Василий Егоров - Рука «Анклава»
Темные улицы, горящие мусорные бочки и толпящиеся у них бродяги, сутенеры и наркоторговцы – все оставалось позади. Я уходил, а по спине бежали мурашки от сотен любопытных взглядов, которыми меня провожали жители Нью-Рено. Я прошел мимо двухэтажных домов, мимо «Десперадо», подошел практически к выходу из города. Впереди грязную улицу освещал последний фонарь. Когда я проходил под ним, над Вирджин-стрит внезапно прозвучал знакомый хлесткий звук винтовочного выстрела. За мгновение до этого я почувствовал толчок в области поясницы. Город не хочет отпускать меня просто так. Пуля отскочила от инопланетной защиты, лишь добавив мне скорости.
– Прощай, Нью-Рено, – ответил я на выстрел.
Дальнейший путь я слабо себе представлял. До Сан-Франциско дорога неблизкая. Где находился этот город, я знал лишь примерно. Если следовать прямо на юго-запад, то значительную часть пути придется идти через самую опасную часть Западной радиоактивной пустыни. Значит, мне лучше забрать на юг и только потом свернуть на запад – к океану. Да еще требовалось восстановиться после ночной битвы, выспаться и подлатать ногу.
Суперстимпак перестал действовать, запас ампулы иссяк, поэтому я отстегнул браслет. Вколол две стимулирующих дозы из шприцев и пошел на юг. На востоке вставало солнце.
Глава 8
Я шел до тех пор, пока из виду не скрылся пригород. Затем упал в первую попавшуюся канаву и полез в рюкзак. Где-то в аптечке хаббологов хранился еще один сверток заживляющего бинта – сейчас он был нужен мне как никогда. Первым делом я попытался спустить штаны, чтобы освободить рану от клоков одежды и осмотреть ее. Кровь уже засохла, поэтому процедура обещала быть болезненной. Но «Психо» продолжало действовать, поэтому рвать собственное тело мне было не больно и не страшно. Из жидкости в рюкзаке осталась всего одна бутылка «Нюка-колы». Пришлось пустить ценный напиток на то, чтобы промыть кожу вокруг раны. Газировка очень хорошо справлялась с этой целью. Пуля от «МП-9» пробила бедренную мышцу навылет. Мне повезло, что она была бронебойная, с высокой проникающей силой, и не задела важные кровеносные жилы, иначе давно истек бы кровью и не помогли бы никакие средства.
Я рванул зубами полиэтилен, в который был упакован бинт, и принялся обматывать ногу. Мне еще не приходилось латать самого себя, но я знал, что слишком тугую повязку накладывать нельзя, чтобы не перетянуть конечность. Впрочем, разработчики бинта знали об устройстве человеческого организма больше, чем я, поэтому оставалось только довериться средству.
Остатки воды я выпил – от наркотика сильно хотелось пить, а действие его не прекращалось. Я взглянул на ампулы с «Психо» у себя на руке – они еще содержали несколько капель. В данный момент главной моей целью было удалиться от Нью-Рено как можно дальше, чтобы избежать возможного преследования. Моей поимки или смерти могли хотеть слишком многие: и выживший Сальваторе, и Мордино, возжелавший моих трофеев из пустыни, и молодые якудза, быть может, полагавшие, что это я втравил их лидера в смертельную авантюру. Однако больше всего я боялся пилотов металлических «насекомых».
«Анклав» уже знает, что в пустыне упал совсем не метеорит, поэтому на меня и натравили семью Сальваторе. В городе им пришлось ловить меня руками мафии. В пустыне же такой необходимости нет, поэтому солдаты в моторизованной броне могут спокойно вести поиски при помощи своих летающих машин. Весь город видел, что я ушел на юг. Но никто не знает, насколько далеко я способен уйти.
Размышляя о перспективе оказаться объектом охоты могущественного «Анклава», я вколол в ногу два стимулятора и перешел на бег. Гораздо больше, чем поврежденная нога, меня беспокоила жажда. Преодолевая очередной холм, я надеялся увидеть ручеек или хотя бы лужу. Солнце поднималось все выше, но никакого водоема впереди я не видел. Жажда гнала вперед и она же убивала волю к движению. Слюна становилась густой и вставала поперек горла при попытке сглотнуть, но и выплевывать ее нельзя было – это дополнительная потеря драгоценной жидкости. Весь мой мир сузился до тяжелого буханья ботинок по твердой рыжей земле, потоков горячего воздуха, прогоняемых через иссохшую глотку, и палящего солнца над головой. Со мной не было Фила, способного где угодно обнаружить источник воды, и приходилось надеяться только на везение.
Уже после полудня сквозь шум крови в ушах и топот ног до моего слуха донесся звук журчащей воды. Сначала я решил, что это галлюцинации, но потом все же решил отклониться от выбранного маршрута. Через несколько десятков шагов открылось русло, по дну которого бежала мелководная, но чистая речушка. В воду я просто упал. Лежа в реке, черпал воду горстями, пил, выливал себе на голову, полоскал горло…
Вылез я из воды, только когда окончательно продрог, и солнечный свет начал приносить не жажду и утомление, а радость и живительное тепло. Я набрал полные мехи воды и заполнил бутылку из-под «Нюка-колы». Выудив из рюкзака кусок ткани, который в Западной пустыне служил мне противопыльной маской, намочил его и повязал на голову.
Задерживаться на одном месте было опасно, поэтому я сделал волевое усилие и заставил себя встать и бежать дальше. Река была слишком удобной для перемещения вдоль нее, поэтому искать меня могли как раз в таких местах, поэтому от воды следовало удалиться. К сожалению, река текла практически параллельно моему маршруту, и мне все время приходилось забирать западнее.
Повязка на голове высохла почти сразу, даже несмотря на пот, выступавший на лбу и впитывающийся ею. Я бежал медленно и тяжело, и с каждым шагом росло желание скинуть бронекуртку. Однако инопланетные пластины, вшитые в подкладку, еще ох как могли мне пригодиться, поэтому избавление от этой тяжести было бы непростительным расточительством. Мысль освободиться от деталей доспехов «Анклава» тоже не возникала – в этом случае вообще пропадал смысл моего путешествия.
Из-под ног взвивались серые клубы пыли, и я надеялся, что они не поднимаются так высоко, чтобы меня было видно издалека. Мой маршрут проходил по кривой траектории – приходилось постоянно скрываться в низинах и не показываться на открытой местности. Силы сохранялись только благодаря наркотику – без него я давно бы лежал без сознания у реки или отключился еще раньше. На западе рос, приближаясь, горный хребет. Мне предстояло преодолеть это препятствие и выйти в южную оконечность Западной пустыни, за которой лежал город моих надежд: Сан-Фран.
Пока солнце ползло по небосводу, о ночлеге я не думал. Однако когда стемнело, я понял, что остановиться придется, если я не хочу сломать ноги, напоровшись в темноте на какое-нибудь препятствие или свалившись в яму. Я продолжал движение до тех пор, пока мог различать поверхность земли, а потом упал возле большого валуна, подрыл его с одной стороны, уложил туда спальник, вколол себе в ногу стимулятор и отключился.
Ночью, сквозь страшные сумбурные сны, вызванные последними событиями и действием наркотика, моему сознанию, пробился знакомый звук. Стрекотание гигантской металлической стрекозы я уже не мог спутать ни с каким другим звуком, порождаемым пустошами. Не пробуждаясь, я отметил какой-то частью рассудка, что летающая машина или машины движутся в нескольких милях от меня вдоль реки.
Утром я сорвал с руки браслет с давно опустевшими ампулами «Психо». В этот день предстоял еще один этап забега наперегонки со смертью, и пока наркотик действовал, надо было выжать из организма все, что возможно. Нога сильно не беспокоила, и я побежал.
К концу дня начали наваливаться слабость и голод. Остатки «Психо» вышли из тела вместе с потом, а немногочисленные съестные припасы давно кончились. Времени на охоту и приготовление пищи не было, да и огонь мог выдать мое присутствие. Вечером я успел заметить тонкую струйку дыма на востоке, но кто это был: караван, группа охотников или мои преследователи – я предпочел не узнавать. Их пришлось обходить по широкой дуге. Я все сильнее забирал на запад, что становилось опасным: повышалась вероятность встречи с монстрами Западной пустыни. Хотя на равнине увеличилась бы скорость моего передвижения, я предпочитал пока держаться от опасных мест как можно дальше.
Перед сном я допил почти всю воду, оставил только несколько глотков на утро. На следующий день снова предстояли поиски источника живительной влаги. Я расположился на ночь среди большой кучи валунов. Несмотря на пробежку, в этот день я чувствовал себя лучше, чем накануне, и мог себе позволить уделить чуть больше времени на оборудование укрытия. На этот раз я окапывался под камнями более основательно, при помощи ножа.
Присыпав рюкзак рыхлым грунтом, я закутался в спальник и уснул в обнимку с автоматом.
Проснулся я в середине ночи от рева двигателей и стрекота винтов. «Анклав» продолжал мои поиски. На этот раз они рыскали гораздо ближе, чем в предыдущую ночь. Гораздо ближе! Когда я осознал, что машина зависла практически надо мной, то замер, вжимаясь под валун, надеясь обмануть их сенсор движения. В мое укрытие ударили лучи прожекторов. Меня нашли или только проверяют подозрительное место? Биться с ними бесполезно, лучше сразу застрелиться, чем попасть в плен. Я представлял, как пилоты внимательно разглядывают группу валунов под собой, сверяясь с сенсором движения, а стрелки на боковых турелях только ждут команды открыть огонь. Если моя маскировка окажется неудачной, я узнаю об этом, только когда в мое тело вонзится красный луч. Панические мысли лезли в голову, поскольку в каких-то десятках ярдов надо мной нависала громада боевой машины. Струи воздуха, нагнетаемые винтами, били в землю, поднимая пыль и прижимая траву.
