Евгений Шкиль - Метро 2033: Гонка по кругу
– Ты боишься резиновых масок, – мужчина, сорвавший с себя противогаз, оказался не таким страшным, как рисовала себе в воображении Ленора, – скорее, наоборот. Это был седобородый старик с удивительно светлыми и добрыми глазами.
– В том мире меня называли Дед, – сказал он. – Впрочем, в этом тоже.
– Я – Ленора, – тихо произнесла девушка.
– Чудесное имя, – сказал старик, – означает «львица» или, скорее, «львенок».
Ленору передернуло. Так ее называл Кухулин.
Дед понимающе кивнул:
– Да, ты действительно не любишь маски и восхищалась своим кумиром за то, что он, один-единственный, не скрывал своего лица. И на тебе: оказывается, он не тот, за кого себя выдает…
– Это не твое… – Ленора поправилась, – не ваше дело!
– А может, он себя ни за кого и не выдавал? – продолжал рассуждать Дед, не обращая внимания на возражение девушки. – Может, это ты в своих грезах слепила идеальную маску и набросила ее на лицо совершенно стороннего мужчины?
– Не ваше! – Ленора сорвалась в визг. – Не ваше дело!
– Только поверь мне, милая девочка, в этом отравленном мире без масок – никуда. На, возьми, – старик протянул противогаз девушке, – ведь ты обронила свой на Павелецкой.
– Не возьму, – прошипела Ленора, – я перестану быть собой!
– Не перестанешь, – Дед подарил девушке теплую улыбку, – не перестанешь. Просто помни, что маска на лице далеко не всегда отображает суть.
– Не хочу это слышать, уходи, – Ленора попятилась и, споткнувшись, упала.
От неожиданности она вскрикнула, а когда поднялась на ноги, оказалась в абсолютной темноте. Девушка нащупала фонарик, висящий на поясе, включила его, и в бледно-желтом пятне среди разбросанного мусора заметила аккуратно сложенный новенький противогаз. Сделав шаг, она подняла его с пола, и тут послышался одиночный пистолетный выстрел…
– Знаете, господин Кухулин, почему Ганза – самая могущественная организация в метро?
Суператор размышлял недолго, ибо действительно знал, или думал, что знает:
– Кольцевая линия расположена на пересечении всех остальных линий метро. Таким образом она занимает главенствующее положение в экономике подземки, является ее центром, в то время как остальные фракции и независимые станции поневоле оказываются экономической периферией и вынужденно попадают в зависимость от Ганзейского содружества.
– А вы, оказывается, любитель мир-системного анализа, – натянуто засмеялся незнакомец в плаще. – Кого из авторов предпочитаете, Броделя, Валлерстайна, Амина Самира или, может, Кагарлицкого?
– Я никого не предпочитаю, – ответил Кухулин, – это простая логика, и ничего более.
– Ну да, – согласился незнакомец в плаще, – в ваших словах имеется доля правды. Но есть еще и метафизический аспект. Понимаете, господин Кухулин, людям не нужна свобода. Люди хотят, ни за что не отвечая, думать, что они свободны. Это большая разница.
– И в чем же заключается ваша метафизика? – безучастно спросил суператор.
– В том, что внешняя форма зачастую соответствует содержанию. Посмотрите на карту метро. Что вы видите? Рейх и Полис со всех сторон обложены конкурентами. Они – как загнанные крысы в клетке. То же самое касается и других государств. Есть Красная Линия проклятых коммунистов. Но и она в конечном счете ущербна. Только представьте, господин Кухулин, вы начинаете свой путь по прямой, и вам кажется, что впереди светлое будущее. Вы идете, идете, идете и тут – бац! Линия закончилась, впереди – тупик. У краснолинейцев нет перспектив. А теперь взгляните на нашу Кольцевую. Сколько бы вы ни шагали, вы никогда не упретесь в стену, вы будете идти все время вперед, думая, что приближаетесь к заветной цели, а на самом деле – бегать по кругу. И главное, у вас есть выбор: хотите, двигаетесь по часовой стрелке, хотите – против. Демократия в действии, – человек в плаще засмеялся, – этим мы и привлекаем выживших. Из-за этого они стремятся эмигрировать…
– Зачем вы мне все это говорите? – Кухулин равнодушно пожал плечами.
– Затем, чтобы вы поняли, за кем в метро будущее.
– Знаете, господин… ганзеец, – сказал суператор, – ни у кого из вас нет будущего. Не обольщайтесь. Все ваши подземные фракции цепляются за умершие идеи, не соответствующие историческим реалиям. И, раз уж вы подняли тему формы и содержания, скорее, наоборот, те, кто оказался в тупике, начинают отчаянно искать выход. Может, у них что-то и получится. А вот те, кто до самого смертного конца думают, что у них все в порядке, обречены на бесславную гибель.
К незнакомцу в плаще бесшумно подошел один из охранников в английском костюме и респираторе и что-то шепнул на ухо. Тот, хмыкнув, кивнул и обратился к суператору:
– Мне пора, господин Кухулин. Я вижу, наш разговор неконструктивен. Только запомните: ваш радикализм неприемлем. С такими взглядами вы быстро превратитесь в персону нон грата не только в Ганзе, но и на Красной Линии, и в Полисе, и в Рейхе, и в любом другом крупном объединении метрополитена. Вам не выжить в подземном мире, каким бы суперменом вы ни были. Если вы вступаете в игру, то должны соблюдать правила.
– В любом случае это будет мой свободный выбор.
– Пусть так, – согласился незнакомец. – Я вас предупредил, господин Кухулин. Отказ от сотрудничества – ваш окончательный ответ?
– Окончательный.
– Тогда прощайте, – разочарованно произнес таинственный собеседник и спешно скрылся в темноте, а следом за ним исчезли и охранники.
Суператор остался наедине с собой. Какое-то время он думал о странном ганзейце, так не похожем на большинство обитателей подземки. А потом грянул выстрел, и пуля, отрикошетившая от рельса возле самой ступни Кухулина, заставила его выйти из забытья и рвануться в сторону станции. В мгновение ока он запрыгнул на платформу и скрылся за пилоном.
Глава 2
Ниже ада
Брут откровенно измотал своих бойцов. Штефан и Ганс Брехер, звавшийся когда-то Ваней Колосковым, за последние несколько часов исходили столько же километров, сколько, пожалуй, одолели за весь прошедший год. Покинув перегон между Проспектом Мира и Новослободской, где они уничтожили команду Конфедерации 1905 года, нацисты вернулись тем же путем, которым попали на Кольцевую. На этот раз на поверхности все прошло без происшествий: ни крысанов, ни гигантского змея, ни прочих мутантов они не встретили.
Спустившись обратно в метро и благополучно миновав заброшенную станцию Цветной Бульвар, команда Брута вновь оказалась в Рейхе, в котором они надолго не задержались. Перегон между Чеховской и Боровицкой считался опасным. Здесь не было мутантов или ментальных аномалий, – просто туннель этот находился в столь плачевном состоянии, что мог в любой момент обрушиться. Однако бдительные фаши и тут держали блокпост. Ведь Боровицкая принадлежала Полису, который в Рейхе не любили так же, как Ганзу и Красную Линию. Кругом враги, и нужно быть начеку.
Небрежно ткнув в посиневшую от холода морду начальника караула ксиву, Брут со своими подчиненными углубился в перегон.
– Не расслабляться! – периодически покрикивал штурмбаннфюрер, подгоняя уставших бойцов. – Отдохнем в гробу!
Преодолев большую часть туннеля, уже возле самой заставы наци неожиданно свернули в ответвление, узкий малозаметный лаз. Бруту не нужны были лишние вопросы со стороны пограничников Полиса. Формально его должны были пропустить, но тот факт, что представители Четвертого Рейха куда-то настолько спешат, что готовы, рискуя жизнями, мчаться во всю прыть по дышащему на ладан перегону, наверняка привлек бы внимание соответствующих органов. А этого штурмбаннфюреру хотелось меньше всего.
Пообтиравшись о стены тесных коридорчиков, спустя минут сорок Брут с подопечными выбрался на Арбатско-Покровскую линию, в туннель между станцией Площадь Революции, принадлежащей краснолинейцам, и Арбатской, находящейся во владениях все того же Полиса.
– Мы – граждане Бауманского альянса, идем транзитом в Ганзу, на Добрынинскую, – объявил штурмбаннфюрер своим подчиненным, раздавая фальшивые паспорта.
– А если нас спросят, почему мы не поехали на Добрынинскую по Кольцевой? – спросил Штефан. – Так ведь быстрей было бы…
– Поппель, ты идиот! – рявкнул Брут. – Идут Игры, движение по Кольцевой перекрыто.
Пограничный пост они прошли на удивление быстро и без проблем. Ганс никогда раньше не бывал в Полисе, и убранство необычайно длинного зала станции Арбатская поразило его до глубины души. Уходящий вдаль строй бело-золотых арок, залитых ослепительно ярким светом, привел парня в трепет. Он так и застыл с открытым ртом, и неизвестно, сколько бы простоял в оцепенении, если бы не грубо ткнувший его в бок локтем штурмбаннфюрер.
– Что уставился, Брехер? Решил, что увидел Вальхаллу? Это лишь показуха книжных червей и штабных крыс. Только такие дураки, как ты, ловятся на яркий свет. Или ты насекомое?
