Алексей Верт - Штрих-кот
Каюсь, в тот момент я вел себя отвратительно. Задергался и завизжал так, будто уже захлебывался. Звук заметался, отражаясь от труб и перекрытий. Он усиливался с каждой секундой, врезался остальным в уши и проникал, должно быть, в самое сердце.
– Успокойся! – в один голос крикнули Вареники и Макс.
Однако этот призыв еще больше раззадорил меня, и протяжное визжание сменилось серией завываний. Слышно было, как я дергаюсь изо всех сил. Мне удалось перекатиться на другой бок, затем снова вернуться на тот же самый, а после, когда я в третий раз сменил положение, неожиданно кое-что привлекло мое внимание.
– Я вижу нож, – сказал я. – Не совсем нож, конечно, но что-то очень похожее, хотя и торчит из стены.
Голос у меня был ровный и спокойный, какой порой бывает у только что прекративших истерику. В тот момент кажется невероятным и абсолютно невозможным поверить, что еще несколько секунд назад это были неуправляемые люди, которые никак не могли прислушаться к голосу разума. Обычно для того, чтобы выйти из помутнения разума, требуется пощечина, но мне хватило увиденного ножа.
– Что за нож? – спросил Максим.
– Не совсем нож, говорю же. Здесь какая-то штука торчит из стены. Не то ступенька, не то стальной уголок. У нее один край острый. Ну, мне так отсюда кажется. Можно попробовать перепилить эти штуки, которыми нас связали. Вот только если я даже туда доползу, у меня ничего не получится.
– С чьей стороны ближе?
– С Никиной.
– Тогда надо, чтобы она туда доползла.
Послышался глубокий выдох, а затем Ника попыталась перекатиться. Судя по разочарованному проклятию, которое неразборчиво прозвучало сквозь зубы, – ничего у нее не получалось. Я теперь лежал так, что саму Нику не видел, так что приходилось ориентироваться на звуки.
– Подожди, – сказал Макс. – Есть идея.
Как я потом понял, командир резко дернулся в сторону девушки, на какой-то момент застыл под углом – еще не на боку, но уже не на спине, – но сумел все же сместить равновесие. Правда, почти сразу за этим он упал на живот. В общем-то, к этому Максим и стремился, разве что не ожидал, что больно ударится носом. Однако, пошевелив, как мог, ноздрями, понял, что ничего не разбил и не сломал, да и кровь не текла.
Зато, пока Макс был в этакой застывшей «полупозиции», он успел обнаружить, что вода уже совсем рядом и вот-вот подступит. Однако, не тратя время на панику, Максим связанными руками нащупал локоть Ники.
– Теперь на счет три. Ты дергаешься, а я придам тебе дополнительный импульс. Дальше главное – не дать себе остановиться. Аккуратно, чтобы не удариться головой, просто катись. Готова?
– Да!
– Три!
Все, на удивление, получилось так, как было задумано. Ника приподнялась, дернулась, Максим постарался придать ей дополнительное ускорение, и девушка неуклюже покатилась к стене.
Я часто говорю о том, что Максим чего-то не может или ведет себя как-то не так, но должен объяснить, что дело не в том, что я отношусь к командиру с пренебрежением. Поначалу так оно и было, не буду скрывать, но после я понял, что у него, как и у каждого из нас, есть свои плюсы и минусы. Ситуация, в которой мы оказались, наилучшим образом подходила именно для Максима – действие в экстремальной ситуации в попытке спасти себя и остальных. Точно так же, как в том случае, когда Триллиан подвергся наводнению.
В общем, Максим вел себя куда спокойней и рассудительней, чем мы все, а уж тем более я.
К тому же, когда Ника оказалась возле «ножа», послышался плеск – там уже собралась лужа, – и я вновь взвыл. Варя принялась уговаривать меня успокоиться, но вновь безрезультатно. Максим, разозлившись, не выдержал и сорвался:
– Хватить ныть! Неужели ты не понимаешь, что делаешь только хуже? Мы все тут переживаем, всем страшно. Всем хочется выбраться отсюда, а ты только и делаешь, что ноешь!
– Ничего не ною! Это фобия! Я про них слышал – бесконтрольный страх!
– Но сейчас ты остановился и перестал орать…
– Я по-прежнему ору, только уже на тебя!
Максим набрал воздуха, чтобы еще что-нибудь сказать, но его опередила Ника:
– Так, я добралась. Лежу на боку, спиной к стене. Нащупала этот штырь, едва об него не ушиблась и теперь пытаюсь распилить путы. Думаю, это надолго.
– Ничего, – отозвалась Варя. – За это время Максим как раз извинится перед Яшкой и, чтобы его успокоить, расскажет сказку.
– О! Точно! Я люблю сказки! – голос Ники звучал с неподдельным энтузиазмом. – А он добрую или страшную будет рассказывать?
– Добрую, конечно. И без того страшно.
Макс, должно быть, растерялся. Я-то уж точно, но мне хотя бы нужно было просто молчать и слушать, а вот командиру предлагали еще и сказки тут рассказывать. Все-таки порой, когда Вареники начинали вот так вот вести себя, словно они маленькие девочки, никто просто не мог ничего понять. Это обескураживало, выбивало из колеи и каким-то неведомым образом заставляло подчиняться. Как невольно подчиняешься ребенку, который неожиданно хватает тебя за руку и с совершенно серьезным видом заявляет, что надо пойти вместе с ним, потому что там сейчас рыцари сражаются с драконом, а мальчик не может одновременно играть и за рыцарей, и за драконов, так что тебе, разумеется, придется быть огромным огнедышащим чудовищем. Ну, не ребенку же им становиться, в самом деле? У него вся жизнь впереди, еще успеет, если вдруг захочет.
– Хорошо, – выдохнул Максим после паузы. – Будет вам сказка. Добрая или страшная – не знаю. Какая получится.
– Не нужна мне никакая сказка! – фыркнул я, все еще злой как на себя, так и на командира.
– Поздно. Придется слушать.
– Ура! – хором отозвались Вареники с противоположных сторон.
Потрясающая акустика и стереоэффект. И никаких новомодных кинотеатров не надо. Еще эффект присутствия грозит, едва вода подберется ближе.
При мыслях о воде, я чуть было опять не взвыл, но тут оказалось, что командир уже начал рассказывать, и я постарался сосредоточить все внимание на нем. Ни о чем другом не думать, кроме как о голосе Максима и об истории, которую он рассказывает.
– Итак, сказка, – Макс откашлялся. – Сказка начинается с того, что один юноша проходил испытания. Это такой обычай, идет с незапамятных времен: когда подросток считает, что он стал мужчиной, то должен доказать это другим и себе. Что именно «стал», а не просто «считает».
Тот юноша, о котором идет речь, ничем особым среди других не выделялся. Разве что тем, что его не любили. Это тоже не было выдающимся или странным, потому что в той компании, в которой обычно он находился, все всех не любили: терпели, унижались, подчинялись, пресмыкались, боялись… в общем, много всякого разного делали, но только не любили.
А того юношу еще не любили потому, что он постоянно всем напоминал об их долге. Не то чтобы он был мелочный и сначала всем одалживал денег, а потом ходил и напоминал об этом. Нет, юноша просто говорил, что они должны делать то-то и то-то, не потому, что им того хочется или не хочется, а потому что надо.
Ну а люди особо не любят тех, кто говорит им: «Надо!»
И вот настал черед испытаний. Многие из юношей уже прошли их и стали мужчинами, а другие не смогли, и их отправили готовиться лучше. А потом настал черед и того юноши, которого не любили.
Ему выдали нож и больше ничего, а потом высадили в ночной пустыне. Указали цель и сказали, что на все про все ему дается пять дней. Он должен был выжить и дойти, ведь настоящий мужчина всегда выживает и доходит, чего бы ему это ни стоило.
Юноша, в принципе, не сомневался, что у него получится. Он вообще в себе обычно мало сомневался, потому что… ну, потому, в общем. К делу это не относится.
Значит, взял он нож, проверил, хорошо ли тот наточен, и заметил, что лезвие абсолютно тупое, – таким не только ничего не перерезать, да даже и перепилить не получится. Юноша занервничал и начал волноваться – все-таки он хотел доказать, что уже достоин называться мужчиной.
И в этом своем взвинченном состоянии он решил наточить нож. Отыскал подходящий камень – это, знаете ли, тоже входило в подготовку юноши, уметь отыскивать подходящие камни. Взял его и принялся точить. Но рука дрогнула и нож сломался…
– Ой-ой! – сказала Ника.
– Что такое? – Макс бы подскочил, будь у него такая возможность.
– Ты так рассказывал проникновенно, да еще про этот нож… в общем, я подумала, что сейчас и у меня он сломается. Но не сломался.
– Зачем ты его сбила? – подала голос Варя. – Сейчас он забудет, чем закончилась сказка. А мне же интересно, выжил там Макс или нет.
– Разве не видишь, что он здесь? Значит – выжил!
– Но вдруг здесь какой-нибудь зомби, который нам расскажет, как он умер.
