"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Лайонс Дженн

Я пустил коня галопом и поднял саблю, давая сигнал к атаке. Затем убрал ее в ножны и достал лук. Мы будем делать то, что забадары умеют лучше всего, – пускать стрелы и отступать, пока врагов не станет меньше.

Забадары ринулись вперед, янычары перестроились лицом к ним. Несколько солдат окружили Сади стеной, чтобы мы не могли схватить ее. Эбра бросился прочь и заперся в экипаже. Топот копыт сотрясал мир. Забадары издавали боевые кличи. Дождь хлестал по лицу, я пустил лошадь галопом вперед.

Я уперся ногами в стремена и держался низко, понимая, что выстрел может свалить меня. Пока большинство забадаров осыпали янычар стрелами с флангов, я и еще два всадника атаковали в лоб. Я выбрал себе цель, долговязого краснолицего янычара, и рванул к нему, натянув тетиву лука.

Я едва не пустил в бедолагу стрелу, как вдруг моя лошадь завизжала и чуть не сбросила меня на землю. Но не из-за выстрелов.

Ветер пропал. Давление воздуха изменилось, каждый вдох вдруг стал требовать большей силы. Дождь прекратился. Мир затих. Каждая травинка словно застыла во времени. Янычары судорожно сжимали аркебузы и озирались. Изумленные всадники остановили атаку, и лошади удивленно заржали. Воздух стал сухим, как будто из него высосали всю влагу.

Что происходит? Как будто Лат остановила мир, чтобы выразить свое недовольство грядущим братоубийством.

Янычары и забадары вспомнили, что мы сражаемся, и вновь нацелили луки и аркебузы. Я сидел на лошади в центре этого противостояния, от внезапной смены температуры и влажности кружилась голова.

И не только у меня. Из экипажа вылез Эбра, покосился на небо и закашлялся. Солнце ослепляло мир, голубое небо улыбалось. Окруженная янычарами Сади наклонилась, прижимая руку ко лбу, и пощупала сухую траву. Несрин погладила свою лошадь, и ее рука осталась сухой. Затем она потрогала косы, и они тоже не были мокрыми.

– Хвала Лат! – выкрикнул один янычар, и вскоре его примеру последовали остальные.

– Хвала Лат! – подхватил забадар, и вот уже все возносили хвалу Лат, не забывая целиться друг в друга.

Может, нам удастся найти какой-то выход?

Пока мы восхваляли Лат и решали, сражаться или молиться, по южной дороге к нам галопом приближалась лошадь. Я узнал всадника: желтоволосый, почти безбородый человек, куривший яблочный кальян с наследным принцем Аланьи.

– Надеюсь, я не опоздал, – сказал он, рысью труся мимо забадаров. – Помнится, я советовал тебе ничего не предпринимать, пока мы не вернемся.

– Это твоих рук дело? – спросил я. – Ты что…

– Мое имя Айкард, кстати. И нет, я этого не делал. Это он.

Айкард посмотрел на пустую дорогу позади и вздохнул, затем указал наверх.

По чистому небу спускалась точка. По мере приближения к нам точка превратилась в человека. Он скользил вниз, будто его несли невидимые птицы. Никто не мог ни отвести глаз, ни закрыть рта, пока он не приземлился, мягко, словно перышко. Человек с прекрасным, вечно юным лицом. Самым добродушным, гладким и целомудренным лицом из тех, что вам когда-либо доведется увидеть.

Среди нас стоял спустившийся с небес маг Вайя.

– Рад видеть тебя среди живых, Кева.

– Взаимно.

Я моргнул, пытаясь убедиться, что мне не мерещится.

– У меня не хватит терпения разбираться с этим беспорядком. – Хотя Вайя не улыбался, блеск в его глазах выдавал некоторую радость при виде нас. – Ваше высочество, подойдите сюда.

Сади огляделась, увидела, что все глаза обращены к ней, и, недоверчиво выгнув брови, указала на себя.

Вайя кивнул. Сади поспешила вперед и встала перед ним. Янычары побоялись остановить ее.

Великий визирь Эбра уставился на мага, его ноздри трепетали от неожиданного поворота событий.

– Эта принцесса – подданная шаха Алира, которому ты поклялся в верности. Именем шаха, немедленно верни ее мне!

– Я никогда не клялся в верности шаху Алиру. – Вайя жестом велел Эбре посторониться, будто отогнал муху. – Ты выиграл множество битв, Великий визирь. Смирись с поражением. Мы уходим.

– Уходите куда? – Лицо Эбры затопила ярость.

– Туда, куда трус ни за что не пойдет. Навстречу врагам.

– Я прикажу янычарам стрелять.

– Давай. Ни одна из пуль не попадет в цель. – Вайя ткнул пальцем в небо, и западный ветер нарушил неподвижность воздуха. – И ты узнаешь, что еще может сделать ветер.

Вайя махнул мне и указал на север. Я усадил принцессу Сади на свою лошадь. Мы проскользнули мимо каравана и поскакали на север раньше, чем Эбра мог что-либо предпринять.

14. Михей

В сражении я потерял Орво и тридцать паладинов. Эдмар еще дышал, но из него торчало семь стрел. Его растоптанная конем нога выглядела куском клёклого хлеба. Однако Джауз заверил, что спасет его, отрезав ногу. В конце кровавого дня мы убили множество забадаров, отомстили за смерть этосиан и доказали, что «Крик Падших» действует. Но я обменял бы все это на живого Орво и непокалеченного Эдмара.

Патриарх лично омыл тело Орво и помазал тяжелой водой его голову, руки и ноги. Для гроба Орво он выбрал ангела Мэрота, потому что сотни лет назад Мэрот искушал людей, предлагая им магию огня. Говорят, что все маги произошли от тех, кто не справился с испытанием, но патриарх утверждал, что это не каноническая интерпретация. Вместе с Орво в гроб положили каменное изваяние Мэрота.

Мы помолились за Орво на Ангельском холме. Орво погиб как мститель за невинных этосиан, а потому его душа будет покоиться на шелковом ложе под присмотром ангелов. Орво и все погибшие паладины мирно отправятся в Баладикт, небесную часовню, где души ожидают дня Воздаяния. Я помолился за то, чтобы в раю их ждал обещанный надел.

Лучше бы я умер и присоединился к ним. Но я сидел в горячей ванне, пока Джауз обрабатывал новую дыру в моей культе мазями и спиртом.

– Тебе не захочется это слушать, Великий магистр… – сказал он, вытирая культю. Над раной от стрелы чуть выше локтя вздулась шишка. – Но лучше всего отсечь всю руку.

– Я и без того смешно выгляжу.

Я опустил единственную руку в кувшин с ледяным молоком. Это лучший способ исцелить ожоги. Выглядят они ужасно, но не помешают пользоваться рукой.

– Ты везунчик: стрела попала в уже бесполезную конечность.

– Везунчиков не существует. Так объявил Архангел. А моя рука не бесполезна. Я собирался прикрепить к ней золотую ладонь.

Джауз натер вздутие мазью. Она так жгла, что боль проникала до кости. Фантомная ладонь сжалась в кулак. Я изо всех сил старался не завыть.

– Подождем еще денек, – сказал Джауз. – Если состояние не улучшится, я отрежу тебе руку, иначе Архангел заберет твою жизнь.

Он сложил ножницы и другие инструменты в зеленую сумку.

– Как там твоя жена, Джауз?

Джауз покраснел, как безбородый юнец.

– Само очарование. Рассказывает мне разные истории. Ее привезли сюда, захватив в рабство в Аланье. К шаху она довольно холодна, но обожает свою дочь.

– Полагаю, теперь она твоя дочь. Ты только представь. Ты отчим принцессы. Скоро тебя объявят шахом! – Мы с Джаузом добродушно рассмеялись. Ничто так не отвлекает от боли, как смех. – Ты уже выпустил ее из клетки?

Он помрачнел.

– Я не дурак. Пленники в конце концов смягчаются, но на это требуется время. А знаешь, ее навестил патриарх. Пытался ее обратить, ведь она единственная оставшаяся в городе латианка, даже привел хор. Она сказала, что он превосходно говорит на парамейском.

– У него много талантов. Уверен, что знаю далеко не обо всех.

– Ты ему не доверяешь?

– Император Ираклиус однажды сказал: «Никогда не доверяй низкорожденному, достигшему высот: чтобы этого достичь, он наверняка совершил какую-то подлость».

– Мудро. Могу поспорить, он говорил о тебе!

Мы с Джаузом снова посмеялись.

– Вообще-то, он говорил о себе.

Воспоминания об Ираклиусе омрачили мое настроение. Сколько славы он заслужил, когда Архангел приносил ему победы с помощью стали и крови моих паладинов.