Василий Головачев - Особый контроль
Филипп поднял гудящую голову и в первую очередь осмотрелся, пытаясь сориентироваться и определить, что ему угрожает. К его удивлению, рубка оказалась абсолютно целой, а не разбитой вдребезги, если принять во внимание потрясший их удар. Пульт по-прежнему играл спокойной желто-зеленой гаммой индикаторных огней, а в обзорном виоме разворачивалась в плоскость близкая планета.
– Ничего не понимаю! – подал голос Томах. – Голова гудит, будто меня здорово ушибли обо что-то твердое. И не один раз…
– Мы падаем, – показал на виом Филипп.
Станислав повернулся к молчавшему Богданову.
– Ты жив? Куда мы там падаем?
– Не знаю, – ровным голосом отозвался Никита.
– Как это – не знаю? Включай двигатель и дуй подальше от этого неуютного Триаса! Мне показалось, что мы столкнулись с чьим-то коггом. И в результате у меня от толчка случилось какое-то минутное отключение.
– Во-первых, мы столкнулись с «зеркалом», во-вторых, со времени «толчка» прошло полтора часа, по зависимому времени, конечно, а в-третьих, мы не над Триасом.
Станислав и Филипп переглянулись, потом одновременно стали разглядывать приближающуюся поверхность планеты.
– Да, это не Триас, – сказал Томах наконец. – Где это мы, мужики?
Богданов мельком посмотрел на него и снял с головы эмкан.
– Спроси что-нибудь полегче. Я знаю только, что когг на всей скорости «провалился» в «зеркальный перевертыш», отсюда удар и потеря сознания. А вышли мы из «зеркала» уже здесь, и теперь нас ведут на силовом поводке. Двигательная установка не включается, можете попробовать.
По рубке поползла настороженная тишина. Трое молча смотрели на мозаичное поле планеты, составленное из разноцветных, удивительно ровных квадратов. Каждый квадрат занимал площадь не менее десяти тысяч квадратных километров и с высоты напоминал обработанное поле. Однако в окне дальновидения одно из таких «полей» распалось на холмы и долины, горные страны и равнины, окутанные странным волокнистым туманом, и Филипп перестал подбирать аналоги к удивительной картине.
Когг ускорил движение, провалился вниз сразу на несколько десятков километров. Пол и потолок временно поменялись местами, потом последовал двойной рывок, и когг прочно утвердился на дне странного четырехгранного колодца с разноцветными стенами, уходящими вверх на неведомую высоту. Ошеломленные безопасники, готовые тем не менее к действию – автоматическое проявление специфики спасательной работы, въевшейся в душу и кровь, – смотрели на туманные стенки «колодца», пропускающие ровно столько света, чтобы не напрягать зрение. Дно «колодца» имело густой черный цвет, так что казалось – его нет совсем.
– Ирония судьбы, – нарушил молчание Томах. – Случись это с кем-нибудь – не поверил бы!
– Ирония судьбы – это нечто вроде слепого невидимки, – возразил Богданов. – К нашему случаю сие определение не подходит, уж очень явно вмешательство какого-то заинтересованного фактора.
Станислав с минуту раздумывал, потом вдруг что-то вспомнил:
– А ну-ка проверь, двигатель все еще не включается?
Богданов посмотрел на него с удивлением, надел эмкан и через несколько секунд снял.
– Странно, команды проходят! Может стартовать хоть сейчас.
– В этом все дело. Ты прав, нас «похитили» с определенной целью, посадили здесь специально и ждут, что мы поступим как разумные существа.
– Не мудри.
– Ну, то есть бегство – не критерий разумности в нашем положении. Давайте выйдем, осмотримся, взлететь мы всегда успеем, раз нам оставили эту возможность. Любопытно все же, куда нас занесло.
Спустя несколько минут, уточнив характеристики атмосферы неизвестной планеты и надев легкие «прогулочные» скафандры, они ступили на черное, как свежий асфальт, дно «колодца».
Филипп топнул ногой: черное вещество пружинило и поглощало звук. Отойдя от когга на несколько шагов, он огляделся. Дно «колодца» было квадратным со стороной метров сто двадцать. Стены его казались стеклянными и в то же время зыбкими, колышущимися: одна из них была зеленоватой, вторая – тоже зеленой, но гораздо более яркой, третья – фиолетовой, четвертая – белой.
Филипп коснулся рукой в перчатке зеленоватой стены. Рука свободно прошла сквозь зеленое нечто, исчезая, как в слое тумана, а он почувствовал тепло и выдернул руку.
– Что там? – подошел Богданов.
– Туман… никакого сопротивления… только руке стало тепло.
Никита осторожно повторил эксперимент: рука по локоть вошла в струящуюся зелень стены, пропав из поля зрения.
– И правда, тепло… Вероятно, какое-то физическое поле. Интересно, а другие стены?
Другие стены реагировали на прикосновение точно так же: видимое нечто не препятствовало проникновению в него твердых предметов, но давало о себе знать ощущением возникающего тепла.
Побродив по черной площадке, десантники собрались у надежной башни десантного шлюпа.
– Стоит рискнуть проникнуть сквозь одну из стен, – сказал Томах, посмотрев на часы. – По-моему, вещество или поле – из чего оно там состоит – безвредно. В глубине души убежден, что все происходящее с нами запрограммировано и контролируется Наблюдателем, иначе наше приключение не имеет смысла. Он решил либо испытать нас, что требует доказательств, либо что-то показать. Отсюда вывод: мы должны быть или сообразительнее, или…
– Ого, – усмехнулся Богданов. – Каскад гипотез! Ну, и второе твое «или»?
– Или решительнее. Второе «или» может оказаться верным. Уж в том, что мы часто гораздо более решительны, чем сообразительны, Наблюдатель должен был убедиться.
Филипп привык к тому, как Станислав, внешне грубовато, резко и небрежно утверждал свою точку зрения. Впрочем, Богданов тоже к этому привык.
– Может быть, может быть, – рассеянно заметил он.
– Но почему стены разного цвета?
– Да потому, что выходят, очевидно, в разные квадраты «мозаики». Помните, какой выглядела планета с орбиты? Нас посадили на стыке нескольких таких квадратов, и этот колодец, наверное, своеобразный тамбур.
– Логично, – кивнул Томах.
– Вопрос: что же нас, собственно, ждет там, за стенами? – продолжал Никита, словно разговаривая сам с собой.
Томах снова отметил время.
– Мы топчемся без толку уже полчаса. Что касается твоего вопроса, то у меня нет особого желания окунаться в неизвестность. Предчувствие совершенно дурацкое; будто нас ждут неприятные сюрпризы. Но ведь делать что-то надо…
– А вдруг наоборот – нас ждет контакт с Наблюдателем?
Станислав неопределенно пожал плечами.
– Не уверен, что контакт будет приятным. К тому же способ доставки нас сюда излишне претенциозен, Наблюдатель давно мог бы установить контакт с нами менее экстравагантным способом. Если бы хотел.
– Хорошо. – Богданов выпрямился и оглядел спутников. – На всякий случай переоденем эти костюмчики на что-нибудь помощней и – на разведку. Вы правы, надо действовать, раз путем размышлений нельзя решить подсунутую задачу.
Через четверть часа, экипированные так, будто им предстояло выдержать осаду десятка природных катаклизмов сразу, безопасники опробовали автоматику скафандров и сошли по трапу на черное дно «тамбура».
– В какую сторону подадимся? – спросил Томах, похожий на угловатую каменную глыбу, впрочем, все они сейчас ничем не отличались друг от друга – остроконечные, непрозрачные внешне конусы шлемов и горбы генераторов поля на спинах делали их уродами, вернее, выходцами из «иных измерений».
– Может быть, сюда? – Богданов показал на белую стену.
– Давайте жребий, – предложил Томах.
– Да что вы, в самом деле! – взбунтовался Филипп. – Все равно придется все стены проверить. Еще неизвестно, попадем ли мы куда-нибудь. Меня лично тянет в эту сторону. – Он ткнул пальцем в фиолетовую стену, самую темную из всех.
– Логично! – с восхищением сказал Томах.
Богданов засмеялся. Подошли к стене.
– Можно, я первым? – быстро спросил Филипп и, не дожидаясь ответа, шагнул в зыбкую пелену.
По всему телу прошла волна тепла, будто он окунулся в теплую воду. Подождав неприятных ощущений – их не было, – он высунул голову назад, что явилось неожиданностью для оставшихся, и сказал:
– Все нормально, иду дальше.
Затем снова залез в стену и очутился в странном сумеречном мире: перед ним простиралась черная равнина с разбросанными кое-где по ней белыми, как снег, глыбами. Над равниной нависало угрюмое фиолетовое небо с тремя яркими синими звездами, лучи которых высекали в глыбах ослепительные голубые искры. К горизонту уходили какие-то темные массивы, не то горы, не то лес – света трех звезд не хватало, чтобы рассмотреть все более подробно. И еще: здесь мелко-мелко тряслась почва и откуда-то доносился глухой рокот, словно за горизонтом грохотал вулкан. Кроме того, сила тяжести в этом мире превышала земную почти в два раза, пришлось включить генератор поля, снявший с тела пресс силы тяжести.
