Константин Калбазов - Царство Небесное
– Кольчуга должна стать второй кожей – она не должна стеснять движений. Надевая ее, вы должны чувствовать, как она заключает вас в свои объятия, словно любящая мать. Когда на вас нет брони, у вас должно появиться чувство, будто вы голый. Вот тогда она станет вам помощницей и защитой, а до той поры она только обуза.
– А если я никогда такого не почувствую?
– Уверяю вас, почувствуете – все к этому приходят, просто одни раньше, другие позже.
Примерно через неделю в его обучении воинскому искусству наметился кое-какой прогресс. Андрей прекрасно знал себе цену и осознавал, что своей неустроенностью в прошлой жизни он обязан в первую очередь своей лени. Нет, конечно, от работы он не бегал, но вот учиться чему-либо новому ему было неинтересно и попросту лень, а все новое начинается с учебы, с изучения азов, чем не так легко заставить себя заняться, когда тебе уже под сорок. Но на занятиях с Джефом он выкладывался на полную, не щадя себя. Дело тут в том, что ему действительно было интересно, но вот перетруждать себя физически он не привык. Однако от этой блажи нашлось неожиданно эффективное лекарство: стоило ему вспомнить свое первое знакомство с орками, как в памяти тут же вставала вся картина с поразительными подробностями, даже запах его испражнений в ней присутствовал, словно это произошло только что. Так что эти воспоминания подхлестывали ученика ничуть не слабее, чем затрещины и окрики учителя.
Вскоре Андрей все же начал входить в форму, перестал горячиться и действовал более выверенно, все чаще и чаще вспоминая наставления деда, так как Джеф не давал никаких пояснений. Хотя Андрей заметил, что тот и сам кое-что перенял у него, – но насколько его движения отличались от движений Новака. Одно слово: ветеран.
– Ну вот, теперь я вижу, что вы наигрались. А то машете мечом, как мальчишка за околицей.
– И как, долго до меня доходило?
– Большинство получают по сусалам раза в два дольше, пока начинают соображать, – ухмыльнувшись в бороду, проговорил наставник.
– А почему нельзя сказать сразу и сэкономить время?
– Ну во-первых, солдат должен не только исправно биться, но еще и соображать той частью тела, в которую он ест, а потому это первый этап отсева после физической пригодности.
– И вы не объясняете, за что отсеиваете их?
– А почему мы должны это делать? Никто, даже новобранцы не скажут ни слова об этом, ведь более или менее владеть оружием может научиться каждый, а вот думать – этому не научишься.
– А во-вторых?
– Во-вторых, боль тоже хорошее подспорье в учебе. Уверяю вас, вы долго не забудете той боли, которую получили на занятиях, а теперь просто представьте себе, что по тем местам вас ударили не деревяшкой, а холодной отточенной сталью… – Андрей попытался себе это представить, и по его телу непроизвольно пробежал озноб. – Во-от, теперь вас по-настоящему проняло, – удовлетворенно проговорил наставник. – Скажите, господин Андрэ, вы ведь раньше уже учились владению клинком.
– Ты заметил? Да, меня как-то учил один старик, но было это очень давно. Я больше двадцати лет не брал в руки клинок.
– Плохо. Хорошим бойцом был тот старик, да только не в те руки решил передать свое умение, но и то, что вы помните, тоже немало, только нужно доработать.
– Значит, кое-чему и я тебя смогу научить, – взбодрился Андрей.
– Показать, а не научить, – тут же остудил его Джеф. – Ладно, теперь начнем учиться.
То, что началось впоследствии, уже смело можно было назвать учебой. Джефф стал показывать и разъяснять Андрею различные стойки, блоки и удары из них, заставляя отрабатывать их до полного изнеможения и автоматизма. Спарринги Джеф прекратил полностью – он больше не сражался со своим учеником, а только беспрестанно отрабатывал с ним приемы. Были, кстати, в этом арсенале и те приемы, что Джеф подсмотрел у Андрея. Ветеран не стеснялся, отрабатывая их до автоматизма.
– Сейчас для вас главное – усвоить все основные позиции и приемы, усвоить настолько точно и четко, чтобы, ни мгновения не задумываясь, применять их. Когда вы сможете даже спросонья, после утомительного дня проделать все показанные мною приемы, ни разу не сбившись, тогда можно будет приступать и к поединкам, потому что поединок – это ожерелье из нанизанного на одну нить всего того, что вы узнали.
– Да ты прямо философ.
– Что, простите? – искренне недоумевая, спросил наставник.
– Да так, ничего. Не заморачивайся.
– Не… что?
– Так, все. Забыли.
– Хорошо, забыли. – Джеф не раз уже вставал в тупик от фраз, бросаемых Андреем, отчего чувствовал себя неуютно.
Однако, скорее всего, Джеф ничего не забыл и всякий раз отыгрывался, указывая ученику на его ошибки, при этом Андрей буквально выл от боли или падал, лишившись чувств. Что и говорить, манера обучения у ветерана была весьма своеобразной – он вообще считал, что без боли нет обучения, и чем больнее ученику, тем лучше будет усвоен урок.
Андрей терпел. Стиснул зубы, спрятал гонор и терпел. А что ему оставалось делать? Выбор был не особо велик – либо научиться сражаться и уметь за себя постоять, либо безвременно покинуть этот бренный мир, так как здесь можно было получить кусок стали в брюхо буквально в любом месте. Средневековье, чтоб ему.
Глава 9
Схватка
Пыль лениво поднималась из-под не менее лениво опускающихся на дорогу копыт. Всадники никуда не спешили, а потому лошади тоже не проявляли инициативы к тому, чтобы ускорить свой ход. Лето было в самом разгаре, и, хотя совсем недавно прошел теплый летний ливень, за пару дней земля успела просохнуть настолько, что торговый тракт вновь покрылся толстым ковром пыли, словно и не было непролазной грязи. Впрочем, этому всячески способствовали караваны торговцев, часто проходившие по нему в обоих направлениях. Весенняя распутица осталась далеко позади, до осенней и установления санного тракта было еще очень далеко, так что у торговцев в настоящее время была, как говорится, страда.
Двое всадников ехали молча, словно немые. На первый взгляд можно было подумать, что им неприятно говорить друг с другом, но, приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что на их одежде, как и на лошадях, был изрядный слой пыли, а это говорило: они уже не первый день в пути. Так что никакой неловкости или недопонимания между ними не было, просто они уже измочалили все темы, и пока говорить было не о чем, а их путь еще не подошел к концу.
Вдруг оба всадника как по команде остановили лошадей и стали прислушиваться. Дорога проходила по опушке леса, не далее двадцати метров от крайних деревьев, с другой стороны были открытые луга, и лишь примерно в километре начинались холмы, также покрытые деревьями.
