Владимир Кусакин - Все равно!
Вот бы кто обрадовался со мной на «Тигре» поездить, и Стёпу, и Игоря …
Удар был страшный. Мне показалось что башня танка собирается улететь вместе со мной, ворота эскарпа поднялись на метр и застыли. «Тигр» скрёб своими гусеницами бетон и не двигался. Взрыв раздавшийся позади был настолько сильным, что ворота поднялись полностью в воздух, выпуская нас из заточения.
Мы были на лесной дороге! Ворота упали вниз синхронно с исчезновением холма. Вход перестал существовать!
Для Кибитки и её сожителя, танк появившийся на дороге в дыму и пламени, как будто упал с неба.
— Езус Мария! — перекрестилась бабка Ядвига, когда старая лошадка шарахнулась в сторону, но удержанная оглоблями мирно встала, кося недоверчивым глазом на "Тигр".
Я выбрался из люка водителя полуоглохший и голодный как собака.
— Надо завязывать с такой жизнью, хватит с меня. Вон и Араб с Али говорят: Не спеши, Жека! Прибор работает? Да! Теперь занимаюсь личными делами, и не буду отвлекаться на всякую ерунду. Сначала надо поесть.
Поднял голову и увидел четыре человеческих глаза с изумлением глядящих на меня. Потом один из них — старичок с деревянной ногой, слез с телеги и запел:
— Дойчланд, Дойчланд юбер аллес! (Германия превыше всего!)
— Эй, эй, остановись! Он что, сумасшедший? — спросил я старуху.
— Не извольте беспокоиться господин офицер, свой полицай это, только радикулит его одолел проклятый. А може вы голодный?
— Ну если полицай, тогда конечно. А что бабуся, куры у вас несутся?
— Так куды же им? Нехай несутся. А где же вы, господин унтерофицер научились так по-нашему говорить? Прямо настоящий москаль! — разговаривая она доставала из мешка две луковицы, хлеб, сало и початую бутыль самогону.
— А куда вы едете, бабуся?
— Та в больничку, старый совсем рассохся, двинуться не может.
— А я видел, он только сейчас бегал.
— Ой и вправду! Адам, твоя хворь прошла уже, нет ли?
— Село ваше недалеко?
— Та недалёко, тильки вокруг этого клятого аэродрому ехать надо. Раньше всё покою от еропланов не було, а как его прикрыли, так мы напрямки стали ездить. А теперь опять строгости, шпиёнов пымали аккурат на Новый год. Они хотели на самолёте убежать, а как вошли внутря, так те там и ждали.
— Кто же их ждал, бабушка?
— Есть тут у нас важный чоловик, имя вот только запамятовала.
— Не Горбань?
— Це верно! Вин гутарят аэродром купил теперь. Большие деньги дал.
Вот где мои денежки пригодились, значит рано я на покой собрался. Не сбылось.
— И где он теперь?
— Та хде ж ему? Там такой домина. И пленники его там же. Главного шпиёна ждут, а как поймают, так он их к Ющенке в Киев отвезёт.
— Откуда ты бабуся такие истории знаешь?
— Не глухая, да и наши сельские работают там в охране. Бегают соколики за самогоном, да рассказывают, потому знают что никому не передам. — она осеклась.
— Ой, да что же я? Господин унтер, вы ведь никому не скажете?
— Святой истинный крест! — поклялся я, перекрестившись зажатой в руке луковицей.
— Значит в больницу не поедете?
— Так что там делать? Адамчик совсем воспрял, сейчас домой приедем, я ему кирпич нагрею, да к спине и приложу.
— А постояльца возьмёшь? На одну ночь? — я достал деньги, оставшиеся после покупки шашлыков. Восемьсот долларов. Дал ей половину.
— Согласна?
— Да что же я, дура какая, от таких деньжищь отказываться?
— Тогда давай мешок, мне тоже кое-что захватить с собой надо.
Я загнал танк подальше в деревья, забрал бабкин мешок, в который положил автомат и оставшиеся четыре комбинезона, хотя и не был уверен что они пригодятся. По дороге в село содрал с себя все нашивки, и сразу стал похож на колхозного тракториста.
Дом у Кибитки был действительно мал, даже печь во дворе. Одна кровать, стол и два стула — всё что вмещалось в эту собачью будку, в которой она прожила всю свою жизнь.
— А что у нас с чердаком? — спросил я, разглядывая щелястый потолок.
— Не была я там никогда, красавец. Иди сам посмотри.
Отогнул большой гвоздь, забитый в чердачную дверь ещё во времена Наполеона и влез. Здесь действительно никто не бывал. Солома на крыше вся прогнила и начала проваливаться. Чердак образовывал собой треугольник, полтора метра высотой в середине и плотная, на четыре пальца пыль покрывала его. Стараясь не потревожить, я улёгся на брюхо, один глаз в щель.
— Бабка!
— Что кричишь, готов ли?
— Зови гостей!
— Иду уже! — Кибитка поехала к работникам аэродрома предупредить, что сегодня она продаёт самогон в пол-цены, зато завтра за двойную. Я представил рожи мужиков при таком известии, и меня затрясло от смеха. Они ведь и завтра придут посмотреть, не сошла ли с ума бабка, и купят ещё. Потому как доверия они ни к кому не испытывают и захотят убедиться, может за двойную цену лучше.
Через час они подтянулись, вся смена. Как сказала старуха, они работают сутками.
Значит стесняться не будут, упьются дешёвым пойлом, а Кибитка направит их разговоры в нужную мне сторону. Я лежал и думал что бабка — отъявленная авантюристка, самой высшей пробы. Ей бы образования побольше, акцент дурацкий убрать, и блистала бы она в Лондонах и Парижах, собирая бесценную информацию для Генштаба Красной Армии.
Через час я уже узнал всё что хотел: где сидят, когда кормят, а особенно как охраняют, и сколько человек. Гриша Горбань оказался действительно умным и хитрым. Каким-то образом, он пришёл к выводу что самолёт приземлился неспроста, его заправили, а значит улетать будут на нём же. Ворвавшись в Новогоднюю ночь на аэродром и допросив охрану, он уже примерно представлял дальнейшее. Посадив своих людей в засаду, он убивал одним выстрелом сразу несколько зайцев. Единственное что меня смущало, так это способности гадалки Марии-Марыси, на которую оба; бандит и КГБшник запали ещё с тех пор, когда все они жили на одной улице, и ходили в одну школу. Что же она, проспала что-ли?
Зимние ночи на Украине мало отличаются от наших Северных, разве что теплее и снега нет пока, врать не буду. Луна светила ярко, не полная, но мне и того не надо. Значит Гриша Горбань ждёт меня. Ещё один на мою голову. Я уже начал всерьёз подумывать о том чтобы обратиться за помощью к какой-нибудь конкурирующей организации, но поборол себя. Они же не бесплатно станут стараться, к тому же им наплевать на моих друзей. Подумаешь одного-двух убьют в перестрелке. Может деньгами его обсыпать, Гриню нашего?
А вот физиономия у него не такая. Нет конечно, денежки он любит, только здесь что-то ещё… Может потом выясню. Я прошёл на то место, где аборигены ездили через пролом в заборе окружающем взлётное поле. Он был заделан, но на скорую руку и неряшливо.
В руке нёс мешок, в котором лежал автомат взятый из немецкого танка, тот самый что раньше называли Шмайссером, а теперь обнаружилось что это вовсе и не он. В общем-то разницы никакой, из чего тебя застрелят. Ещё в мешке лежали четыре комплекта комбинезонов и бутылка бабкиного первача, заткнутого холстинкой вместо пробки. Территория аэропорта слишком большая, чтобы эффективно охранять её двумя десятками гражданского населения. А раз Гриша умный, то наверняка сосредоточил всю свою команду в помещениях аэропорта.
Окна были тёмными, зато вокруг здания всё было залито светом, не подступишься.
Я насчитал три канализационных люка, каждый освещён своим прожектором.
В канализацию я бы точно не полез, делать там нечего и воняет гадостно, а вот кабельные каналы люков не имеют. Их вроде бы нет совершенно, однако это самая главная часть аэропорта: связь и электроэнергия. Они сделаны так, чтобы можно было произвести обслуживание на месте, то есть почти в рост человека.
Кабельными путями пронизано всё подземное пространство, и самый главный начинается с башни управления полётами. Оттуда он идёт в здание аэропорта, в машинный зал, куда простой народ — такой как бандиты и их хозяева не ходят по причине того, что там не специалисту делать нечего. Открывается он просто — с помощью кувалды по стенке в полкирпича, и сразу после ремонта она восстанавливается. Видимо поэтому никто особо и не догадывается откуда что берётся. Зато грызуны не портят изоляцию, и бомжи не лазают.
Залезал в ход из башни, просто проследив куда исчезают кабели, здесь же валялись лопаты и ломы, тачка с поломанным колесом и ещё куча разного строительного мусора. Разломал стенку и вошёл. Сразу у входа выключатель. Пошёл по узкому проходу, задевая мешком за арматуру. Решил не стесняться, всё равно никто не оценит, с ходу раздолбал вторую стенку в конце тоннеля и вылез в подвале машинного зала. Отсюда по прямой до Горбаня метров шестьдесят всего.
"Даже если пленников решат перевести куда-то ещё, не успеют." — думал я, подбираясь к главному автомату-выключателю. Поискал специальную рукоятку, на восемьсот пятьдесят ампер всё таки, здоровенная махина, и не нашёл. Попробовал повиснуть на нём, не получается. Хвостик короткий, руки соскальзывают. Чтобы отключить аэропорт от подстанции меня одного мало. Остаётся только последнее средство. Я вынул этот шмайссер-не шмайссер из мешка, зарядил и дал очередь по чёрному бакелитовому корпусу. В разные стороны брызнули осколки пластика, какие-то пружины, контакты и прочая электрическая дребедень… И сразу погас свет.
