Альфред Ван Вогт - Империя атома
«Мы намерены, — пришел быстрый ответ, — продолжить изучение близнецов Ниланов. Так как вы были подключены к их родственной связи, когда находились под нашим контролем, мы можем обойтись без близнеца на Земле и работать прямо через вас. Это не причинит вам боли, но вы должны уступить себя для исследования».
Хедрук запротестовал:
«Я слышал, как один из вас сказал, что Гил Нилан умер. Это было, прежде чем меня вернули на Землю. Как я могу работать с мертвым человеком?»
Ответ был жестким:
«Пожалуйста, позвольте нам самим справиться с проблемой восстановления клеток. Вы подчиняетесь нам?»
Хедрук помедлил.
«А вы собираетесь оставить меня живым — потом?»
«Конечно нет».
Он ожидал этого ответа, но тем не менее был потрясен.
«Я не понимаю, с какой стати вы ожидаете от меня сотрудничества на такой основе?»
«Мы сообщим вам о моменте смерти. Это даст эмоциональное возбуждение, которого вы жаждете, и, таким образом, будет соответствовать вашим потребностям».
Хедрук ничего не отвечал некоторое время. Он был разочарован. Эти чудовища думали, что доставят удовольствие человеку, рассказав ему, когда он должен будет умереть. Так вот насколько они продвинулись в исследовании эмоциональной человеческой природы! Казалось невероятным, что кто — нибудь мог так заблуждаться. Интеллектуальное отношение этих существ к жизни и смерти, должно быть, представляло собой крайний стоицизм. Вместо того, чтобы попытаться укусить руку, которая тянулась уничтожить его, каждый паук, вероятно перепробовав все способы побега, принимал смерть без борьбы.
Наконец, Хедрук сказал со сдержанной яростью:
— Вы, кажется, чрезмерно хорошего мнения о себе. Вы находитесь в корабле размером с маленькую луну. Вы, очевидно, пришли от сверхразвитой интеллектуально цивилизации. Мне хотелось бы увидеть планету, которая произвела вас, ее промышленность, ее общество. Это было бы интересно. Вне сомнения, ваша система логики хорошо подходит для вас, но вы ничего не поняли в человеке, если думаете, что все, в чем я заинтересован, это узнать, когда меня убьют».
«А что вам еще хотелось бы знать?»
В вопрошающей мысли чувствовался интерес.
Хедрук ответил устало:
— Все в порядке, вы победили. Мне хотелось бы узнать когда я смогу что — нибудь поесть.
«Пища! — Его собеседник взволновался. — Ты слышишь это, …[4]!»
«Что интереснее всего, — пришла другая мысль, — в критический момент потребность в пище возрастает. Это кажется значительным».
Хедрук сказал:
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
«Уступил».
— Как?
«Подчинился. Думая о мертвом теле».
Он вдруг подумал: бедный Гил, безжизненно лежащий посреди бескрайнего моря песка, его клетки уже съежились от повышающейся температуры по мере того, как планета движется все ближе и ближе к одному из двух своих солнц. Страдания кончились. Теперь это тело не чувствовало боли от жары, раздражающих уколов песчинок, не чувствовало жажды и голода, не испытывало страха и беспочвенных надежд. Смерть пришла к Гилберту Нилану, как и ко всем его спутникам. Боже, благослови его…
Хедрук намеренно остановил эту интенсивную эмоциональную реакцию.
— Постойте, — сказал он, удивленный, — я начинаю чувствовать так, как если бы я был его братом.
«Это, — пришла мысль, — одна из удивительных особенностей человеческих существ, — то, как одна нервная система отвечает на импульс другой. Сенсорный аппарат, участвующий в этом, не имеет аналогов в мире разума. Но теперь сядь и осмотрись кругом».
Хедрук взглянул на экран. Сцена изменилась. Огромный корабль, пленником которого он был, поднялся выше, его исполинский корпус заполнял передний и задний экраны и был виден на верхних. Там, где он находился прежде, теперь была пропасть в пространстве, и в этой бездне плыли два белых крошечных солнца, немногим ярче звезд, но они росли. Далеко слева появилось еще одно крошечное солнце. Две большие звезды достигли уже шести дюймов в диаметре. Они казались сначала совсем рядом друг с другом, но постепенно раздвигались. Одна из них была все ближе и увеличивалась в размерах. Второе солнце отходило все дальше и дальше влево. Приборы показывали, что оно находится на расстоянии трех биллионов миль.
Дальнейшие намерения показали, что угловой диаметр обоих солнц системы был больше, чем у Солнца, хотя только одно из них было ярче. Третье солнце оставалось просто пятнышком света вдали. Хедрук нахмурился. Он поискал и нашел вскоре красную точку вдали — четвертое солнце этой системы. Он почувствовал возбуждение, когда мозг пришельца снова направил на него свой холодный импульс.
«Да, человек, ты прав. Это солнце системы, которую ты называешь Альфа Центавра. Два ближайших — Альфа — А и Альфа — В Третье солнце — Альфа — С, а красная точка является, конечно, незначительной Проксимой Центавра, известной как ближайшая к Солнечной Системе звезда. Эта планета, описывая восьмерку, вращается по очереди вокруг звезд Центавра — Альфы — А и Альфы — В. Она совершает этот путь с необычной скоростью в три тысячи миль в секунду. В своей эксцентричной орбите она проходит очень близко от каждой звезды. Сейчас она подходит к Альфе — А, и мы должны работать, если хотим оживить мертвое тело…»
— Если хотим что? — спросил он. Ответа не последовало, но Хедрук и не нуждался в нем. Он откинулся в кресле и подумал: «Ну конечно, это было очевидно с самого начала. Я принял как само собой разумеющееся, что они собираются установить некую чувственную связь между живым и мертвым телом, но это предположение основывалось лишь на моем убеждении, что человек, который мертв два дня, уже начал разлагаться».
Он почувствовал искреннее благоговение. Тысячи лет он старался продлить жизнь людей, приблизив их к бессмертию, которого он достиг случайно. Сейчас здесь были существа, которые могли несомненно, не только разрешить эту проблему, но могли даже воскресить мертвого.
Удивительно, это открытие заслонило его надежду как — нибудь выжить, несмотря на их решение уничтожить его. Он искал способ, основанный на крайне логичном отношении этой расы к действительности. Это все еще казалось единственно возможным выходом но шансы на успех были очень слабыми. Научные достижения паукообразных тварей делали результат крайне сомнительным.
«Сейчас ты должен, — донес до него мысленный импульс, — подчиниться следующей фазе эксперимента».
Он лежал под ярким светом. Там, где он действительно находился, или там, где ему внушали, — у него не было понятия. Его тело удобно лежало на чем — то мягком. Он был спокоен, полон решимости осуществить свои собственные намерения, и безразлично смотрел на свет. Он сиял из черноты над ним, а может — его мысль сделала причудливый оборот — он смотрит вниз на него? Это не имело значения. Здесь был только свет, сияющий из темноты, сияющий, сияющий… Это не был, заметил он через некоторое время, белый свет, — казалось, сияние не имело определенного цвета. Оно не было ни ярким, ни теплым. Хедрук вздрогнул. Мысль о тепле подсказала, каким холодным был свет. Свет был ледяным.
Открытие было подобно сигналу.
«Эмоция, — сообщил издалека импульс мозга паука, — это проявление энергии. Она действует мгновенно на любом расстоянии. Причиной умения интенсивности связи между близнецами является только их взаимное ожидание, что она должна уменьшиться. Ожидание было почти неосознанным. Их нервные системы, естественно, почувствовали увеличение расстояния, когда один из них отправился к Центавру. Инстинктивно они отказались от связи, хотя эмоциональное отношение между ними оставалось таким же сильным, как и прежде. А теперь, так как вы стали частью этой связи… возобновляем ее».
Казалось, все произошло мгновенно. Хедрук увидел, что лежит на травянистом берегу рядом с ручьем. Вода журчала на камнях. Мягкий теплый ветерок дул ему в лицо, и сквозь деревья слева поднималось над горизонтом величественное солнце. Вокруг него были ящики и упаковочные коробки, машины и несколько спящих мужчин. Ближайшим из лежащих был Гил Нилан. Хедрук попытался снова вернуть контроль над своим мозгом, убеждая себя отчаянно: «Успокойся, ты, глупец, это только образ, вещь, которую они вложили в твой мозг. Гил находится на песке, на той жуткой планете, направляющейся в ад. Это придуманный мир. Земля в свое самое лучшее летнее время».
Прошло несколько секунд, тело Гила Нилана спало с покрасневшим лицом, шумно дыша, как если бы не могло надышаться. Слабая мысль пришла в мозг Хедрука.
— Вода, — сказал он, — о, Боже, вода!
Хедрук больше не раздумывал. Он буквально швырнул себя в поток. Его сложенные руки так дрожали, что драгоценная влага проливалась на зеленую траву. Наконец он образумился и нашел в одном из ящиков банку. Он держал ее, давая воде течь струйкой в рот Гила Нилана. Несколько раз изнуренное тело содрогалось от ужасного кашля. Но это тоже было к лучшему. Мертвые мускулы возвращались к жизни. Хедрук мог чувствовать медленное биение сердца Гила, мог видеть все мысленные картины, которые возникали у него в мозгу. Это была чувственная связь, которая до сих пор принадлежала исключительно двум братьям.
