Андрей Левицкий - Сердце Зоны
– Неважно. Осознание против и пытается вас остановить. Вот и сгенерировали мощный выброс.
Он помолчал, прохаживаясь вдоль аппарата, хрустя валяющимися на полу бумагами, калькой и листами ватмана. Наконец спросил:
– Для чего наняли вас?
– Перевезти к ЧАЭС одну штуку. Черный Ящик, как мы его называем.
– Что внутри?
– Не знаю. Я у тебя хотел спросить.
– Я не знаю, – покачал головой Картограф.
– Ладно, тогда скажи: что произошло, когда я открыл обе двери?
– Создал слишком резкий перепад напряжений, включилась аварийная система.
– Ну, так и что я увидел там? Какая-то пустыня…
– Тебя должно было выбросить во мрак между пузырями. Там ничего нет. Ни материи, ни энергии, ни жизни. Скучное место. И смертельное.
– Да нет же! – настаивал Андрей. – Там была белая пустыня, вроде как солевая. До горизонта, и небо такое… пустое совсем.
– Правильно. Это же мрак, небытие. Оно такое, каким ты его видишь. Это зависит от твоего сознания, твоего разума. Попадая во мрак, ты оказываешься внутри своего сознания, навсегда. Пленник самого себя, выбраться не можешь. Как в замкнутом пузыре, помимо которого ничего нет. Твой разум – горячая солевая пустыня? Плохо. Значит, ты циничен, эгоистичен, самолюбив и нетерпелив. Но я еще хуже. Как-то заглянул во мрак… Мое сознание – дремучий жаркий лес. Лианы, змеи, огромные муравьи, ядовитые черви под слоем пожухлой травы. Джунгли, ядовитые джунгли. Хорошо, что лишь заглянул, не остался там. Заключенный разума – худшей участи нет.
3
В стенке грузового вагона был широкий проем, и Никита с разбегу вскочил туда, развернувшись, впечатал каблук в морду выдры. Та с визгом отлетела и сшибла еще двух, одна из которых вцепилась в бедро появившегося сбоку морлока. Синекожих осталось четверо; лаборанта он пристрелил минуту назад, раздробив ему башку двойным выстрелом из обреза.
Чтобы убить морлока, требовалось потратить минимум четыре, а то и шесть пуль, да еще смотря куда попадешь. Никита уже сообразил, что самыми уязвимыми местами являются лицо, шея и нижняя часть брюха – если выстрелить туда, монстр не подыхал, но терял возможность быстро двигаться и ковылял, воя, истекая темной кровью. Когда пули впивались в другие части тела, то просто застревали в толстой синей шкуре или твердых мышцах, почти не причиняя вреда.
Вагон наполняли сколоченные из досок ящики, пахло здесь гнилыми фруктами. В другом конце вагона потолок был проломлен, Никита побежал туда. Он нырнул в проход между штабелями, свернул в одну сторону, в другую, на ходу ухватился за торчащую вбок сломанную доску, рванул – ящики сзади посыпались, затрещали, когда выдры запрыгали по ним. Патронов у него почти не осталось, хотя была еще граната и ремень с пряжкой. Но гранату Никита решил придержать на крайний случай – если положение станет безвыходным, он, по крайней мере, сможет подорваться на ней, прихватив с собой на тот свет несколько подземных монстров.
Он с разбегу вскочил на высокую пирамиду из ящиков, подпрыгнул, вцепился в край пролома. Качнувшись, вскинул ноги – и через мгновение оказался на крыше. Встав на колени, направил оружие вниз, одновременно вращая ремнем – пряжка со свистом рассекала воздух, двигаясь все быстрее.
Из пролома показалась крупная башка, рядом возникла другая, поменьше и остромордая. Выдра лезла по спине морлока, а тот, взгромоздившись на ящики, тянул к беглецу толстые руки. В темноте под ними шевелились тела, трещали доски: сразу несколько преследователей пытались вскарабкаться наверх.
Никита ударил ремнем и одновременно выстрелил. Пряжка врезалась в глаз синекожего, а пуля впилась в морду выдры.
Вой, мычание – оба полетели вниз. Ремень дернуло так, что сталкер чуть не упал следом. Вагон наполнили грохот, шипение и визг; среди изломанных досок копошились, давя и кусая друг друга, упавшие твари. Вскочив, Пригоршня бросился по крыше.
На этой ветке стояла сцепка из четырех одинаковых вагонов. Перепрыгивая с одного на другой, он добрался до конца состава, тяжело дыша, остановился. Зарядил обрез, оглянулся – его пока не преследовали, – присел на самом краю и внимательно осмотрелся.
В огромном, плохо освещенном помещении сновали быстрые тени. Слышались шорохи, стук, звук шагов. Где Болотник с Доцентом? После того как напали выдры, Пригоршня больше не видел спутников, хотя дважды слышал выстрелы «маузера» в глубине станции.
То пирамидальное сооружение, которое он заприметил, когда беглецы только попали сюда, высилось впереди, но Никита все никак не мог разобрать, что это. Вокруг постройки и внутри нее сияло множество огней, так что она напоминала новогоднюю елку размером с девятиэтажный дом, – хотя это не помогало, наоборот, лишь мешало понять, что за громада высится в центре станции. Лучи прожекторов и фонарей перекрещивались, бросая во все стороны изломанные тени, резкие и черные. Пригоршня посмотрел на протянувшийся под потолком широкий рельс погрузочного крана. На ближнем конце была кабина, от которой вниз вела лесенка, рядом на рельсе – колесо с тросом и тяжелым крюком. Стекла в кабине выбиты, внутри темно… Нет, кажется, что-то все же горело там, возможно, лампочки на пульте управления. Вдруг за окном прошла сутулая фигура Доцента, и Никита удивленно выпрямился. Как он забрался, ведь лесенка сломана… Ага, вот в чем дело: до пола лестница действительно не доставала, однако рядом с нею на боку лежала сошедшая с рельс цистерна.
Рельс тянулся почти до пирамидального сооружения, скорее всего, кран использовали для строительства этой штуки. Ближе к постройке находилась вторая цистерна – она не перевернулась, стояла на всех четырех колесах, – на боку ее был нарисован красный круг, а в нем стилизованное изображение огня.
У основания пирамиды маячили силуэты, и Никита наконец разглядел, что пространство между цистерной и постройкой кишит мутантами. Оттуда доносился ритмичный вой, они как будто молились.
Позади раздался шум, и сталкер оглянулся. На дальний вагон выбралась массивная фигура, тяжело затопала по крыше; следом появилась вторая. Пригоршня отошел от края, разбежался и прыгнул в сторону платформы, заполненной щебнем.
Он упал на камни, оскальзываясь и съезжая, сумел добраться до вершины, сбежал по другому склону и перескочил на перевернутую цистерну. Здесь остро пахло бензином, с проржавевшего металла на пол сбегали журчащие струйки, образуя большую радужную лужу.
Между платформой с щебнем и цистерной появились два морлока. Пригоршня вновь прыгнул – и не рассчитал, всем телом ударился об идущую от кабины грузового крана железную лесенку. Она громко хрустнула, Никита вцепился в перекладину, которая тут же проломилась под его весом, начал падать, но нога попала в проем между двумя нижними стержнями, и его развернуло головой книзу. Ступенька врезалась под колено; скрипнув зубами, он повис, протянув руки к полу, сжимая обрез.
Стволы оказались в сантиметре от башки морлока, который шел между вагонами. Тот остановился, поднял голову. Обрез смотрел ему прямо в глаза.
Пригоршня выстрелил.
Под ним хлюпнуло, синекожая морда расплескалась, превратилась в размазанное влажное пятно. Пуля вынесла затылочную кость вместе с мозгами, ноги морлока подогнулись, он повалился на пол, будто мешок с песком.
Отдача качнула тело Никиты, и это помогло ему, согнувшись, ухватиться за перекладину выше. Он сел, потом выпрямился. Лесенка скрипела и содрогалась. Кабина была невысоко над головой, и он полез, лязгая оружием о железо. Снизу доносилось мычание, топот ног. Еще выше, еще… Только бы она не сломалась. Скрип усилился, и вдруг лестница стала будто вытягиваться, удлиняться, быстро опускаясь к полу. А кабина уже совсем близко, вот он, узкий ребристый порожек, над ним сломанное ограждение и дверной проем…
Сорвавшись с крепежных болтов, лестница полетела вниз. Несколько мгновений Никита бежал, стремительно переставляя ноги, но оставаясь при этом на одной высоте, – а потом подошвы ударили по верхней перекладине, он вытянул руки над головой и вцепился в порог. Подтянулся, залез. Лестница обрушилась на морлоков. Сталкер закачался на краю, судорожно взмахивая руками, – и наконец сумел сделать шаг в темный проем.
Спиной к нему стояла фигура, дальше было окно и пульт – кнопки, тускло горящие лампочки, рычаги…
– Доцент, эй… – начал Никита.
Тот обернулся, и в полутьме кабины тускло блеснули глаза лаборанта.
Сутулый, тощий… при таком освещении его силуэт в окне и вправду напоминал ученого.
Тонкая рука нырнула в карман халата и появилась вновь, сжимая скальпель. Существо, бывшее когда-то человеком, прыгнуло. Никита ударил прикладом, но мутант успел вцепиться в шею противника и с неожиданной силой потащил за собой. Они свалились на пульт, проломив верхнюю панель, давя кнопки и датчики. Никита получил скальпелем в плечо, дернулся, локтем сдвинув какой-то рычаг, услышав тарахтение включившегося механизма, врезал лбом по лицу лаборанта. Тот вновь ткнул скальпелем и попал в рану, оставленную первым ударом. Второй получился куда сильнее, лезвие вошло целиком. Вскрикнув, Никита захлестнул тощую шею ремнем Курильщика, выпрямился, стоя на пульте, приподнял тщедушное тело – ноги лаборанта закачались в воздухе.
