Зеб Шилликот - Костяное Племя. Порошок жизни
— Прощай, малыш, — удивительно спокойным голосом произнес Кавендиш.
Он нагнулся над останками своего брата, поцеловал его в губы и повторил:
— Прощай, малыш. Если бы я все это знал, я бы пришел раньше. Не знаю, как бы я проник под этот проклятый купол, но даю тебе слово, меня ничто не остановило бы. Ох и поплясали бы они у меня! Но успокойся, они еще попляшут!
Он отошел от кровати, поднял с пола седельные сумки и ружье, не тронув каску, которая больше была ему не нужна.
Подойдя к изголовью, Кавендиш нажал на красную кнопку, о которой говорил толстяк. Потом, приблизившись к двери, обернулся и сказал в последний раз:
— Мы никогда не расстанемся, Энди, и ты всегда будешь здесь. — С этими словами разведчик дотронулся пальцами до своего лба, а потом резко передернул подствольный затвор, дослав патрон в ствол ружья.
* * *
Энджел лежал на эмалированном белом столе, установленном посредине комнаты, залитой ослепительно ярким светом. Рядом с ним стоял карлик и держал в руках револьвер с длинным стволом, конец которого почти уперся в ребенка.
В комнате пахло лекарствами, дерьмом и мочой. В пол и в стены были вделаны клетки различных размеров, а у одной из стен стояли шкафы, наполненные никелированными хирургическими инструментами и большими банками с желтой жидкостью, в которой плавали различные органы человеческого тела.
Через приоткрытую дверь была видна другая комната, где виднелись полированные железные столы, снабженные фиксирующими ремнями шириной в ладонь.
По покрытому кафелем полу текла вода, а рядом со стеной с клетками проходил длинный гибкий шланг водопровода.
Джаг настороженно остановился на пороге комнаты.
— Баш на баш, — сказал карлик. — Меняем Азелию на твоего мальчишку.
Предложение было настолько нелепым, что Джаг лишь расхохотался в ответ.
— И ты позволишь мне спокойно уйти? — с улыбкой спросил он, прижимая Азелию к себе. Согласен?
Карлик ухмыльнулся, показав серые зубы.
— Я могу разрешить тебе уйти, но ты все равно не сможешь выйти из города. Шон вернулся, и мосты снова подняты. К тому же, сегодня праздник Орла, город принадлежит Бессмертным, и ты не выйдешь из Эдема до наступления Красного Часа.
Так зачем терять время и бегать за тобой по улицам, тебя ведь все равно найдут мертвым в каком-нибудь укромном месте.
Ответ карлика поколебал уверенность Джага: ведь он действительно ничего не знал об этом городе, о его нравах и обычаях. Кавендиш должен был обо всем этом рассказать, ибо это из-за него Джаг попал в такую ситуацию. Только вот неизвестно, где сейчас сам Кавендиш. Его никогда нет там, где он нужен.
— Ну так как же? — продолжал настаивать карлик.
Джаг отрицательно покачал головой.
— Не пойдет. Я возьму ребенка, вы опустите мосты, и я выйду отсюда вместе с Азелией, — резко произнес он.
Карлик щелкнул языком.
— Это невозможно, потому что Азелия — одна из Бессмертных. Она не может выйти из-под купола. Вывести ее наружу — то же самое, что выстрелить ей в голову сейчас. Боюсь, что Шон не позволит сделать тебе что-нибудь подобное. К тому же, вся охрана северного квартала давно уже окружила ангар, и тебе отсюда не выйти.
— В таком случае, Азелия умрет со мной, — решительно ответил Джаг.
Наступило молчание. Казалось, что из создавшейся ситуации нет выхода. То хрупкое равновесие, в котором пребывали переговаривающиеся стороны, могло вот-вот нарушиться, и Джаг опасался самого худшего. Ведь каждая минута отнимала у него шансы на победу. На маленьком столике стоял крохотный купол, подобные которому можно было видеть во всех общественных местах и домах жителей. Цвет этого купола постепенно менялся: Голубой Час переходил в Белый Час, после этого должен был наступить желтый и, наконец, Красный…
Вокруг все было спокойно: никто не двигался, потому что к угрозе Джага отнеслись серьезно. Но такое положение не могло продолжаться вечно — нужно было что-то предпринимать. Джаг, не задумываясь, убил бы Азелию, ведь в его памяти еще было свежо воспоминание о том, что он увидел в камере. Да, он без колебаний убил бы ее, но это ничего бы не решило.
— Возможно, что есть все-таки один выход, — вдруг сказала Азелия.
— Говори, — буркнул Джаг, моментально насторожившись.
— В Желтый Час начнется праздник Орла, — объяснила она. Шон не сможет ни в чем отказать людям, которым удастся пересечь бассейн. Этот обычай записан в городских книгах Эдема, и если он нарушит это правило, его прогонят из города. Значит, если ты сумеешь пересечь бассейн, то он позволит уйти тебе и ребенку.
Карлик, стоявший в другом конце комнаты, открыл рот от удивления.
— Ну и что ты об этом думаешь, чужак?
— Где же здесь ловушка? — опасаясь подвоха, спросил Джаг.
Азелия рассмеялась.
— У тебя все прекрасно получается с женщинами, а вот в бассейне будут два Белых Гиганта. Заметь, если тебе повезет, то, возможно, они оба будут самками.
Карлик расплылся в улыбке: решение, предложенное Азелией, вполне его устраивало.
— Ну так как? — переспросила Азелия. — В конце концов, тебе нужно что-то выбрать, а это единственная дверь города, которая откроется для тебя.
— Как я могу знать, сдержите ли вы слово?
— Я же тебе сказала, что это обычай, от которого нельзя отказаться.
Джаг задумался — альтернатива была простой: или он вступит в борьбу с Белыми Гигантами, или умрет, как крыса, став жертвой явления, так и не сумев его понять. Смерть в первом случае и смерть во втором… Ему приходилось выкручиваться из более сложных ситуаций, главное — выиграть время. Кавендиш был где-то рядом, в городе, значит, можно было надеяться на его помощь.
— Согласен, — сказал он, чуть погодя. — Но при одном условии: хочу, чтобы ребенка показали доктору.
Ответил карлик:
— Это уже было предусмотрено, и мы ждем его. Ну а теперь, когда мы пришли к соглашению, ты, может быть, освободишь Азелию?
Джаг освободил молодую женщину, положил винчестер на тумбочку, покрытую фаянсом, и подошел к Энджелу.
* * *
Слащаво потирая пухлые ладошки, евнух появился в дверном проеме.
Он тут же понял, что в комнате что-то не так, и на его раздутой физиономии появилось выражение тревоги.
— Что это…
Вместо ответа раздался выстрел из ружья.
Усиленный заряд двенадцатого калибра начисто снес голову евнуха, разбрызгав кровь и мозговую жидкость по стене.
Однако, даже будучи обезглавленным, толстяк продолжал стоять на ногах, покачиваясь и по-прежнему потирая ладошки. Разведчику пришлось толкнуть его ногой, и тогда он рухнул вбок, освободив выход из комнаты.
Послышались тревожные завывания сирены, мрачное эхо разнесло их по всем углам страшного борделя.
Клиентов охватила паника. На всех этажах захлопали двери, люди перекликались, кричали, и шум все усиливался. У всех придурковатых клиентов внезапно пробудилось чувство страха.
Пробегая мимо рубильника с подведенными к нему проводами, Кавендиш одним рывком выдернул несколько проводов из гнезд и соединил их вместе.
Перед его лицом вспыхнул сноп искр, и электрическая энергия, которую подавали генераторы, прекратила поступать в здание. Произошло короткое замыкание, из-за чего все аппараты, поддерживающие жизнь обитателей, отключились, и само здание погрузилось во мрак.
Крики усилились. Полы задрожали от быстрого бега, сирена больше не выла, а лишь коротко хрипела.
Кавендиш наугад бросился вперед. Добежав до окна, через которое в здание проникал свет с улицы, он остановился и закурил сигарету. Потом он сорвал две занавески из искусственного шелка, висевшие на окне, поджег их и бросил в маленькую комнату, где хранилось белье.
Огонь нашел свою излюбленную пищу и сразу же с гулом поднялся к потолку. Пламя вырывалось через дверь, и его языки лизали стены коридора, поджигая лакированные деревянные панели.
Кавендиш довольно усмехнулся, быстро спустился по лестнице и, наконец, попал в холл.
Там, как и везде, царила паника: обезумевшая толпа в поисках выхода металась из стороны в сторону. Мужчины и женщины, голыми выскочившие из комнат, имели жалкий, перепуганный вид. Они толкались, падали, топтали друг друга. На полу уже лежало несколько неподвижных тел, другие свалились в декоративные ручьи, все люди стремились выскочить наружу и только мешала друг другу, бросаясь десятками к проходу, рассчитанному на трех человек.
От сильного напора толпы стеклянная стена хрустнула и разлетелась фантастическим дождем сверкающих кристаллов.
В этой безумной толпе Кавендиш чувствовал себя как в родной стихии. Его лицо превратилось в жестокую неподвижную маску. Он выпустил заряд картечи в стеклянную переборку, за которой находились уродцы, тем самым еще больше усилив общую панику.
