Алексей Калугин - Забыть резервацию
Усталость взяла свое, и незаметно для себя Стинов задремал, уткнувшись лбом в колени…
…Солнца не было видно, но само небо слепило глаза, стоило только поднять голову. Наверное, именно поэтому, в какую бы сторону ни поворачивался Стинов, он не видел собственной тени. Зато была видна стена, сложенная из больших красных кирпичей. Незаметно для глаза стена изгибалась, замыкаясь в кольцо, окружавшее человека со всех сторон. Поверхность ее была абсолютно ровной, даже из швов между составлявших ее блоков не выкрошился раствор. Высота ее была всего около трех метров, но как перелезть через нее?
Стинов не мог понять причину, по которой он здесь оказался. Он не знал, что находится за стеной, но с отчетливой ясностью сознавал, что ему жизненно необходимо выбраться из замкнутого круга сложенных ровными рядами кирпичей. Он медленно двинулся вдоль стены, ведя ладонью по ровным рядам кирпичей, в надежде, что рука сможет отыскать едва заметную неровность, за которой скрывается разгадка странного и пугающего сооружения.
Стинов не сделал никакой отметки на том месте, откуда начал свой путь. Да и нечем ее было сделать – под ногами был только тонкий слой мелкого песка, на котором даже следов не оставалось. Поэтому Игорь не мог сказать, сколько раз он измерил протяженность стены к тому времени, когда наконец-то понял, что движется по кругу.
В отчаянии Стинов обратил свой взор к небу, но оно по-прежнему было ослепительно ярким и чистым. Страх, навалившийся на плечи, как будто придавил его к земле. Непомерная тяжесть дрожью отозвалась в коленях. Он был заживо погребен в этом неизвестно кем созданном склепе, крышей которому служило раскаленное небо!
Каким-то сверхъестественным чутьем Стинов ощутил движение за спиной и стремительно обернулся. В двух шагах от него, опираясь на тонкую трость, стоял маленький лысый старичок. Широкая полоса зеленоватой материи, переливающейся на свету так, словно бы это была не ткань, а струящийся поток воды, оборачивалась причудливым образом вокруг тела старика, оставляя открытым левое плечо. Левый глаз старика был прикрыт наплывшим на него морщинистым веком, но зато другой глаз смотрел столь пронзительно, что казалось, он испускает незримые лучи, насквозь пронзающие объект наблюдения. Широкие, сильно вывернутые наружу губы старика изгибались в усмешке, которая одновременно была и осуждающей, и лукавой.
– Учитель Лиг?.. – вне себя от изумления только и смог промолвить Стинов.
– А ты рассчитывал встретить здесь кого-то еще? – Улыбка оставалась на губах старца, но голос его выражал явное недовольство.
– Но как же… – Стинов осекся, не закончив начатой фразы.
– С чего вдруг такие сантименты, – улыбка старца сделалась едва ли не язвительной. – Или ты просто боишься называть вещи своими именами? Ты забыл все, чему я тебе учил?
– Но вы же умерли, учитель, – растерянно произнес Стинов.
Старец наклонил голову, словно собирался боднуть своего собеседника, и обескураженно покачал ею.
– Один день позанимался – один день приобрел. Один день не позанимался – десять дней впустую, – назидательным тоном произнес старец. – Боюсь, что ты упустил столько дней, что тебе не наверстать их до конца жизни.
– Простите, учитель, – повинно склонил голову Стинов. – Но жизнь требовала от меня иного.
– Жизнь? – Старец презрительно дернул уголком губ. – Думаю, что ты и сам не сможешь толком объяснить, что подразумеваешь под этим словом. – Он вскинул руку, предупреждая возможные возражения. – Оставим ненужные сейчас теоретизирования. Я уже говорил тебе не раз, но, видно, стоит снова повторить: человек умирает только тогда, когда утрачивает желание жить. Я же пока еще не настолько потерял интерес к сущему. Но я уже давно выбрал для себя свой Путь: прежде – в сознании, потом – в теле. Я ушел по Пути без возврата, когда понял, что Сфере я больше не нужен, а на Земле для меня нет места.
– Так где же вы сейчас, учитель? – удивленно спросил Стинов.
– Ты стал совсем плохо соображать, милый мой, – неожиданно перешел на абсолютно прозаический язык старец. – На Пути! Где же еще?
– Так, значит, мы оба сейчас находимся на Пути?
– Да, – кивнул старец. – Но это твой Путь.
– А как оказались здесь вы?
– Ну, время от времени я покидаю свой Путь, – смущенно повел плечом старец. – Хотя подобные блуждания и делают Путь длиннее, но… – Старец, словно извиняясь за что-то, развел руками. – Порою просто ничего не могу с собой поделать. Должно быть, несмотря на то, что я прошел по Пути гораздо дальше любого из ныне живущих, я все еще сохраняю в себе слишком много суетности.
– Почему вы не появлялись прежде? Порою мне так не хватало вас.
– Прежде в этом не было необходимости.
– Но как вы попали сюда? – Стинов удивленно обвел рукой окружавшую их стену.
– Это только твоя стена, – усмехнулся учитель Лиг. – Для меня ее не существует.
– Моя стена? – недоумевающе повторил следом за старцем Стинов. – Но прежде ее не было! Откуда она взялась?
– Ты сам ее создал. Складывая стену кирпич за кирпичом, ты заметил ее только тогда, когда она загородила тебе Путь, – старец направил в грудь Стинову палец, похожий на тонкую бамбуковую веточку. – Ты перестал доверять своему сознанию, поэтому и задаешь слишком много вопросов. Где твоя былая интуиция? Ты стал таким же, как и все!
– Значит, у каждого человека есть такая же стена?
– Такая же? – Старец, прищурив глаз, посмотрел на верхний край стены. – Да, пожалуй, что и побольше.
– Вы пришли, чтобы помочь мне, учитель? – с надеждой спросил Стинов. – Вам стало известно о том, что с нами произошло?
– Нет, – покачал головой старец. – Ты забываешь, что я сейчас пребываю в ином мире. Мое внимание привлекло это, – концом трости старец указал на стену.
– Я снова оказался в Сфере, – начал рассказывать Стинов. – Здесь произошла страшная трагедия…
– Не стоит рассказывать мне об этом, – взмахом руки прервал его старец. – Я все равно ничем не смогу помочь тебе.
– Но…
– Молчи, – строго приказал старец. – Мне нет никакого дела до того, что с тобой произошло. Но меня пугает это, – учитель Лиг ткнул тростью в кирпич стены с такой силой, что на песок посыпалась красная крошка. – Возведи стену в своем сознании – и ее уже не обойти. Стена – это предел, а мысль должна быть беспредельна. Помочь себе можешь только ты сам!
– Что я должен сделать?
Старец, по-птичьи наклонив голову к плечу, посмотрел на своего собеседника, словно на умственно отсталого.
– Разрушь стену! – крикнул он и изо всех сил ударил Стинова тростью по плечу.
Вскрикнув, Игорь схватился рукой за ушибленное место.
– Больно? – с притворным сочувствием поинтересовался учитель Лиг.
Стинов молча кивнул.
– То-то! – удовлетворенно кивнул старец.
– За что вы ударили меня, учитель? – воскликнул Стинов, возмущенный незаслуженной, по его мнению, обидой.
– Не «за что», а «для чего», – поправил его старец. – Для того чтобы ты хорошенько запомнил слова, которые я при этом произнес. Слова могут вылететь из головы, но воспоминание о том, как я ударил тебя палкой, навсегда запечатлится в твоем сознании.
– Но как я могу сломать эту стену? – беспомощно развел руками Стинов. – У меня же нет никаких орудий!
– Ты все забыл, – грустно вздохнул старец. – Я не могу учить тебя всему заново.
– Но дайте мне хотя бы направление для поисков, учитель!
Лиг в раздумье окинул взглядом своего единственного глаза окружавшую их стену.
– Сознание обретет устойчивость – дух будет безмятежен, – не отрывая взгляда от кирпичей, нараспев произнес старец. – Когда дух безмятежен, сознание успокоится. Сознание успокоится – воцарится чистый покой. Когда воцарится чистый покой, исчезнут вещи. Не будет вещей – энергия начнет двигаться беспрепятственно. Когда энергия общается свободно, пропадают образы. Пропадают образы – прозревает ясность духа. Когда постигнута ясность духа, энергия и дух свободно проникают друг в друга, и все сущее возвращается к своему корню. – Взгляд старца остановился на Стинове. – Это слова древнего мудреца. Ты мог бы сам найти их в книге,[1] – произнес он недовольно.
– Но какое отношение это имеет к стене? – недоумевающе развел руками Стинов.
– Подумай, – ответил старец.
– Я в растерянности, учитель…
– Может быть, так тебе станет понятнее.
Подойдя к стене, учитель быстро провел ладонью по кирпичам.
– Прощай, – произнес он, обернувшись на Стинова.
В следующую секунду старец сделал шаг вперед и исчез, пройдя сквозь стену.
– Учитель!
Стинов кинулся было за ним следом, но ладони его уперлись в теплый шероховатый кирпич.
В бессилии Стинов ударил по стене кулаком. Он не мог найти в словах учителя Лига инструмент, с помощью которого можно было разрушить стену.
