Андрей Земляной - Офицер
— Бойся!
Вспышка и резкий звуковой удар от брошенной светошумовой гранаты вывели из строя всех, кто находился рядом. Короткий бросок — и сопротивление окончательно подавлено. Из кабинета Кирилл выволок за шкирку трясущегося Мгалобишвили и швырнул его в теплые дружеские объятия Ходжаева и Котэ Гоглидзе. Гия Гоглидзе сидел в коридоре и тихо ругался по-грузински, а Вера быстро бинтовала ему простреленную навылет руку.
«Захват прошел успешно, — отметил про себя Новиков. — Теперь бы еще доставить задержанного в целости и сохранности…»
Но обратная дорога прошла без происшествий. Кирилл даже удивился такому миролюбию заговорщиков и удивлялся вплоть до самого здания Управления НКВД. Ну, почти до самого здания.
На улице перед Управлением НКВД республики волновалось человеческое море. «Стихийная» демонстрация, с красными флагами, какими-то непонятными рукописными плакатами и, естественно, с галдежом, выкриками, лозунгами и абсолютной неуправляемостью. Но пока еще никто не рвется в здание, пока еще перед тяжелыми дубовыми дверями спокойно стоят часовые. «Хотя про спокойно я, пожалуй, погорячился, — подумал Новиков, наблюдая, как часовые яростно переругиваются с толпой. — Похоже, с доставкой задержанного могут возникнуть проблемы…»
До сих пор демонстранты не обратили внимания на автомобили, стоявшие чуть в стороне, возле здания школы, но кто мог дать гарантию, что они и дальше не станут их замечать? А вот тогда… Толпа — не воинская часть, и никто не сможет сказать с уверенностью, смогут ли ее остановить десяток автоматов, или нет. Согласно выкладкам психологов, толпа гарантированно разбегается при поражении пятнадцати-семнадцати процентов от ее численности, но Новикову не хотелось проверять эти выкладки на практике.
— Действуем так, — сообщил он Чкалову. — Валерий, ты с грузинами в качестве переводчиков отвлекаешь их внимание. — Кирилл указал на демонстрантов. — Плети им что хочешь, рассказывай о полете в Америку, на Дальний Восток, про испытания новых истребителей, обещай пролететь под мостом через Куру, короче — делай, что хочешь, но отвлеки их внимание. Девчонки вместе с Глебом аккуратно ведут задержанного в здание. Вера, — обратился он к Кузьминой, — свое пальто отдашь этому уроду, благо он — мелкий. Голову ему чем-ничем замотайте: за бабу сойдет. Двигаться быстро, но без суеты. С вами пойдет один из грузинов — переводчиком. Махрадзе, это — ваша задача. В случае чего — врите, что ведете к врачу старую бабушку или еще что. На ваше усмотрение. Мы вшестером, — он указал на Ходжаева, Бажукова и еще четверых, — страхуем обе группы. Все ясно? Вопросы?
— Товарищ майор, — произнесла Надя дрожащим голосом, — может быть, вам лучше пойти с нами?
— Может быть, хотя вряд ли… Еще вопросы? Нет? Тогда выполнять!..
На двигавшихся в сторону здания Управления республиканского НКВД толпа обратила внимание не сразу. Еще бы! Перед ними на неизвестно откуда взявшейся громадной бочке стоял сам Чкалов и вдохновенно рассказывал о слепом полете, по приборам, когда карту унесло порывом ветра…
— И тогда я говорю радисту: «Запрашивай у Ленинграда пеленг, — ну, то есть радиосигнал, — а то по пачке „Беломорканала“ мы никуда не долетим!»
Гия Гоглидзе, тщательно пряча перевязанную руку, перевел, и толпа взорвалась хохотом. Чкалов распахнул на груди шинель, показывая собравшимся свои награды, и продолжил:
— А вот еще случай был: летел небольшой одномоторный самолет, в котором пилот, штурман и девушка радистка. Летели над океаном. Летели себе, летели и вдруг, — Валерий Павлович описал рукой замысловатую траекторию, — вдруг ка-а-ак нае… упали, в общем…
Кирилл уже понадеялся на то, что этот анекдот позволит доставить арестованного Мгалобишвили в Управление беспрепятственно, когда кто-то из толпы заметил группу людей, движущихся явно в НКВД, в центре которой ведут «пожилую женщину». Мгновенный крик привлек внимание, и толпа, позабыв о герое-летчике, грозно качнулась вперед…
Новиков вскинул автомат и дал длинную очередь по ногам. Он стремился не убивать, а зацепить, подранить как можно больше демонстрантов. И это ему удалось в полной мере.
Люди закричали, завыли, часть упала, а часть в едином порыве рванулись к стрелкам. Кирилл успел увидеть, что Мгалобишвили задергался, видимо пытаясь вырваться, но от Веры вырваться было невозможно, а Надя еще и ткнула бывшего предсовнаркома Грузии пистолетом в ребра. Тот дернулся и побежал туда, куда влекли его неумолимые конвоиры. Но больше Новиков не разглядел, потому что ему сразу стало некогда отвлекаться…
Толпа почти прорвалась к автомобилям, из-за которых и открыла огонь отвлекающая группа, когда свои пять копеек в общее веселье добавили Чкалов и Гия Гоглидзе. Валерий Павлович и его толмач одновременно выхватили пистолеты и уложили нескольких передовых демонстрантов. Кирилл отдал команду, и к Чкалову с младшим Гоглидзе бросились двое сержантов ГБ с автоматами. Они довооружили отчаянных бойцов и все вместе попытались организовать косоприцельный огонь, но тут из стоящего рядом здания Совнаркома Грузии неожиданно бухнул винтовочный залп.
Гия Гоглидзе и один из сержантов рухнули на брусчатку. Второй сержант ухватил Чкалова за рукав шинели и, невзирая на сопротивление, поволок его к автомобилям. Бойцы группы Новикова залегли возле машин, но это прикрытие было чересчур слабым для пуль трехлинеек. Дело принимало скверный оборот: стрелки из Совнаркома прижмут энкавэдэшников к земле, а тем временем демонстранты смогут… Да все что угодно они смогут! Например, разворотить мостовую и забросать его бойцов булыжниками…
Примерно такие мысли промелькнули в голове Кирилла. В подтверждение их правоты в машину ударил первый камень. «Ну, сейчас начнется…»
И тут со стороны управления НКВД слаженно ударили три пулемета. Чекисты просто выставили в окна максимы и теперь чесали улицу длинными, на пол-ленты минимум, очередями. Демонстранты в ужасе завыли и стали разбегаться. Кирилл скомандовал своим товарищам переждать обстрел, а когда пулеметчики перенесли огонь на Совнарком, скомандовал: «За мной, бегом, марш!» — и ринулся к Управлению.
В дверях его встретил Гоглидзе. Порывисто обнял Новикова и рассказал, как Ежов, плюясь и матерясь, приказал рассеять толпу из пулеметов, и даже сам лично встал к одному максиму вторым номером.
— Мгалобишвили, гад такой, в камере сидит. Ни царапины, а? — Гоглидзе покрутил головой. — Гия почти убили, а этот…
— Дерьмо не тонет, — ответил Новиков и зашагал на доклад к Ежову.
Николай Иванович при виде Новикова расцвел, подбежал к нему, обнял и расцеловал, приговаривая: «Молодец! Ах, какой же молодец!» Кирилла несколько покоробили эти слишком уж пылкие объятия и поцелуи, но он сдержался и начал докладывать о происшедшем в ходе операции.
