Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич

В городе командовал капитан Ильин, пехотный командир, среди бойцов укрывался в лагере, под видом простого красноармейца. Посыльного Давыдову он отправил, заодно с приказом развернуть и отправить к Умани тех, что я ранее освободил. Тут немалые силы нужны, чтобы удержать город, пока будут вывозить продовольствие. Кстати, работал я очень аккуратно, стараясь не наносить больших повреждений. Железнодорожный мост через реку расстрелял артой, свалив его в воду. Пусть чинят. Радовались, цветы кидали на танки, бывших пленных обнимали, я вылез, обнимания со мной тоже были, со слезами на глазах, но пришлось огорчить, сообщая, что я из рейдовой группы и немцы вернутся, придется им до следующего года освобождения ждать. Это если Давыдов не оставит город. Посоветовал на складах забрать часть, сделать запасы продовольствия, охрана препятствовать не будет. А чтобы немцы и румыны не зверствовали, если город действительно оставят, на стене одного из зданий у комендатуры я на немецком языке написал, что не советую устраивать карательные действия по отношению к жителям Умани, иначе я навещу их родных в Германии и найти смогу. Заодно и соседи пострадают. Причем будут знать, за что их и кто виноват.

Вряд ли это их остановит, но хоть попридержит.

О партизанском крае я сообщил, желающие могут перебраться туда, но честно предупредил, что там стоит остро вопрос с продовольствием. Попрощавшись, я поехал прочь, по пути загнав танки в реку, и дальше прогулялся пешком, до стоянки самолета, его, к счастью, не нашли, так что, устроившись под крылом и готовя ужин, изучил те две папки, что набрал в гестапо. Кстати, заключенных из камер освободили до меня, подпольщики. Они и поделились этой информацией, что насобирали по кабинетам и в архиве. Меня интересовало местоположение других карательных батальонов, надеюсь, что тут найду. Да и охранные дивизии немцев интересовали меня, их тоже собирался проредить, раз уж такое неплохое задание дали. Солдаты этих дивизий тоже зверствовали и были замечены в карательных действиях. До наступления темноты часа три, я решил немного поспать, а то шестые сутки на ногах, отдых тоже нужен, а ночью вылечу к Киеву. Поужинав, отложив окончательное изучение документов на более позднее время, хотя интересную информацию я нашел, вскоре уснул в спальнике.

Самолет гудел в ночной тишине. «Хеншель» оказался куда более сноровистым, и управлять им мне было непривычно. Однако в полете я уже полчаса, пролетел около сотни километров и немного освоился. Время полночь, проспал я четыре часа, еще час после пробуждения потратил на завтрак и изучение документов. Летел я к Виннице. Согласно документам, что я получил, там находилось два лагеря, для красноармейцев и командиров. Кроме того, там же имелся лагерь для старшего командного состава РККА. Никакой информации по карательным батальонам, что могут размещаться в Виннице, у меня не было, чисто освобождение своих, я собирался создать в тылу у немцев сильные группы бойцов и командиров, чтобы отвлекали силы с фронта, а сам лично займусь карателями и охранными дивизиями. Совершив посадку рядом с леском, я неожиданно был обстрелян, самолет вспыхнул, а я открыл дверцу, зажимая пулевую рану в боку, матеря себя, как я мог забыть про ставку Гитлера рядом? Кажется, «Оборотень» называется. Выкатившись наружу, я отбежал в сторону, чувствуя, как немеет тело. Попадание в печень, не так и много времени у меня осталось, и терять его смерти подобно. В стороне начали взлетать осветительные ракеты, попадание снаряда разметало обломки самолета и погасило пламя, но мне было плевать, потому купил ИС-7 и, с трудом забравшись на корму, по танку уже не только пулеметы, но и пушки били, вниз головой скатился в башню. Тут еще ногу дернуло, то ли осколок, то ли пуля. Я сразу задействовал аптечку.

– Сволочи, новую форму с комбезом продырявили и кровью испачкали, – проворчал я, после чего, устроившись с удобством на танке, а то ноги сверху, повернул башню, и по выстрелам определив, где дот, он тут серьезный, скрытый, пушечный, двумя выстрелами орудия подавил пушку, а пока крупнокалиберные затыкали пулеметные гнезда.

Достав пять танков, четыре десятого уровня, я их уже исследовал до этого уровня, это были кроме ИС, немецкий Е-100, японский «Тупе-5» и китайский WZ-111 5A, пятым был Т-54, я его исследовал, но пока не модернизировал, а частей вокруг ставки Гитлера должно быть много. Заработаю баллы. Правда, и минных полей немало. Для того средний танк нужен, разведчик, впереди пойдет. Также достал две арты, американца и француза, оба десятый уровень, тут все возможности мне нужны. Надо сказать, оборона была серьезная, меня спасало только то, что я видел как днем. Арты разносили своими орудиями все что мне нужно. Хотя не все, многое их снаряды просто не брали, обнажая бетон, срывая маскировку, уж больно крепкие тут сооружения. Однако до утра я перемолол все что было на виду, включая пехотные части, а тут части СС стояли, их я с удовольствием уничтожал.

Из самой Винницы перебрасывали части, похоже, охранной дивизии, что стояла в городе. Может, и не вся, потому что было всего два полка, что тут и полегли. Под утро вдруг вокруг все затряслось, в небо взлетели обломки, и все скрыла поднявшаяся пыль. Охренеть, похоже, кто-то привел в действие систему самоуничтожения Ставки. Не то чтобы я этого хотел, вообще все случайно вышло, приземлился не там и вынужден был ввязаться в бой. Однако и не огорчен. А выехав на шоссе, тут дорога до Винницы асфальтирована, и его мои танки просто увечили. Арты же давно были направлены на окраины Винницы и на ее железнодорожную станцию, ювелирно работая, выбивали зенитные средства. Пушек я тут пока не обнаружил. Разве что в охране ставки Гитлера. Я там полк СС уничтожил и около тысячи тех, кто в бункерах и дотах сидел. Не всех, часть укрылись внизу, но многих, а всех, кто наверху, тех точно. Тут и аэродром был, жаль пустой, только запасы топлива уничтожил, даже нашел огородные хозяйства, разрушая, что видел.

Сопротивления особо не было, некому оборону держать, так что я не только подошел к городу, но и, сбив небольшой заслон (я его оскорблением посчитал, настолько меня не уважать), расстрелял опоры железнодорожного моста. Также я наблюдал за всеми тремя лагерями, повторения того, что произошло в Умани, я не хотел, и, когда приметил, что у двух лагерей немцы готовят пулеметы, понял, что могу не успеть. Сами пленные канонаду, что шла почти всю ночь, отлично слышали, утро, во дворах было немало пленных, что продолжали слушать, многие обнимались, стало ясно, что поняли, к городу кто-то подходит. Причем кто это может быть, кроме Красной армии? Пришлось ювелирно положить по тяжелому фугасу по казармам охраны двух лагерей. Намек те поняли, быстро собрались и, бросив своих подопечных, стали покидать лагеря. Недалеко ушли, двигались по улице плотно группой, вот и накрыл их артами, не люблю таких, нормальных людей там нет, тем более тут и предатели мелькали. Впрочем, охрана лагеря старших командиров РККА уходить не спешила, потому я свернул к ним, расстреливая всех редких немцев, что видел, пушками работали только арты, целей им хватало, а танки только пулеметами, чего тоже вполне хватало. Когда я подкатил к лагерю, то обнаружил, что охрана выстроила всех командиров, тех самых старших, генералов тут хватало, и навели на них шесть станковых пулеметов, у которых стояли пулеметчики. Командиров тут было всего семь десятков, этого вполне хватило. А когда мой ИС-7, свалив ворота, в поднятой пыли вкатился во двор, замерев и поводя стволом, генералы и редкие полковники жадно изучали мой танк, то ко мне направился офицер в звании майора, лениво махая чистым носовым платком. Кстати, за мной вкатился Т-54, который тоже был встречен очень положительно пленными и со страхом охраной.

Пока я ставку Гитлера уничтожал, то прямо в башне ИСа, пусть места мало, разделся, продав окровавленную одежду и обувь, дырка в сапоге была от пули, купил полотенце, мочил его водой из фляжки и вытирался, убрав стягивающую кожу кровь. Сколько раз ранен я был, уже стал как-то привыкать, хотя к такому привыкнуть невозможно. Однако зная, что перед пленными я должен выглядеть идеально, занялся своим внешним видно. Все сменил, форму, комбез и шлемофон, все новенькое и чистое, в сапогах отражение мое видно, и продолжил воевать, правда, вентилятор в машине не справлялся с пороховой гарью, немного я закоптился, но это нормально. Для танкиста даже вполне себе. Открыв крышку люка, спрыгнул на землю и, поправив ремень, подошел к майору, внимательно его изучая. Оружие у меня было в кобуре, пистолет Кольта, автомат не брал. Танки стихли, двигатели замолчали. Зенитный пулемет на ИСе был направлен на пулеметчиков. Спаренный с пушкой, впрочем, тоже. А вот Т-54 держал другую сторону. Дальше у казармы была засада, еще один пулемет, пушка направлена туда, а зенитный пулемет, КПВТ, держал взвод охраны. На улице за воротами стоял мой «китаец», страховал нас с тыла, а вот арты и два танка метрах в трехстах на большом перекрестке, где арты продолжали прицельно бить по разным интересным целям. Немцев из города бежало порядочно, вот их и добивали. Кстати, пленные из двух других лагерей, что при разрывах снарядов в казармах охраны попрятались в бараках (там были пострадавшие от обломков кирпичей), сейчас выбрались и ломали ворота, отметив, что охраны нет и вышки пусты.