Майкл Гелприн - Хармонт. Наши дни
– Ты ничего мне не хочешь сказать? – спросил он.
С минуту жена молчала. Потом проговорила, не открывая глаз:
– Тебе лучше забыть меня. И как можно скорее. Тебе не следовало сюда приходить. Не приходи больше.
– У меня два вопроса, – сказал Ежи упрямо. – Ответь, пожалуйста, и я уйду. Ты вышла за меня замуж потому, что любила меня, или потому, что тебе понадобился, как это называется у вас… Кто-то, чтобы отвести от себя подозрения, так?
С минуту Мелисса молча лежала с закрытыми глазами. Затем сказала презрительно:
– Так это был ты. Не Карлик, а ты послал филеров шпионить за мной. Боже, какой идиот.
– Пускай идиот, – согласился Ежи. – Я на самом деле идиот, раз доверял тебе все эти годы, не обращая внимания на сплетни. Тем не менее для меня это важно. Я не стану больше тебе докучать, но ответ хочу знать.
Мелисса разлепила веки.
– Ты не поймёшь, – сказала она едва слышно. – Есть люди, для которых любовь, симпатии, увлечения – понятия абстрактные. Вещи второго плана. Можешь считать, что на втором плане я симпатизировала тебе и симпатизирую до сих пор. Несмотря на то что ты, по сути, провалил меня. Что ещё ты хотел спросить?
– Я так примерно и думал, – сказал Ежи с горечью. – Я был вещью второго плана. Что ж… Это ты устроила так, что Яна дважды сажали в тюрьму?
Мелисса едва заметно усмехнулась.
– До чего же всё переплелось в этом богом проклятом месте, – с досадой сказала она. – Знаешь, я думаю, это Зона. Это она сплела вас всех в клубок, в котором уже не различишь, кто чей друг, враг или родственник. Карлик ведь тоже где-то твой родственник, не так ли? Он приёмный отец жены твоего уголовника-брата. А значит, родня и мне, – Мелисса невесело засмеялась, – Ступай, – бросила она, оборвав смех, – ступай прочь. Передай своему брату: я сожалею, что его не удавили в тюрьме. Но надеюсь, ещё удавят, если раньше не угробится сам.
Вот и всё, думал Ежи, сидя за столом в кабинете и одну за другой опрокидывая в себя рюмки с коньяком. Псу под хвост, всё пошло псу под хвост. Без малого пятнадцать лет его использовали, как… Он наморщил лоб, вспоминая слово. «Прикрытие» – всплыло оно в памяти. Да, именно. Его использовала как прикрытие женщина, которую он любил. Как ширму. И его труды, его учёная степень, его честолюбие, планы, карьера – всё это оказалось лишь второстепенной важности элементом в затеянной с подачи этой женщины комбинации.
– Доктор Пильман.
Ежи мутным взглядом окинул переминающуюся с ноги на ногу на пороге домработницу.
– Только что передали по телевизору, – застенчиво сказала та. – Сочувствую вам, доктор. Но вы не расстраивайтесь: сообщили, что травмы средней тяжести, ваша жена скоро поправится.
По телевизору, досадливо подумал Ежи. Травмы средней тяжести, надо же. Интересно, можно ли измерить тяжесть тех травм, которые в душе.
– Я хотела лишь сказать, доктор, – девушка зарделась. – Что вы…
Ежи налил в рюмку до краёв и залпом выпил. Что я могу переспать с тобой, когда пожелаю, мысленно дополнил он недосказанное. Только ведь не поможет.
– Идите, Кэти, – проговорил Ежи вслух. – Час поздний, не задерживайтесь.
Едва за домработницей захлопнулась входная дверь, позвонил Ян.
– Спускайся вниз, – велел он. – Прямо сейчас.
– Зачем? – растерялся Ежи. – Что за срочность?
– Расскажу в машине. Пожалуйста, собирайся.
Ежи пожал плечами, спустился вниз и вышел на улицу. Ян уже ждал, нетерпеливо похлопывая ладонями по баранке. Ежи уселся с ним рядом и озабоченно заглянул в глаза.
– Позавчера мы переехали в Рексополис, – сказал Ян, тронув машину с места. – Переночуешь у нас.
– Что случилось? Почему переехали? – удивился Ежи. – Зачем ночевать у вас и к чему такая спешка?
Ян сплюнул в открытое водительское окно.
– Потому что ты можешь попасть под горячую руку, – бросил он. – Не знаю только кому, Карлику или Чёрной вдове.
– В каком смысле? – изумился Ежи. – Прости, не понимаю. Какой ещё вдове?
– Дочери моего покойного дружка Стилета. Остальное я сам плохо понимаю, – признался Ян. – Знаю только, что началась война. Полчаса назад на Чёрном озере застрелили Артура Цмыга.
Карл Цмыг, 52 года, мэр Рексополиса
Когда гроб с телом сына закидали землёй, Карл заплакал впервые за последние сорок пять лет. Он стоял в двух шагах от могилы, рядом с навзрыд ревущей Сажей и не проронившей ни слезинки Диной. Мимо вереницей брели люди, сотни людей – знакомые и незнакомые, пришедшие на кладбище, чтобы соболезновать ему, Карлу. В соболезновании он не нуждался, а нуждался сейчас лишь во сне, потому что не спал двое суток, запершись в кабинете, не отвечая на звонки и не допуская до себя, кроме приёмной дочери, никого. Но когда церемония закончилась, спать он не стал, а велел везти себя в мэрию и звать Носатого Бен-Галлеви.
Лупоглазая продувная рожа Носатого обрела приличествующее случаю скорбное выражение.
– Карлик, – начал он. – Я, ребята, все мы…
– Достаточно, – Карл вытащил из пачки сигарету, прикурил и жадно, в пять затяжек, стянул до фильтра. – Говори. И только по делу. Сначала главное – эта дрянь ещё жива?
Носатый угрюмо кивнул.
– Её охраняют, – сказал он. – Ребята сунулись вчера в клинику, но ушли ни с чем. К ней сейчас не подобраться.
– Не подобраться, говоришь? – Карл перегнулся через стол и схватил Носатого за грудки. – Эту суку надо грохнуть, ты понял? Чего бы это ни стоило! С остальными разберёмся позже, но её надо списать, – Карл перевёл дух, ослабил хватку, затем убрал руки. – Пускай даже потребуется взорвать чёртову клинику, но эта дрянь живой уйти не должна!
– Карлик, – Носатый угрюмо смотрел в пол. – Боюсь, что мы опоздали.
– Что значит «опоздали»?
– Вчера застрелился полковник Харрингтон. Сегодня утром арестован сенатор Джексон. И ещё трое, из второго эшелона. Завтра они возьмутся за первый. Возможно, доберутся и до меня. Не исключено, что и до тебя тоже. Что именно было ей известно?
Карл невесело усмехнулся.
– Многое, – сказал он. – Не всё, конечно, но многое. Достаточно, чтобы закрыть десяток наших ключевых людей. Весь вопрос в том, будут ли они держать языки за зубами. Если да, мы с тобой выкрутимся. Ты выяснил, на кого работала эта стерва?
– Сыскари, которых нанял её недоумок-муж, считают, что на ЦРУ или ФБР, с меньшей вероятностью на УБН.
Карл побарабанил пальцами по столу.
– Эти умеют заставлять людей говорить, – сказал он. – Итак, что мы можем сделать?
– Адвокатов я уже подключил, Карлик. Даже если мы с тобой присядем, Сажа нищей не останется. Уильямс пока молчит, остальные – ещё неизвестно. Чёрную вдову ребята ищут. Ей не жить, что бы ни случилось. Но Мелиссу…
– Что Мелиссу?! – вызверился на Бен-Галлеви Карл. – Её надо достать. Вот что – найди её мужа, я хочу поговорить с ним, прямо сейчас. Скажи, пусть не трусит, его не трону, да он и ни при чём. Эта сучка обвела вокруг пальца всех, и его в первую очередь.
Как же я допустил это, навязчиво думал Карл, оставшись в кабинете мэра один. Как же позволил этой дряни войти в доверие. Ведь меня предупреждали, Носатый предупреждал, я ничего не желал слушать. Переиграла она меня, всех переиграла, обставила. Ради чего? Он не понимал, до него не доходило, отталкивалось. Ради чего пятнадцать лет изворачиваться, врать, подставлять, ложиться под всяких подонков. Сколько ей платили там, в ЦРУ или откуда она? Наверняка гроши в сравнении с тем, что платил ей он. В результате проиграли все. И она сама проиграла. Даже если Карл её не достанет, проиграла вчистую. Завтра он распубликует то, что на неё есть, это за считаные дни разойдётся по стране и поставит крест на любых её планах, каковы бы они ни были.
– Вы хотели меня видеть, господин мэр?
Карл поднял глаза на посетителя. Вот как, значит, выглядит прикрытие этой стервы, подумал он. Крепкий, особенно для именитого учёного, с открытым взглядом. Резкими чертами лица похож на брата-сталкера и упрям, наверное, не меньше того.
– Садитесь, – бросил Карл. – Сочувствия, сопереживания, соболезнования оставьте при себе. Я хочу вам показать кое-что. Любуйтесь.
Он развернул компьютерный монитор так, чтобы посетителю был виден экран. Следующие десять минут оба молча смотрели на смонтированные в единый видеоролик кадры.
– Довольно, – понурившись, попросил визитёр. – Зачем вы показали мне это?
– Надеялся, что вам понравится, – с издёвкой ответил Карл. – Здесь ещё на полтора часа материалов. Я хочу понять, доктор Пильман. Ваша жена обманывала меня, своего патрона. Обманывала всех, кого вы видели только что в кадрах. Обманывала полицию, друзей, знакомых, всех подряд. И, наконец, обманывала вас. Мы все оказались слепыми, но вы-то, доктор, вы не могли не видеть, что вас водят за нос?
– Бедная девочка, – устало проговорил визитёр.
– Что? – изумился Карл. – Что вы сказали?
Посетитель тяжело вздохнул и посмотрел Карлу в глаза. Минуту они молча, не мигая, мерились взглядами. Затем доктор Пильман опустил голову.
