Что-то происходило с сидящим напротив него человеком, что-то такое, чего он не понимал.
— Ваши выводы основываются на ошибочных наблюдениях. Вы видели лишь небольшой кусочек мозаики, признаюсь, не самый удачный ее фрагмент, и вы не имеете ни малейшего представления о целом, о той задаче, которую мне приходится решать, — произнес Хронст, пытаясь сфокусировать оба свои глаза на лице Танаева. Впрочем, это ему так и не удалось.
— Вот как? Подвергая пыткам этих несчастных, вы еще и решаете какую-то задачу? — Оба они продолжали непринужденную беседу, словно ничего не случилось. И только невидимый метроном продолжал с грохотом, подобным обвалу, отсчитывать оставшиеся мгновения.
— Несомненно. Вы ведь не знаете, откуда взяты все эти люди. Позвольте мне вас просветить на этот счет. Это отбросы общества, самое отребье, наркоманы, бомжи, обитатели притонов и тюрем, пациенты психиатрических лечебниц. Попав на мой корабль, они проходят определенную обработку — на первом этапе весьма болезненную. Но это короткий период — один—два дня, — потом они уже ничего не чувствуют, а через пару месяцев, перерожденные и обновленные, они возрождаются для новой жизни в совершенно ином облике. Навсегда распростившись со своими старыми пороками, излечившись от всех болезней.
— Короче, они превращаются в идеальных рабов.
— Почему вы решили, что они превращаются в рабов? Их никто не лишает свободы воли, в противном случае, от них не было бы никакого толку, и, кстати, если бы они были лишены воли, не было бы на моем корабле никакого сопротивления. Разве это не очевидно? И кроме того, разве я не дарю им в качестве платы за их страдания новую жизнь, в которой они уже не испытывают никакой нужды, никакого унижения и принуждения? Стремление к хорошо выполненной работе становится для них столь же естественным, как привычка дышать.
Я очищаю осколки бывшей Земной Федерации от скверны, от отбросов и перерабатываю эти отбросы во что-то полезное. Разве это не благо?
— Вы неплохой демагог, князь. Вы говорили, что каждый человек должен иметь право выбора, но разве у этих несчастных, которых вы распинаете на пыточных столах, разве у них есть выбор?
— Я говорил о людях. О личностях разумных, но эти существа давно лишились права так называться. Они потеряли свое лицо и то, что вы привыкли называть душой. Только после этого на них распространяется моя власть, и, разумеется, потеряв свое человеческое лицо, они теряют и право на выбор. За них начинают решать другие. Вам приходилось бывать в психиатрических лечебницах? Вы уверены, что так называемое лечение электрошоком более гуманно, чем те методы, которые использую я? По крайней мере, после моего лечения пациенты становятся полноценными личностями, а не слабоумными идиотами.
— Что-то я не заметил личностей среди тех, кто стоял у плавильных печей. Они больше походили на производственные автоматы.
— Это всего лишь первый цикл, первая ступенька к возрождению. После года работы у печей они проходят следующую стадию обработки и переходят в новую, более высокую категорию.
— Довольно, князь. Вы мастер словесной эквилибристики, но на меня вы понапрасну тратите свое драгоценное время. Я принял решение. Я никогда не останусь на вашем корабле. И если мне представится случай, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вас уничтожить.
— Не слишком ли самонадеянно сказано, мой прозрачненький гуманоид? — Подавленная и глубоко запрятанная ярость князя, наконец, вырывалась наружу, и Танаеву очень хотелось знать, что заставляло так долго сдерживаться этого мрачного властелина, привыкшего распоряжаться судьбами целых планет. Неужели он тоже это почувствовал — волну невероятной и непонятной силы, обрушившейся на Танаева вместе со звуками?
— Как по-твоему, насколько еще хватит моего терпения?
— Это угроза?
— А ты как думаешь?
— Просто странно, что вы мне угрожаете. Я нахожусь в вашей полной власти. Несмотря на необычайные возможности тела, которое я для себя создал, не сомневаюсь, что вы можете легко меня уничтожить, так за чем остановка? Дайте сигнал тем стражам, что шныряют за вашими портьерами, и покончим с этим!
— Не все так просто, мой дорогой бывший навигатор и бывший человек Танаев. Не все так просто. Есть определенные правила, которые даже я вынужден соблюдать.
— И кто же определяет эти правила?
— А вы знаете, кто создал законы природы? Тем не менее вам приходится подчиняться им. Вы не можете прыгнуть дальше нескольких метров, потому что законы гравитации устанавливали не вы, и вес вашего тела оборвет ваш слишком длинный прыжок. Вы не сможете выдержать удар электрического разряда, превышающего определенную, не вами установленную величину, даже вы не сможете, Танаев, несмотря на все совершенство вашего тела, для вас понадобится более высокое напряжение, только и всего.
Это была новая, завуалированная угроза, и неожиданно Танаев понял, что князь его боится. Хронст тщательно скрывал свой страх, но часто завуалированные угрозы используют именно те, кто не слишком уверен в своей способности привести их в исполнение. Да и все поведение князя, его манера держаться, взгляд его разно смотрящих глаз, ни разу не встретившихся с глазами Танаева, хорошо скрываемый гнев… Так чего же он так боится? Если бы можно было это понять! Он бы использовал тщательно замаскированный страх Хронста в этом словесном поединке для того, чтобы спасти от преследования своих новых друзей. Может быть, стоит попробовать? Конечно, риск для него самого при этом увеличится, терпение князя все же небезгранично, а правила игры, те самые, который Хронст считает для себя обязательными, остаются загадкой за семью печатями, и все-таки… Чем Хронст не шутит? Вдруг подаренная ему мальгритом сила сумеет противостоять чудовищной власти князя? Глеб как мог тянул время, отодвигая неизбежную развязку, позволяя этой благословенной чужой силе пропитать каждую молекулу его искусственного тела.
