Александр Авраменко - Взор Тьмы (Наследник)
— Нормально.
Затем обернулся, крикнул в освещённый коридор:
— Пятьсот шестьдесят пятый!
Оттуда гулко донеслось:
— Ещё сто человек, и переключай на другой транспорт!
— Понял!
Незнакомый вновь развернулся к младшему сержанту:
— Дуй туда, и поживее!
Указал рукой на проём чуть позади себя, и вновь приготовился — краем глаза Иванов заметил несущееся на огромной скорости обнажённое тело.
— Чего замешкался?! Бегом, твою мать!
Ноги сами понесли Иванова в указанное место. Знакомый речевой оборот показывал, что он у своих и живой, а это — главное. Может, какой-нибудь секретный госпиталь? Ладно. Наверняка скоро выясниться…
Проём привёл в узкую кабинку. Едва Михаил шагнул внутрь, как позади него захлопнулась дверь, а по телу пробежала узкая красная полоска. Не было ни больно, ни тепло. Словом, никак. Будто лучик фонарика скользнул. И — всё. Внезапно над головой рявкнуло:
— Глаза закрыть! Руки — поднять вверх! Выше! Ещё!
Тело послушно выполнило команду. Пахнуло теплом.
— Не открывать глаза до разрешения!
Мишка человек военный. Раз приказывают — будем исполнять. Зато кожа сейчас ой как хорошо чувствует. Одевают его. Ладно. Потерпим…
— Шаг вперёд и смотреть на указатели!
Шагнул, как приказано. Глаза открыл — ахнул: такая же одежда, как и на том встречающем. На плечах — узкие хлястики. Вроде погон, что в «Чапаеве» видел. Только тоненькие и матерчатые. На ногах — массивные ботинки навроде армейских, на толстенной, в два пальца подошве. Рубчатой, как покрышка от «мармона». А когда шагал — даже не почувствовал ничего. Попробовал ещё раз переступить с ноги на ногу — точно. Почитай, ничего не весят. А это что такое?! Стрелки на стене засветились. Точно. Значит, это и есть указатели. Ладно. По йдём. Может, наконец, объяснят, что с ним такое происходит за невидаль?!. Путь оказался неблизким. С полкилометра отмахал по пустому коридору за светящимися стрелками. Заодно по пути и себя осмотрел. Ботинки точно ничего не весят. Мягкие, точно по ноге. Не жмут. Не давят. Не трут. Штанины в высокие голенища заправлены. Пояс на нём мягкий. Из чего сделан, и не поймёшь. И не видывал такого никогда. Стоп! Эмблема на нём… Голова Змея Горыныча, похоже. Пасть оскалена, глаза выпучены… Засмотревшись на пряжку, Михаил чуть не шлёпнулся. Спохватился, что стрелка вперёд убежала, наддал. Через сотню метров нагнал, теперь стал по сторонам осматриваться. Интересный коридор. Потолок светится. Пол гладкий. Без единого шва. Словно литой, или стеклом жидким покрытый. Стены такие же. Без швов, без стыков. По сторонам широко. А к верху смыкаются. Как гроб. Даже передёрнуло от сравнения. Бррр! Пожал плечами, снова наддал. Ага! Вон и выход, вроде. И стрелка там застыла. На месте. Едва приблизился — раскололась стена на две части. Одна вниз ушла. Вторая — вверх. И сразу по ушам, привыкшим к тишине коридора, гулом ударило. Толпы. Всюду, куда ни глянь — такие же, как он, лысые в одинаковой одежде стоят. Кто один, кто кучками. Молча и разговаривая. По сторонам зыркают. Прислушиваются. Чуть подумал, решил всё же отойти в сторону. Ненароком отсюда ещё один бедолага выскочит, ещё врежется. Едва успел — точно. Снова стена раскололась, и очередной в чудной одежде ввалился. По сторонам лупает, рот открыл от удивления. Даже смешно стало. А там в стороне ещё и ещё новички прут. Но места здесь навалом. Прикинул окружение — да человек шестьсот. Почитай, полбатальона довоенного состава… Одни мужики. Ан нет — вон вроде и девицы. Ну явно не русские… Не русские. Не лица, а морды лошадиные. Хотя одежда на всех одна. Что на Мишке, что на них. А тот, в уголке, явно… То ли румын, то ли цыган. Ух… Вдруг в воздухе пронёсся короткий заунывный вой. Все встрепенулись. Сигнал вновь повторился, призывая к вниманию. Иванов напрягся, шестым чувством понимая, что сейчас он узнает всё…
Император обвёл взглядом сгрудившуюся толпу у себя под ногами. Это, конечно, трансляция. Но всё равно. Пусть они запомнят его таким, величественным. Истинным Правителем этой части Вселенной. Быдло. Пушечное мясо для величайшей мясорубки в истории Галактики. Они своими телами проложат дорогу его отборным легионам, которые водрузят на развалинах Республики Знамя Дракона. Знамя Империи. Что же, пора начинать, и он произнёс первые слова…
— Вы все пришли из пламени бессмысленной братоубийственной войны. Отдали самое дорогое, что у вас есть ради того, чтобы ваши властители наслаждались властью. И что? Стоило ли оно этого? Потерять близких, родных, друзей. Потерять всё, что вам было дорого и свято. И теперь вы забыты. Более того — прокляты. Я же предлагаю вам начать новую жизнь в новом мире. Начать всё с чистого листа. Я, Император Грем Шестнадцатый…
При последних словах часть людей вдруг стала переглядываться, кое кто с недоумением уставился на изображение в воздухе. Перед Правителем вдруг высветилась надпись суфлёра: Русские. У них нет Императора. Власть захватили так называемые народные вожди. Осторожно. Грем спохватился, потом махнул рукой — в конце концов, чего ему стесняться? Всё равно рано или поздно они узнают, не чьей стороне идут в бой…
— Я обещаю вам жизнь. Да. У нас тоже война. Империя нуждается в вашей помощи. В вашем умении и отваге. На кону стоит судьба человечества. Поэтому…
Император сделал паузу:
— Я прошу вас спасти людей, которых ждёт смерть.
Гробовая тишина в трюме была ему ответом. Впрочем, ничего другого он и не ожидал… Пока. Сейчас рекрутов доставят на одну из дальних планет, подальше в тыл. Там ими займутся профессионалы. И через три месяца первые части репликантов пойдут в бой с кличем «За Императора! Во славу Империи!». Грем сделал незаметный зрителям жест, и трансляция отключилась…
— Браво, Ваше Величество!
Бурные аплодисменты придворных лизоблюдов. Внезапно Властителю стало противно. Даже через прицелы голокамер он почувствовал внутреннюю силу тех, кто смотрел на него снизу вверх. Их… Чистоту, что ли. Скривился, махнул рукой:
— Прочь. Все прочь!..
— Ваше Величество!
— Прочь, я сказал!
— Ваше Императорское Величество!
Кто это? Всего лишь паж?! Да как он посмел! Тот, почувствовав нарастающий гнев Повелителя рухнул на колени, торопливо забормотал:
— Ваше Величество! Простите мне мою дерзость, но я знаю, как исправить положение!
— Что?!
Мальчишка распростёрся ниц.
— Умоляю, Ваше Императорское Величество!
— Говори, червь!
— Им нужно показать трофейные ленты, которые мы захватили у пленных!
Гробовая тишина воцарилась в пустом зале. Затем Император внезапно улыбнулся и произнёс:
— А ведь ты — прав… Далеко пойдёшь, мальчик…
Кормили сытно, но непривычно. Люди молчали. Даже завязавшиеся было знакомства вдруг стали распадаться. Обычно люди группируются возле земляков, родственников, знакомых. А тут — сами по себе. Молча, торопливо орудовали ложками из того же неизвестного прежде невесомого материала. Глотали куски непривычно мягкого мяса, почти не прожёвывая. Глотали сладкие неизвестные напитки. Мишка, допив жидкость, вздохнул:
— Эх, чайку бы…
И осёкся, поймав ненавидящий взгляд сидящего напротив такого же лысого как и он сам. Хотел было спросить, но решил смолчать. Внезапно вновь прозвучал уже знакомый заунывный сигнал, призывающий к вниманию, и прозвучал уже другой голос:
— Чтобы вы не обвиняли нас в лжи, мы решили показать вам некоторые материалы, захваченные у пленных республиканцев. Предупреждаем сразу, что зрелище не для слабонервных…
В воздухе вспыхнуло объёмное изображение, и парень похолодел, настолько реально всё было. Словно он стоял у открытого окна и наблюдал за происходящим. В неестественно ярких цветах, со звуком. Снова не выдержал, обратился к соседу:
— Слушай, они что, кино нам что ли показать решили?
И снова ненавидящий взгляд в ответ…
Вначале показали атаку. Огромные, невиданные доселе танки медленно плыли над равниной. Затем пошли пушки. Почему то с квадратными стволами, которые не дёргались, застыв неподвижно. Только с их стволов вдруг время от времени слетали молнии, образуя кольцевые разряды, да ржавые струи раскалённого воздуха указывали путь снаряда. Суетились невиданные механизмы, производя зарядку с нечеловеческой точностью и скоростью. Так же подвозили боезапас. Потом в больших, похожих на бруски, машинах в атаку пошла закованная в доспехи пехота. Камера спанорамировала на город, расположенный внизу, в долине. Видимо, когда то это было густонаселённое место, застроенное плотно стоящими один к одному высоченными, в несколько десятков этажей, домами. Теперь почти всё было затянуто сплошной пеленой… Вот машины с пехотой остановились, и из них посыпались пассажиры. В уродливых доспехах, с оружием наперевес. Засверкали молнии, которыми это оружие вело огонь, солдаты ринулись на штурм. А потом началось самое страшное… Пытки. Казни. Всё это смаковалось. Оператор старался снять самые выгодные ракурсы. Как сажали на кол. Как толпой насиловали молоденькую, лет десяти девчушку, а потом воткнули ей что-то между ног. Рвануло так, что не осталось даже клочков. Просто выжженное место. Снятая с живого человека кожа, и тот. Блестящий, залитый кровью, извивающийся в безумном крике с выпученными глазами. Разорванные на части тела. Сожжённые заживо дети. Снова насилие. Казни. Пытки… Михаил смотрел, словно заворожённый. Он не видел такого ужаса даже на освобождённой территории. Нет, немцы тоже не щадили никого и ничего, жгли всё подряд. Но до такого вот, наслаждения смертью, не опускались. Да и свирепствовали в основном предатели-националисты, если уж быть честным. Внезапно просмотр прервали булькающие звуки — соседа, что сидел напротив, рвало. Вначале едой, потом — желчью. Наконец тот перестал, вытер рукой рот, пробормотал вполголоса:
