Юрий Иванович - Жестокое притяжение
То есть император требовал срочного прибытия Торговца и настаивал, чтобы тот немедленно успокоил как сам Бормот, так и взбунтовавшуюся чернь. Иначе будет объявлена война всему миру, а королевству Ягонов — в первую очередь.
— И в вулкане что-то не так сдвинулось, — переживал Бонзай, прочитав депешу. За подленького наследника и за его клику он даже не почесался. — Туда тебе и дорога, отцеубийца! А вот столичных жителей жалко. Хотя это даже к лучшему! Быстрей войска останутся без оружия и сдадутся законным властям. Но вот для ознакомления с обстановкой парочку человек на дирижаблях послать туда надо.
На что тут же отозвалась Флавия Несравненная:
— Тогда я отправляюсь с десятком молодых шафиков немедленно. Бормот — моя родина, и мне будет легче разобраться на месте, чем всем остальным, вместе взятым.
— Ну вот! Дина — нет! Аристарха — нет! Теперь еще и тебя понесет нелегкая на юг! — сердился Бонзай. — А кто королеву с наследником охранять будет да за кангами присматривать?
— Не надо было кангам оружие раздавать — хлопот бы не знал. А твою Власту никто и чихом не осмелится напугать. Уж той аппаратуры, что во дворце стоит, твоей службе безопасности всяко хватит. И сам ведь знаешь, что даже от сотни таких, как я, толку меньше, чем от десятка видеокамер и личного вооружения нескольких телохранителей. Так что пусть твое величество не выдумывает и не ставит мне рогатки на пути. Если вылечу на скоростном дирижабле немедленно, то уже через четверо суток буду на месте. — Сделав паузу и присев перед скривившимся королем в книксене, королевская шафик попыталась и дальше гнуть свою линию: — Ну и естественно, что сразу попросишь Дина, как он появится, заскочить за мной на юг.
Каково же было ее изумление, когда молодой король, обычно никогда не возражавший Флавии, вдруг огласил свое монаршее вето и запретил любое перемещение молодящейся красавицы за пределы столицы:
— Нет! Занимайся текущими делами! Проинспектируй немедленно весь столичный округ! А на юг отправь парочку деятелей из департамента внешних сношений.
Оставшись лишь с несколькими придворными, Бонзай задумался не на шутку:
«Вдруг на этот раз с Дином случилось нечто серьезное? Ведь недаром весь мир тряхнуло. Погибнуть он не мог, конечно, а вот в плен угодить — вполне возможно. Если бы еще хоть со мной был, а то с Шурой своей! А какая от женщины помощь?»
Настроение у монарха упало ниже плинтуса. Результат — выдуманная причина для пропуска обеда в семейном кругу, а потом и довольно живая идея самому поохотиться в Хохочущем тумане:
«Ведь и в самом деле! Я так скоро мхом зарастать начну! Или жиром заплыву окончательно! Меч в руках уже не держится! Э-э-э, нет! Надо за себя браться! Лучшая разминка — это реальный бой!»
Хотя в рассуждениях монарх несколько уклонялся от истины. За своим телом и его физической составляющей он следил довольно тщательно. Да и красавица жена никак не потворствовала его лености и зазнайству. Каждый день минимум полтора часа тренировок с учителями фехтования и прочих боевых искусств позволяли содержать тело почти в идеальной форме. А вот настоящего боя, с риском и опасностью, не хватало. Как раз сейчас появился весьма удобный момент и силушку попробовать, и самому проверить: что там такое в чертогах Зеленого Перекрестка творится. Тем более что Флавия, которая единственная не боялась «настучать» королеве на ее супруга, тоже спешно отправилась проверять столицу Ягонов с ее окрестностями, и молодой монарх почувствовал кураж и свою полную безнаказанность.
Так и появился нежданно в башне шафика: в персональном сюртуке и увешанный самым современным оружием из последней, «нерастворимой» партии из Ситулгайна.
— А что служивые! — прикрикнул на браво вытянувшихся с его приходом гвардейцев. — Остались еще звери непуганые для меча моего славного?
Тут командир группы охотников и сморозил глупость, не совсем тактически грамотно описав сложившуюся обстановку. Гаркни он в ответ: «Так точно, вашличество! Остались!» — и вся недолга. Отправился бы правитель с ними, побегал бы за каким волком иль шакалом, зарубил бы зверюгу да и со спокойной совестью вернулся бы в семью да к делам управленческим, коих в государстве его славном имелось хоть пруд пруди.
Но честный вояка пожалел, что король не развлечется как следует, и чистосердечно признался:
— Никак нет, вашличество! Почитай всех бестий повывели до самой пропасти. Разве, может, десяток-другой по кустам да в норах притаился. — Ну, может, и сам еще хотел продолжить боевое развлечение, потому ткнул рукой в иную арку: — А вот там так и воют! Хоть и настреляли их канги огромные кучи сквозь решетку, все равно новые бестии виднеются и на трупах зубы точат.
Некое сомнение в голове у бравого короля все-таки мелькнуло: как раз тот рукав Зеленого Перекрестка не исследовался почти совершенно. Один только раз побывавший там Торговец охарактеризовал его как: «Нечего нам там делать! Будем наводить в той дыре шорох в последнюю очередь!» То есть по здравом размышлении соваться туда не следовало вот так и сразу. Но ведь в данный момент все два десятка готовых к выходу охотников с гордостью любовались своим геройским и отчаянным королем. От всей души любовались и с восторгом во взглядах! Заронить в их сердца хоть искорку сомнения или подозрения в трусости было бы смерти подобно. Поэтому с достойным коронованной особы апломбом Бонзай Пятый решил:
— Значит, нынче поохотимся в другом месте. — И ткнул дланью в ту самую арку, где твари проказничали больше всего: — Открывай!
Дежурный по башне и не вздумал бы перечить его величеству. Отомкнул решетку и пожелал бравым воякам удачной охоты. Только и догадался спросить, как было положено по уставу:
— Ваше величество, какое время планируете задержаться в Хохочущем тумане?
— Думаю два, максимум три часа нам хватит с лихвой.
Увы, ни через два, ни через три, ни даже через пять часов возглавляемый Бонзаем Пятым отряд так на Зеленый Перекресток и не вернулся.
Глава двадцать пятая
ПРИШЛА БЕДА — ОТВОРЯЙ ВОРОТА
День тянулся за днем, на душе становилось все неспокойней, и Александра старалась загрузить себя до самых невозможных пределов. Сил оставалось лишь на то, чтобы только дойти до выделенной ей кельи и заснуть еще в падении на узкую кровать.
Как ни странно, но движение «Наш мир не одинок!» продолжало расти и крепнуть. Несмотря на многочисленные барьеры и рогатки, которые выставляли правительства, всемирные банковские системы и специальные службы, активисты движения успели перешагнуть тот барьер в информационной сети, после которого замолчать или извратить суть нового движения становится делом бессмысленным. Оно начало жить собственной жизнью. Понятно, что жизнью тяжкой, скрытной, сиротской, а то и лишенца, но все-таки.
Тем более что движению помогали лучшие аналитики, на лучших устройствах и с применением новых идей выросших на Земле Маурьи и Арчивьелов. То есть работать со всемирными проблемами было более чем интересно, скорее получалось даже возвышенно, творчески и с ожиданием в финале высшей награды для всего человечества.
Несколько тормозили, не давали ожидаемых результатов поиски личного характера. Александре удалось приблизительно отыскать только одну подругу по детдому, но и с той по найденному адресу до сих пор выйти на контакт не удалось. Имелись некоторые ссылки, что она отдыхает где-то дикарем на побережье Крыма.
Почти не было результатов и с подсадной уткой в виде бывшего миллионера, Бориса Королюхова. Взятый под арест агент в плане здоровья пошел на поправку, хотя все еще содержался в тюремном госпитале строгого режима. Но вот никто из гостей к нему не наведывался, слежки за госпиталем не устанавливали и дополнительные справки не наводили. Вполне возможно, что, явно перепуганный свалившимися на его голову провалами, Павел Павлович попросту проигнорировал сведения о своем обидчике или решил с ним не связываться ни в коем случае по причине собственного шаткого положения. Ведь, умудрившись сбежать от германских властей, он мог в данный момент прятаться в таком немыслимом месте, что любое неверное движение или попытка выйти на связь привела бы к провалу. А там уже и удача может отвернуться окончательно.
Тогда графиня Светозарова решила пойти иным путем. Через побочную информацию, поступающую прямо в палату в виде простого кинофильма, передала Каралюху легко расшифровываемую угрозу: «Вот ты, Тараканище, и попался! С этой твоей больничной койки тебя сразу в морг и отвезут! Хотя… жалко. Слишком легкая смерть тебе достанется, предатель!»
Удалось! Удар достиг цели: Борюсик заметался в панике и от страха. Попытался вначале доказать госпитальному начальству, что его с часу на час готовятся убить. Те охрану показательно несколько усилили, но бредням старого чекистского агента так до конца и не поверили. Тогда Королюхов стал делать самостоятельные попытки к спасению. Проверял пищу, принюхиваясь к ней и пробуя внимательно каждый кусочек. Требовал вскрывать ампулы с лекарствами и вводить уколы только после его просмотра и тщательного изучения всех надписей и наклеек. Будто сам не знал из собственной практики, что подобные предосторожности бывают бессильны: наклейки можно подменить, а то и сам яд запаковать прямо на фармацевтической фабрике. Пытался сползти с кровати, уложить вместо себя одеяла с подушками в виде тела, а сам спал под столом или в дальнем углу палаты.
