Илья Тё - Топот бессмертных
Аспирин вздохнул. Все это было круто. В НПО «Химнейтрализация» в отличие от прочих частей, объектов и территорий Зоны действительно было хорошо. Мирно, тихо. Безопасно. Но отсюда следовало выбираться. Чудеса Озера бессмертия весьма забавляли Аспирина, но не настолько, чтобы позабыть обо всем остальном. Кроме того, с каждым часом пребывания здесь Аспирин чувствовал, как сильно ему хочется остаться. Он не стал еще сверхсуществом, как Хохма, но сама близость к мистическому образованию порождала в нем нечто необычайное. Ощущение власти, например. Ощущение всемогущества. Аспирин, Белёк и три спасенные ими девушки замечали, как меняются их тела. Кожа женщин становилась нежной и гладкой. Мускулы мужчин наливались силой. И что-то произошло с потенцией, гормоны бушевали. Аспирин сначала не придал этому значения, но потом догадался, что неистовая тяга, которая толкнула Белька в объятия двух женщин, а самого Аспирина к Пышке, вовсе не была продиктована одним лишь стрессом после пережитого в подвалах и благодарностью дам за спасение. Это было Озеро. Его близость. Его запах. Его вода, растворенная в воздухе под бетонной кровлей. Озеро – с большой буквы.
Главный смысл произошедшего – как осознал Аспирин после некоторых размышлений – заключался в том, что никто, кроме Аспирина, отныне был не способен добраться к Стиксу. Никто. Никогда. Разве что Рыжняк.
Хотя нет. В смысле конкуренции бывший кореш Аспирина совсем не страшил. Владелец гостиницы стал слишком стар и толст, чтобы состязаться с Аспирином открыто. Выходов из Зоны за периметр было полно, и на одном «хотеле» свет клином не сошелся. Так что Рыжняк для планов Аспирина препятствием не был. А вот Аспирин для планов Рыжняка – вполне. Теперь, когда у Рыжняка не было компаса, чтобы посылать в Зону наемников или «туристические группы», ему нужно было топать сюда самому. И встретить Аспирина лицом к лицу. А лучше сказать – ствол к стволу или волына к волыне.
Сталкер горестно усмехнулся. Нет, Рыжняк умный парень. Он в Зону, естественно, не пойдет. И послать никого не сможет. Ибо это бессмысленно. Сейчас, зная схему входов и выходов в НПО, опытный сталкер вроде Аспирина способен сколько угодно удерживать один портал, заблокировав или заминировав остальные. А значит, отныне Стикс всецело его, Сани. Шурика-бессмертного. Шурика-богатого. Шурика – баловня судьбы.
Другим соображением, которое могло заставить Аспирина оставить найденное им Озеро, были запасы пищи. Консервы в рюкзаках интуристов подходили к концу. Становиться охотником на крыс, а тем паче каннибалом, покупающим человечину у мутантов, Аспирин не собирался. Но ведь имелись варианты!
Можно было, например, замочить интуристов (включая Белька), сходить за периметр, набрать продуктов, книг, одежды, снова вернуться сюда и припеваючи жить. Сто, двести и более лет – сколько влезет, сколько хватит терпения, благо чудесная, мать ее, вода в ангаре атомного завода исчезать не собиралась.
Или, напротив, никого не мочить, сходить за периметр, организовать еще один «рейс бессмертия» из богатеньких иностранцев. Помаять бабла. Потом свалить на хрен за границу, допустим, в ту же Швецию вместе с Пышкой. Там зажить. Дом себе построить и вообще.
Да, варианты были. Много. Но Аспирин понимал, что все они – не для него. Почему? А хрен знает.
Горестно вздохнув, Аспиринушка взъерошил грязными пальцами патлы на голове, потом потер кулаком щетину на подбородке. Несмотря ни на что, он знал – ему следовало отсюда уйти. Сталкер просто чувствовал это. Всю жизнь он мечтал именно о таком: найти хабар, доселе недоступный никому другому. Уникальный, способный невероятно обогатить. Закончить эту глупую никчемную жизнь мародера, полную скитаний, страха, боли, разочарований, усталости, крайнего напряга… И вот этот шанс настал. Золотая рыбка в его руках. Вечная жизнь, в самом что ни на есть полном смысле этого слова. Что может быть ценней для человека, каждый день рисковавшего шкурой за пару штук? Что может быть дороже на черном рынке, где продаются «подарки Зоны», добытые сумасшедшими сталкерами?
Аспирин даже не мог придумать что. Тогда почему так равнодушно сердце ко всем мечтам о сытости и достатке? Почему вдруг руки снова и снова теребят родной АКМ, вместо того чтобы прикидывать пачки баксов, на которые можно поменять за периметром путь к Ненбену? Почему?
Глядя в синюю озерную гладь, Аспирин прищурился. Хохмачов и Рыжняк. Ответ все-таки заключался в них. Нет, не в их способности отнять у друг друга Стикс.
А именно – в них самих.
* * *Длинный ручей на полу ангара был покрыт дымкой, укутан ею, как зимой земля снежным покрывалом. Пять измызганных путников, похожих скорее на изнасилованных воробьев, чем на только что омолодившихся счастливчиков, брели вдоль запруды по колено в воде. Они действительно помолодели и по показателям здоровья, силы и так далее, возможно, превышали чемпионов олимпийских игр. Однако одежда на пятерке не стала чище, голод и усталость не стали переноситься легче, и продираться через болотную грязь было по-прежнему мерзко и тяжело. Зона дарила людям фантастические чудеса, но в то же время очень быстро и показательно демонстрировала людишкам их абсолютное ничтожество.
Когда миновали противоположный край ангара и выбрались за ручьем наружу, видимость в направлении движения стала составлять не более двадцати – тридцати метров. Это казалось нормальным. Сверху, должно быть, ручей вообще походил на сплошной белый зефир. Внизу что-то было видно. Счетчик Гейгера тревожно попискивал на часах Аспирина, сталкер хмурился, но продолжал упорно шагать.
«Все будет нормально», – раздумывал Саня, тщательно сверяясь с картой Хохмача, которую тот вручил ему перед смертью. Эту карту Хохма расчертил собственной рукой. Во всяком случае, почерк был явно его, с пометками и стрелками, сделанными ручкой и карандашом. Карта занимала обе руки. АКМ висел накосую через плечо, и руки оставались свободны. Ошибиться было невозможно. Из замурованного здания НПО «Химнейтрализация» вело около сотни пространственных переходов. Каждый – в различные части зоны Разлома. Большая часть порталов была заминирована, о чем наглядно говорили значки с недвусмысленными надписями «ПФМ-1с» и «ПОМ-2». Пара проходов, самых незаметных и маленьких – нет. Один из них, как раз знакомый сталкеру по пути «сюда», выходил, судя по схеме, в пресловутое логово кинетиков, в склеп Хохмача, в которой он торговал с людоедами, меняя свою живую воду на человечинку. Однако возвращаться туда Аспирин не рискнул.
В лавке Хохмачова интуристов наверняка ждали озлобленные каннибалы. Голодные, взбешенные и очень обиженные за прошлый кровавый визит. Следовало искать другой путь. Покумекав над обычными географическими картами Зоны (а их было до черта в бункере у Хохмачова – обычных географических карт, составленных задолго до появления Разлома), Аспирин простроил наконец еще одну последовательность порталов. Судя по топографии, эта последовательность выходила как раз в овраг, из которого они с Янсеном выловили Потапова. Вариант тоже был не ах, но, во всяком случае, не стопроцентно летальный.
Обсудив вариант ретирации со спутниками, сталкер дал команду на сборы. Пообедав, собрали манатки и вышли уже через час после принятия решения. Единственный противогаз при этом находился на Пышке. Аспирин без скрипа отдал свой, надев, как и все, респиратор. Дело было не столько в его личных отношениях со скандинавской дамой, сколько в том, что в респираторе можно было надеть очки. Со стороны, конечно, он выглядел полным психом, берегущим глаза в тумане неизвестно от чего, но сам Аспирин прекрасно знал, на кой ляд ему сдалась солнцезащитка. Он очень хорошо помнил слепоту после одной вспышки в мертвых сопках. Глаза заядлых сталкеров за долгие годы блужданий по Зоне постепенно привыкали к мрачноватости ее красок, и резкий свет всегда больно бил по сетчатке. Сталкеры в этом смысле походили на дикарей, всю жизнь проживших в пещерах, – настройка глаза на определенный уровень света потом давала о себе знать. Ну а когда есть возможность кого обезопасить больше всего, почему бы не выбрать т у, что согрела в прошлую ночь? Противогазы определенно лучше респираторов. А респираторы Хохмача вообще неизвестно где находились. Снимал с мертвых или нашел склад? А может, снимал с мертвых, да только с убитых собственноручно? Ладно, хабар есть хабар. Вопросов в предбаннике задавать никто не будет. Так что лучше об этом не думать.
Ручей постепенно опускался все ниже, и вскоре спутники оказались в узком овраге, шагая в котором головы едва возвышались над уровнем земли. Овраг сужался, ручей, напротив, подрос, и вскоре группа зашлепала по воде. Дело в продвижении по воде осложнялось тем, что гайки пришлось выкидывать навсегда. Кинул – утонула. Доставать со дна, всякий раз теряя время да искренне боясь замочить расчерченную карандашом карту, было слишком муторно. На спине рюкзак, наклоняться неудобно. Да и вода не хрустальный гусь, мутная, грязная, не видать ни хрена. Саня мог бы сказать, что опасная, зараженная, но проверил и перекрестился – нет, просто грязная, ничего. И все же опускать в поток руки желания не было. Лучше так, в сапогах идти по нему, не ощущая, как вода касается кожи. Идти, пока другие послушно бредут за спиной в кроссовках, бурча по-иностранному. Белёк сказал, вода теплая, купаться бы и купаться. По мысли же Аспирина само нахождение в воде в Зоне чревато для человека, вне зависимости от закалки. «Какая разница, холодная, теплая? Мутантская, блин, вот и весь диагноз!»
