"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том
– Да погодите вы, Рудазов! – Она высвободилась, подошла к Гришке почти вплотную, спросила: – Вы его видели? Зверя!
Вместо ответа тот прикрыл голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону, а потом зашептал едва понятной скороговоркой:
– Плохое место, страшное… У нее глазюки черные, коса длинная, словно змея… Крови хочет… тут многие крови хотят… Только Гришка не боится… Гришке больше бояться нечего…
– У кого глазюки черные? Вы же говорили, что желтые? – Софья отступила на шаг.
– Убедились? – Дмитрий придержал ее под локоть. – Пойдемте уже!
Уходила она с неохотой, всю дорогу до дома оглядывалась на юродивого и уже у самой двери наконец сказала:
– Все-таки здесь и в самом деле происходит что-то необычное. Вам так не кажется, Рудазов?
– Не кажется, – ответил он с плохо скрываемым раздражением. – Я, знаете ли, привык верить в науку, а не во всякую… чертовщину!
Она фыркнула обиженно и дверь толкнула сама, не дожидаясь, когда Дмитрий ее откроет. Ну и пожалуйста! Нет ему дел до дамских капризов! Ему предстоит серьезное мужское занятие.
На прииск они с фон Рихтером и Злотниковым отправились сразу же после завтрака. Решено было, что эту ночь они проведут в лагере на берегу Чернокаменки, и решению такому Дмитрий обрадовался. Наконец-то от разговоров можно перейти к делу!
До лагеря добирались верхом. Оседланные лошади уже ждали их на том берегу, и Дмитрий мысленно похвалил себя, что в свое время брал уроки верховой езды. Вот бы фон Рихтер позлорадствовал, если бы он не сумел удержаться в седле. Удержался! И даже чувствовал себя вполне уверенно, почти так же уверенно, как Злотников. Хотя нет, до Злотникова, с его отчаянной удалью, Дмитрию было еще очень далеко. Чего уж душой кривить…
До места добрались меньше чем за час, а в лагере Дмитрия ждал сюрприз. На залихватский свист Злотникова из чащи вышел Кайсы. На Дмитрия он зыркнул многозначительно, так, что у того враз отпало желание удивляться столь неожиданной встрече. Было очевидно, что об их недавнем знакомстве Кайсы рассказывать остальным не собирался. Ну что ж, Дмитрий тоже промолчит.
– Это Кайсы. – Злотников спрыгнул с лошади, присел пару раз, разминая ноги. – Говорят, лучший охотник на весь Чернокаменск. И проводник отменный.
Кайсы в ответ лишь пожал плечами.
– Вот мы и проверим, так ли он хорош, как говорят. – Чувствовалось, что неразговорчивость проводника Злотникова раздражала. – Какие новости, Кайсы? Слыхал, Водовозов снова людишек прислал.
– Прислал. – Кайсы достал нож, полюбовался идеально острым клинком. – Вчера утром. Трех человек.
– Вот же упрямец! Ведь деньги я ему хорошие предлагал за тот прииск, а он ни в какую. Сам, говорит, буду золотишко мыть. – Злотников поморщился. – А я ж по роже его хитрой вижу, что не золотишко он мыть собирается, а алмазы.
– Может, и не будет. – Видимо, остротой ножа Кайсы остался недоволен, потому что принялся править лезвие.
– Это отчего же? – удивился Злотников. – Или узнал что?
– Волк… – Кайсы поправил сползшую на глаза шапку. – Этой ночью снова напал. Утащил одного из водовозовских старателей прямо от костра.
– Утащил, говоришь?! – В глазах Злотникова вспыхнул азартный огонек.
– Утащил и то, что от него осталось, по округе разбросал. Голову я на берегу нашел. – Кайсы говорил об ужасных вещах с таким ледяным спокойствием, что Дмитрию сделалось не по себе. – Хотите посмотреть?
– На что? – Фон Рихтер тоже спешился, подошел к Кайсы.
– На голову. Вон она. – Кайсы махнул рукой в сторону лежащего на земле холщового мешка. Мешок был бурым от запекшейся крови…
Фон Рихтер нервно сглотнул, огладил бакенбарды, а потом спросил:
– А зачем тебе, любезный, чужая голова?
– Мне незачем, а вот родным его понадобится. В гроб-то лучше с головой укладывать. Я бы сразу отдал, да только они сбежали. Вот как вернутся за всем остальным, так и отдам.
– Так оно еще там? – спросил Дмитрий. Сейчас, при ярком свете дня, происходящее казалось ему скорее абсурдным, чем страшным. – Тело все еще там?
– А где ж ему быть? – Кайсы посмотрел на него с жалостью. – Да ты, барин, не переживай. Скоро за ним приедут. До города тут недалеко. Или посмотреть хочешь?
– Насмотрелся уже…
А ведь и в самом деле насмотрелся, до сих пор от воспоминаний к горлу ком подкатывает.
– А ты его видел? – спросил фон Рихтер, отводя взгляд от страшной находки.
– Ночью слышал вой, а поутру нашел следы.
– И чьи это были следы?
Ответил Кайсы не сразу, и Дмитрию эта заминка показалась странной.
– На первый взгляд, волчьи.
– А на второй?
– А на второй, не знаю. Не встречал я раньше такого зверя. А повстречал бы, так испугался бы не на шутку.
– Это отчего же? – удивился Злотников. – А говорят, тебе равных нет. Говорят, ты на медведя с одним ножом ходил.
– На медведя ходил, – сказал Кайсы безо всякого бахвальства, – а на эту тварь вряд ли решился бы. Ни в одном звере такой жестокости нет. Если только в бешеном. А вы сюда, господа, приехали разговоры разговаривать? – спросил он с насмешкой. – Или дела у вас есть?..
Своего подопечного Софья нашла в детской. Раиса все порывалась ее сопроводить, но она отказалась.
– Сама управлюсь, – сказала не слишком любезно. – Дорогу знаю.
Раиса в ответ промолчала, но зыркнула по-звериному недобро. С этакой станется сотворить какую-нибудь пакость, но уж больно Софье не хотелось, чтобы нянька сопровождала ее к Илье. Прежде чем подняться на второй этаж, она решила заглянуть на кухню, подумала, что свежая сдоба может оказаться нелишней. На кухне помимо молчаливой поварихи за столом сидел капитан Пономаренко. Вид у него был помятый и мрачный, а на левой скуле красовалась свежая ссадина. На бодрое Софьино приветствие он ответил молчаливым кивком и принялся разжигать трубку. По всему выходило, что минувшая ночь у капитана не задалась.
Ночь не задалась не только у капитана. Софья поняла это сразу, как только переступила порог детской. Илья сидел на подоконнике, подтянув острые коленки к подбородку, на Софью он даже не взглянул, а ей вдруг сделалось не по себе от его сгорбленной спины, выпирающих лопаток и опущенных плеч.
– Здравствуй, Илья. – Она закрыла за собой дверь, подошла к окну, хотела погладить мальчика по голове, но так и не решилась. В черных смоляных волосах отчетливо выделялась седая прядь. – Илья… – Слова застряли в горле, потому что сразу стало ясно, минувшая ночь для этого несчастного ребенка оказалась куда страшнее, чем для них с Рудазовым.
Софья не стала ничего говорить, крепко обняла мальчика, прижала к себе. Он не сопротивлялся, но худенькое его тельце оставалось неподатливым, словно каменным.
– Хочешь пирога? – спросила она шепотом. – Я принесла.
Он посмотрел на нее несчастным, совершенно недетским взглядом, а потом сказал:
– Там была кошка.
– Где?
– В подвале. Мне было страшно, а она пришла, и стало легче.
– Что ты делал в подвале?
Он снова втянул голову в плечи, словно опасаясь, что и так сказал лишнее. А Софья уже сама все поняла…
– Тебя наказали? Заперли в подвале?
Он снова промолчал, и молчание это было красноречивее слов.
– Отец?
Плечи вздрогнули и снова напряглись. Значит, угадала.
– Надолго?
– На всю ночь…
Все-таки он не выдержал. При всей своей отчаянной храбрости он все равно оставался маленьким напуганным ребенком. И ему нужно было выговориться, выплеснуть свой страх.
Илья говорил, а Софьино сердце холодело с каждым сказанным словом. Верить в услышанное не хотелось, но седая прядь в черных волосах отвергала малейшую надежду на то, что мальчик всего лишь фантазирует. Не фантазирует. Родной отец забрал, практически похитил его у матери, привез в этот огромный дом не затем, чтобы любить и баловать, а чтобы сломать… И ведь еще чуть-чуть и сломает. Не нужны будут ни розги, ни подвалы, ни ведьма, ни кошка, которую придумало до смерти напуганное детское воображение. Достаточно одной лишь нелюбви. Впрочем, кошка была настоящей. На черных брючках Ильи Софья заметила рыжие с подпалинами шерстинки.