Сергей Булыга - Фэнтези-2011
А что, если именно эта преданность Савику невесть куда и завела?
— Мама, ну теперь-то можно в сад? — вновь начал канючить Магне.
— О чем ты говоришь? Нехорошее это место. Забыл, что случилось с сестрой?
Близнецы хором фыркнули, что означало: «Но мы-то не такие глупые!»
— Вы забыли, что госпожа Адран это запретила?
— Это давно было, она, наверное, и забыла уже.
— Там все равно заперто.
— Нет, не заперто. Когда мы искали и шли по лестнице, я видел, что дверь открыта.
Мона Гальда, откровенно говоря, не помнила, запиралась ли дверь в зимний сад или нет. Она устала и готова была дрогнуть.
— К тому же Бина пошла туда одна, а нас будет двое.
— Трое, — поправила Гальда. — Хабрен пойдет с вами. Нет, я тоже пойду туда. Но запасемся вначале лампами и свечами.
— А мы ведь везде искали, кроме сада, — промолвил вдруг молчавший доселе Хабрен.
— Что ей делать в саду? К тому же она услышала бы оттуда, что ее зовут.
— А может, она нарочно прячется? — предположила Модо. — Ну, нарочно, чтоб напугать всех. Скучно же.
Предположение было глупое, но ничуть не хуже версии, что Савика могла сунуться в подземные тоннели или в мастерскую.
— Хорошо, только возьмите света, как и договаривались.
За время беготни по дому они успели запомнить дорогу к саду и не сбились. По пути к ним присоединилась кухарка. Кирмиса, очевидно, вместе с мужчинами обыскивала пустующее крыло.
Магне не ошибся — дверь была открыта, и процессия вновь ступила во влажную прохладу под куполом.
— Савика! Савика! Не прячься! — завопили близнецы.
Отклика, как и следовало ожидать, не последовало.
Поскольку дети не унимались, мона Гальда разрешила им пройтись по аллеям, благо теперь у них были лампы. Сама она не имела никакого желания бегать между кустов и бочек с деревьями и присела на каменный бортик, не опасаясь, что помнет платье. Краем глаза она не забывала следить, как мелькают в аллеях огоньки. Дети, кажется, забыли о цели своего прихода. Точнее, настоящая цель была другой, и они приступили к прерванному вчера осмотру сада…
…пока что-то темное не рухнуло сверху и не шмякнулось на камни с отвратительным шлепком. Мона Гальда инстинктивно вскинула голову вверх, к окну, посмотреть — не разбито ли стекло.
Кухарка завизжала и выронила лампу.
Тело Савики, сорвавшееся сверху, распростерлось на щебенке. Если до падения, зацепившись за раму окна, она, может, еще была жива, то теперь это было абсолютно исключено.
— Но почему?
— Так распорядилась госпожа, — тон Бернардина был непреклонен.
Как ни тверд был характер дамы Токсилла, страшная и загадочная гибель Савики его надломила. Не то чтобы она была так уж привязана к служанке, но совсем недавно на том же месте несчастье произошло с Биной, и теперь Гальда сомневалась, что это был несчастный случай. Вернее, не сомневалась в обратном.
А что, если завтра там окажется кто-то из близнецов? Или сама Гальда?
Она решила уехать. Семеро с ними, с расходами и осуждением общества, лучше взять заем и уехать из города.
Но оказалось, что Лаубода против.
Нет, мона Гальда могла ее понять. Никто не захочет, чтобы о твоем доме распространялись мрачные слухи. Особенно если эти слухи правдивы. Это было ясно, еще когда она отказалась послать за врачом для Бины. Но тогда обошлось, и Гальда не стала устраивать шума.
Но теперь…
Ну ладно, обитатели дома не стали заявлять о смерти Савики властям (в конце концов, кто она такая?) и устраивать официальные похороны с молебном и жрецом. Гальда вообще не знала, куда девался труп, наверное, сплавили — в прямом смысле слова.
Но, милостивые господа, убийство есть убийство. А жить с убийцей под одним кровом, пусть даже без расходов и с вкусными харчами, мы не подписывались. А иначе, чем убийством, это происшествие назвать нельзя.
Однако Лаубода после краткого разговора у тела Савики, когда Гальда была практически не в себе, закрылась в библиотеке и не появлялась оттуда. А из разговора Гальда запомнила лишь следующее: хозяйка поклялась, что никто из ее домочадцев не является убийцей.
А на остров нельзя попасть незаметно… шлюзы, ловушки и прочее, о чем ее предупреждали. Или кто-то все же сумел эти ловушки обойти?
Чем больше мона Гальда размышляла, тем более странным и невероятным представлялось ей произошедшее. Если бы жертву задушили, зарезали, стукнули камнем по голове, это было бы страшно, но понятно. Но кто мог — и как сумел — втащить тело наверх и немыслимым способом закрепить его на оконной раме, чтоб оно продержалось там какое-то время? И главное — зачем?
И еще — когда они перевернули упавшее тело, мона Гальда была слишком напугана, чтобы заострить на этом внимание, но потом данное обстоятельство навязчиво возникало в памяти: руки Савики были обожжены. Как будто она хваталась за что-то раскаленное.
Ну не на кухне же она получила эти ожоги! А если не на кухне, то где?
Невозможно ведь поверить в огненную решетку, о которой твердила Бина. Иначе придется поверить и во весь прочий бред — с мысленным призывом и чудовищами, клубящимися во мгле. И пусть Бина поминала, что обожгла руки, — ее ладони были чисты, без всяких следов ожогов.
Да и видела мона Гальда ту решетку, ничего в ней нет особенного, обычный проржавевший металл, под которым плещется вода.
Почему, кстати, Лаубода пугалась упоминаний о воде? И когда случилось несчастье с Биной, первым делом кинулась проверять решетку.
Гальда решила уехать, пока не подвинулась умом. Но Бернардин, этот жалкий мерзавец, отказался предоставить ей лодку, ссылаясь на прямой запрет хозяйки.
В ярости она вернулась к себе. Ах, если бы Хабрен был помоложе! Или сейчас не стояла зима… Тогда бы она велела ему доплыть до города… нанять лодку… а еще лучше — сообщить о произошедшем в Тайный Совет! Но об этом нечего и мечтать. Остается выжидать, пока кто-то из прислуги поедет в город за покупками, чтоб перехватить лодку. Всей компанией они как-нибудь справятся с Киром… а если это будет Бернардин, его даже старик Хабрен заломает.
В комнату вбежал раскрасневшийся Магне:
— Матушка! Там кто-то приплыл!
Хотя мона Гальда запретила детям покидать комнаты, слушалась ее только перепуганная Бина. Уследить за близнецами было невозможно, тем паче без Савики, и они шныряли по всему дому и причалу. Но сейчас Гальда удержалась от того, чтобы сделать сыну внушение, — слишком ошеломила ее весть. Посетители на острове, где никто не бывает?
Стряхнув оцепенение, мона Гальда встала и накинула плащ.
— Идем, я должна видеть, кто это.
Бина не последовала за ними. Зато присоединился Хабрен, также услышавший новости.
Они поспели к причалу, когда барка уже приблизилась. Несмотря на раннее время, на бортах мигали фонари — слишком сильный туман не позволял передвигаться иначе. Рыбацкие и пассажирские суда в такую погоду оставались в гавани. Значит…
— Госпожа никого не принимает! — орал Бернардин. То есть пытался орать, с его голосовыми данными получался скорее визг.
— Она обязана принять секретаря Тайного Совета, — донесся басовитый голос с барки.
— Все равно! Тайный Совет или нет, мне велено никого не пускать!
Вместо раскатистого баса из тумана теперь отвечал другой голос, при звуке которого мона Гальда невольно содрогнулась.
— Дальнейший отказ будет расценен как измена Досточтимой республике Димн. У меня есть полномочия вызвать отряд гвардейцев, и тогда шлюзы и ловушки вам не помогут.
Он и правда был одним из секретарей Тайного Совета, этот Эрбер Алессо. С полномочиями дознавателя. Моне Гальде приходилось беседовать с ним по делу своего мужа. С ней Алессо обращался предельно корректно, но он имел непосредственное отношение к событиям, о которых дама Токсилла хотела как можно скорее забыть. То есть то, что именно он засадил господина Токсиллу в крепость, еще ничего, а вот то, что в результате этих действий семейство оказалось в нынешнем бедственном положении, — непростительно.
Бернардин, видимо, представил команду республиканских гвардейцев, штурмующих остров с крючьями, боевыми топорами и абордажными саблями, и махнул рукой, приказав Киру открыть шлюз.
Спустя некоторое время на причале появился сухощавый человек неопределенных лет в темно-зеленом форменном кафтане, теплом плаще и берете, в сопровождении четверых гвардейцев — правда, без абордажных сабель. При виде моны Гальды он не выказал никакого удивления — впрочем, сомнительно, что он вообще был способен испытывать это чувство. Склонил голову, четко произнес:
— Добрый день, госпожа Токсилла. Дама Адран не с вами?
— Она уже несколько дней не покидает своих покоев.
— Хорошо, разберемся. В таком случае, — Алессо обвел собравшихся пристальным взглядом водянисто-серых глаз, — я хотел бы поговорить с девицей Савикой, находящейся в услужении у дамы Токсилла.
