Валентин Егоров - За того парня…
Старшие интенданты внимательно слушали всхлипывания своих подчиненных, внутренне соглашаясь с их доводами, но, в конце концов, им приказывали штрафную роту обеспечивать всем, чего не запрашивал бы ее командир. Они-то были прожженными тыловиками и все обо всем знали, поэтому спорить с капитаном или входить с ним в столкновение по поводу вооружения своей роты не считали нужным. По их мнению, для них было бы опасным иметь дело с командиром, который каким-то образом заставил изменить мнение самого командующего фронтом.
Несколько дольше времени, почти сутки, тянулся спор со штабом фронта по поводу транспортного обеспечения штрафной роты. Первоначально штаб категорически отказался обеспечивать штрафную роту каким-либо транспортом, ноги у бойцов роты имеются, вот пускай ими и пользуются при смене позиции. Затем штаб пошел на отступное и предложил командиру роты, так называемое заявочное обеспечение роты автотранспортом. Утром рота подала заявку на транспорт, вечером фронтовой транспортный батальон обеспечивает своим транспортом роту. Эта проблема была решена вмешательством генерала Собенникова, который вызвал к себе фронтового тыловика и попросил его выделить для роты необходимый автотранспорт. Роте была придана на постоянной основе отдельная механизированная колонна в сто грузовиков ЯГ-6 для перевозки бойцов и двенадцатью бронеавтомобилями БА-11 для взвода разведки ефрейтора Бове.
Рядовой взвода управления Морозов, в прошлом комбриг и полковник, посоветовал начальнику штаба сержанту Молокову на несколько грузовиков установить зенитный пулемет или лучше всего зенитную малокалиберную пушку, тогда каждый взвод роты получит защиту от воздушного нападения. Немцы же, как известно, в те времена имели господство в воздухе. Сержант тут же переговорил с капитаном Любимовым, не забыв упомянуть о том, что рядовой Морозов в своем прошлом начинал карьеру в армии командиром зенитной батареи. Вскоре в кузовах шести грузовиках ЯГ-6 были установлены малокалиберные 37-миллиметровые зенитные пушки 61-К, с этого момента врагу было небезопасно атаковать на марше колонну штрафной роты, эти зенитные пушки открывали плотный зенитный огонь. Командиром взвода артиллеристов стал рядовой Морозов.
Оставшиеся два дня до выступления роты в город Холм бойцы роты осваивали новое вооружение, все это время они провели за городом на полигоне, пристреливая винтовки и пулеметы, обучаясь стрельбе из миномета и зенитной пушки. Капитан Любимов считал, что каждый боец штрафной роты обладает способностями и талантом, чтобы заменить погибшего товарища в бою, лечь за станковый пулемет и вести огонь из зенитки по воздушной цели.
Капитан Любимов в этот момент вел долгие, но безуспешные переговоры с полковником медицины Николаем Багровым из штаба фронта. Полковник никак не мог понять и взять себе в толк, зачем штрафной роте потребовался лазарет, Он был убежден в том, что в роту достаточно направить одного, ну двух санинструкторов и никаких проблем с больными или ранеными бойцами в роте не возникнет. Когда Любимов говорил, что у него в роте почти шестьсот бойцов, то полковник Багров отвечал, что это не рота, а батальон, тогда он готов направить в батальон фельдшера, который станет заведующим батальонным медпунктом, будет распоряжаться санинструкторами в ротах. Вскоре полковник и капитан устали от непонимания друг друга и просто договорились о том, что полковник Багров выделит в распоряжение капитана Любимова трех фельдшеров, которые и займутся налаживанием медицинского обслуживания в штрафной роте.
Каково же было удивление капитана Любимова, когда утром следующего дня к нему явились три красивые девчонки, которые представились лейтенантами медицинской службы и заявили о том, что прикреплены к его роте для несения службы в качестве фельдшеров. Артур не мог оторвать взгляда от одной из девчонок, которую звали Дарья. Внезапное появление красавицы Дарьи с ярко-голубыми глазами напомнило ему о том, что он так и не разобрался до конца с теми двумя красноармейцами, которые непонятно почему на него напали и даже пытались убить. А Дарья смотрела на него, в какой-то момент ее лицо внезапно покраснело, она его узнала и тут же вспомнила о своем разорванном сарафанчике. Пальцы ее правой руки легко пробежались по пуговкам гимнастерки и девчонка совсем уже зарделась. Но Артур не стал ее совсем смущать своим вниманием и разговорам, поэтому всех фельдшеров отправил к своему начальнику штаба для знакомства, беседы и дальнейшего размещения.
Сам же отправился на розыски ефрейтора Бове, который, разумеется, находился во взводе тылового обеспечения, где кашеваров запугивал зверствами немцев.
Ефрейтор Бове внимательно выслушал рассказ Артура Любимова, когда он меньше месяца назад переступил порог КПП штрафной роты. Артур довольно-таки подробно описал физиономии тех бойцов и в деталях продемонстрировал с ними драку. Сейчас его очень удивляло и еще одно обстоятельство, никто из командиров взводов не доложил ему о пропаже двух бойцов и сейчас он не помнит, кто именно убирал с КПП их трупы. Жора Бове задал еще два уточняющих вопроса и, получив на них развернутый ответ, тут же рассказал о том, что до появления Любимова в штрафной роте, дела в ней шли не шатко, не валко. Среди большинства бойцов все душой и сердцем переживающих за то, что происходило на фронтах войны, очень многие хотели бы снова взять в руки оружие и постоять за родину. Но среди этих же бойцов имелись и такие, которые думали лишь о том, как бы выжить и не погибнуть. Они были готовы пойти на многое, чтобы снова не попасть на поле боя.
Среди таких бойцов особо выделялся один мерзавец, который даже не скрывал этих своих взглядов, но этого мерзавца Жора не видит вот уже месяц. Куда он исчез, почему в то время еще старшина Добродеев не доложил об его исчезновении, он же был бойцом его взвода, Жоре Бове пока не понятно. Подумав, ефрейтор Бове сказал капитану Любимову, что рано или поздно этот фурункул на теле роты лопнет, прорвется и много станет ясным и понятным. Он же со своей стороны попросит своих бойцов разведчиков немного присмотреть за младшим лейтенантом Добродеевым и бойцами его первого отделения, в котором ранее служил пропавший мерзавец.
2В пять часов утра рота была поднята по боевой тревоге, бойцов хорошенько покормили перед дорогой и ровно в пять часов сорок пять минут три колоны примерно по тридцать пять машин в каждой тронулись в дальний путь. Когда ехали по городским улицам, то грузовики шли ходко, около пятидесяти километров в час, их особо не трясло.
Это было время, когда рабочий народ шел на смену на свои заводы и промышленные производства. Правда, в основном это уже были женщины среднего и пожилого возраста, которые заменили своих мужиков, забритых в действующую армию, у верстаков и станков. Но и они, увидев ладных мужиков в военной форме, сидящих на лавках в кузовах проезжающих мимо грузовиков, зверски в два пальца свистели им вслед и поднимали руки, громко крича о том, чтобы те обязательно возвращались бы домой, а они их обязательно подождут. Кто-то из парней в одной из взводных колонн нашел простую деревенскую гармонь и вскоре все три колонны распевали "Если завтра война" Лебедева-Кумача.
Если завтра война, если враг нападет,
Если темная сила нагрянет, -
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет.
Женщины останавливались, вытирали слезы и долго смотрели вслед этим лихим молодым парням в красноармейской форме, которые с такой хорошей песней уходили на фронт.
Вскоре показались пригород Ленинграда и через Московский район все три колонны выехали на шоссе Ленинград — Киев. Песни прекратились, бойцы зарядили винтовки, автоматы и пулеметы. Практически на всех кабинах грузовиков были закреплены пулеметы для ведения огня по воздушным целям. Расчеты зенитных пушек заняли свои места и были готовы открыть огонь в любую минуту. Вскоре им действительно пришлось вести огонь, но не по воздушным целям, а по придорожным кустам. Кто-то выпустил очередь из автомата по передовой колонне. Следует сказать, что расстояние было большое, пули были уже на излете и из бойцов никто не пострадал. Разведчики ефрейтора Бове мгновенно тремя бронеавтомобиля окружили и прочесали эти кусты, но никакого стрелка там не обнаружили.
Но скорость движения колонн снизилась до тридцати километров в час и, чтобы не предпринимал капитан Любимов, ехать с большей скоростью по такому разбитому шоссе было нельзя. Таким образом, за день они прошли где-то около двухсот километров и остановились на ночевку в районе города Луга. Что-то внутри Артура воспротивилось тому, чтобы роту заводить в город и там ночевать, хотя командиры взводов на этом настаивали. Они хорошо понимали, что на фронте много не погуляешь, ресторанчиков не посетишь, а молодость гуляла и требовала свою толику разгула перед возможной смертью в боях. Но капитан Любимов выдержал характер и никого в Лугу не пустил.
