Виталий Романов - Белые начинают и проигрывают
Один из моряков, чье сердце пронзила стрела Амура, сказал другу: «Отправляйся дальше без меня, я отыскал свою судьбу». «Хороший выбор! – одобрил тот. – Старшая дочь вождя и в самом деле стоит внимания. И мила, и умна, и весела». «Нет! – ответил первый моряк, который смотрел на мир сердцем, не только глазами. – Я собираюсь жениться на младшей дочери вождя». И сколько друг ни отговаривал его, не изменил решения. Пошел он к правителю острова, поклонился и сказал: «Мудрый и справедливый! Я хочу взять в жены твою дочь, если не возражаешь. Я пригнал за нее выкуп – десять коров». Надо сказать, на том острове существовал обычай: платить выкуп за девушку, которая шла под венец. Выкуп мог составлять от одной до десяти коров. «Хороший выбор, – одобрил вождь. – Моя старшая дочь и красива, и умна, она достойна максимальной цены. Ты силен, ловок, смел. Ты знаешь мир. Будь моим зятем!» «Нет, вождь! – возразил моряк. – Я плачу выкуп за твою младшую дочь!» И сколько удивленный вождь ни убеждал чужеземца, что старшая и красивее, и умнее, что другая вовсе не стоит десяти коров, тот упрямо стоял на своем. Он женился на младшей дочери, заплатив максимальную цену, принятую на острове. А его товарищ ушел в море. Прошло несколько лет, друг вернулся к тому острову на собственном корабле. Конечно, путешественник был желанным гостем в доме старого приятеля, с которым они не раз ходили в плавание. А накрывала на стол очень красивая женщина, блиставшая и обаянием, и умом, и юмором. «Неужели ты женился во второй раз? – спросил вернувшийся из странствий моряк у друга. – Твоя супруга – настоящая красавица, и умница, и… и…»
«Просто однажды я поняла, что стою десяти коров, – опередив мужа, с милой улыбкой ответила женщина».
Сатур немного помолчал, давая принцессе возможность подумать над рассказанной историей.
– Диана, ты стоишь больше, чем десять коров, – добавил он. – Поверь моему опыту, опыту мужчины. Если какой-то дурак не понял – его вина! Значит, не судьба ему. А ты не расстраивайся, не грусти и не плачь, просто иногда вспоминай эту легенду. У тебя все будет. Обязательно придет! Оно где-то там, впереди, надо лишь немного подождать. Надо терпеть и верить…
Диана шмыгнула носом, совсем как девочка.
– Спасибо, Сатур, – пробормотала она, потершись виском о плечо мужчины. – Знаешь, даже отец никогда так со мной не разговаривал. Я запомню эту ночь на всю жизнь.
Фон Ниддл поцеловал Диану в макушку – и впрямь как ребенка, заплутавшего в трех соснах.
– Иди к гостям, – мягко предложил он. – Думаю, если тебя не будет слишком долго, многие разволнуются. Это твой бал, хозяйка должна быть в центре праздника. Осталось выдержать совсем немного: кусочек ночи и завтрашнее подведение итогов. Все. Дальше у Карэлеса начнется другая история. Когда будет трудно, вспомни мои слова: ты выиграла! Ты открываешь двери в новую жизнь и потому надо быть сильной.
– А ты, Сатур? Оставляешь меня? Единственный друг, с которым я могу говорить обо всем?
– К сожалению, Ди, сейчас мне нужно удалиться.
– Покидаешь меня ради другой женщины?! – Принцесса невесело усмехнулась, вспомнив о Стикере.
– Что ты?! – Казалось, фон Ниддл и обиделся, и испугался. – Я прилетел сюда по вызову одного из своих клиентов! К сожалению, мы повстречались на балу, он попросил, чтобы я уже сегодня прибыл для переговоров. Я не мог отказать – работа…
– Переговоры ночью?! – удивилась принцесса.
– После бала, – терпеливо объяснил фон Ниддл. Он готов был сочинять сказку и дальше, благо Диана верила. – У богатых свои привычки. Например, работать допоздна. Этот мой клиент был в числе приглашенных на праздник. Он сказал, что уедет отсюда примерно в полночь, тогда и должна состояться наша беседа. А тебе обязательно нужно отдохнуть, взять небольшую паузу. Извини, что даю совет, буду рад, если примешь его. Гости ждут Диану, сильную решительную Диану… Иди к ним, хотя бы на пару часов, а потом… потом лучше побыть немного одной… подумать обо всем… обо всем, про что мы говорили. Хорошо?
– Сатур! – остановила его принцесса. – Как мне быть? Как быть, если… если у того, кто меня предал… если у него окажется лучшая заявка?
– Выбор всегда субъективен, – философски заметил фон Ниддл и пожал плечами. – У одного конкурсанта лучше финансовые условия, у другого мощнее научно-технический потенциал, у третьего классно проработана схема долгосрочного развития Карэлеса. Уверен, Ди, у каждого из соискателей есть и достоинства, и недостатки. А выбор… Выбор субъективен. Его всегда можно сделать в чью-то пользу, а затем убедительно обосновать решение, ибо не все оценивается количественно.
– Да… – Голос Дианы был тих, сродни шелесту листвы деревьев ночью. – Теперь я понимаю, из-за чего отец скептически отнесся к идее честного тендера. Он сказал тогда: в мире нет справедливости, если вообще когда-то была. Пытался объяснить: стремишься тянуть рычаг, чтобы приподнять свою чашу весов, но другая чаша при этом неизбежно опускается. Вот в чем беда, Сатур! В мире царит равновесие, если где-то становится лучше, в другом месте становится хуже. Это ужасно.
– Если думать, что в мире нет справедливости, ее действительно не останется, – почти незаметно надавил фон Ниддл. Ему хотелось, чтобы принцесса ушла с правильным настроением. – Считаю, надо делать все от тебя зависящее, чтобы в мире стало лучше, вот главная истина. Не принимай слова отца близко к сердцу, Ди! Ты уже шагнула дальше, чем он. Ты выиграла тендер независимо от того, кому отдашь победу, я говорил об этом. Карэлес на пороге новой эпохи… Подумай – и сама поймешь, что я прав. А за справедливость надо сражаться. Обязательно!
– Благодарю за советы. И за притчу, Сатур… Я запомню. Мы еще увидимся?
– Завтра я буду на подведении итогов, если мой клиент не придумает какой-то срочной ерунды. Надеюсь, буду в зале. Если пожелаешь, мы обязательно поговорим, Ди, как только скинешь с плеч этот груз.
– Спасибо! – Принцесса обернулась на пороге, слабо махнула рукой, исчезла за дверями.
Теперь она не напоминала порхающего мотылька, но, слава богу, уже не вспоминала фразу, сказанную совсем недавно: «Я хочу умереть».
– Надеюсь, на конкуренте номер три, на Матсе Стикере, поставлен крест, – пробормотал Сатур фон Ниддл, покидая сияющий огнями дворец. – Она запомнит мои слова, все сделает как надо. Тем не менее, остался еще номер пять. Эридан! Тихие, гады… молчаливые, непонятные… Ни во что не лезут, упрямо не желают делать ход первыми… Однако настал их черед прогуляться за борт!
Первый из спецназовцев «Скальпеля» умер еще до того, как Сатур фон Ниддл приблизился к воротам роскошного особняка и несколько раз дернул позолоченную цепочку. Где-то внутри, в глубине дворика, мелодично прозвенел колокольчик, а широкое кольцо на правом безымянном пальце ночного гостя, в этот миг стало теплым. Не горячим, но достаточно теплым – достаточно для того, чтобы фон Ниддл смог уловить, принять информацию от Сьонга. Тот подавал знак: ликвидаторы начали работу по зачистке периметра особняка, и первый из охранников уже мертв.
А всего в особняке находилось одиннадцать человек, включая князя Ольхонского и его супругу. Дипломат и его половина не в счет, то отдельный разговор. Одиннадцать минус два равняется девяти, такова арифметика. Следовательно, девять человек должны умереть в ближайшие минуты. И среди них – профессионалы из «Скальпеля», элитной спецслужбы созвездия Возничего.
«Черт! – подумал Сатур. – Кто мог предсказать, что так все сложится? Что для выполнения поставленной задачи потребуется убивать своих?»
Что-то скрипнуло за воротами, негромко прожужжала видеокамера, медленно поворачиваясь из стороны в сторону – охранники, дежурившие у мониторов, проверяли, нет ли кого за спиной гостя.
«Впрочем, кто в наше время свой? – спросил барон себя, когда щелкнули электрозамки, разблокируя проход для визитера, которого ждал князь Ольхонский. – Кто в наше время свой? Тот, кто родился с тобой под светом одной звезды? Бред! Что общего, например, между мной и Ольхонским? А кто же свой? Тот, кто заказывает работу? Или тот, кто – независимо от места рождения – защищает вместе с тобой флаг одного цвета? Ерунда! Уж больно часто получается так, что флаг твоего созвездия – лишь красивая ширма для дурно пахнущих идей. Для одних все решают деньги, для других – возможность принять участие в трудной, но азартной игре…»
– Добрый вечер, сэр! – поприветствовал гостя привратник, встретивший его на дорожке, выложенной узорчатой плиткой.
Вышколенный слуга дипломата склонился перед Сатуром, еще не подозревая, что этот посетитель в черном кожаном плаще принес в дом смерть. Смерть для всех, в том числе и для немолодого седоволосого привратника, искренне гордившегося хорошей необременительной работой у богатого хозяина.
– Добрый вечер, – отозвался фон Ниддл, не снимая тонкие шелковые перчатки. – Точнее, доброй ночи!
