Михаил Михеев - Путь домой
– Тебя что, урод, давно мечом не протыкали? Так я могу это упущение исправить! Пшел вон!
Ори громче, показывай, что ты здесь самый крутой, заставляй противника чувствовать себя слабым и ничтожным – и у тебя есть шанс избежать драки с таким вот имбецилом, понимающим только силу. Однако то ли орал курсант недостаточно громко, то ли пива забияка выпил слишком много, а может, присутствие товарищей в пределах прямой видимости добавляло ему храбрости – пес его знает. В общем, вместо того, чтобы убрать свою псевдоподию с рукояти ножа и шустро валить куда подальше, спасая жалкую шкуру, он отшвырнул девушку, выхватил этот самый нож и стал им перед собой размахивать – быстро и, как ему казалось, ловко, хотя на самом деле весьма и весьма неумело. Ради такого безобразия оружие обнажать как-то неловко даже.
Хр-ряп – Петр, не мудрствуя лукаво, ушел чуть вбок и коротко врезал незадачливому герою тяжелым ботинком по опорной ноге. Тот даже не заорал – только булькнул что-то нечленораздельное и потерял сознание. Все правильно, болевой шок – открытый перелом, кость пропорола мышцы, расперла штанину, и та моментально потемнела от крови.
– Ну что, волки тряпочные, кто еще хочет в морду?
Захотели все – шустро, как в задницу укушенные, повыскакивали из-за стола… Вернее, попытались, да кто же им даст-то?
Первому Петр врезал ногой, как только тот попытался подняться. С учетом и без того неустойчивого положения, парень даже от несильного удара качнулся назад. Лавка уперлась ему под колени, и он, потеряв равновесие, с грохотом рухнул на пол.
Остальные, правда, вскочить успели, но Петр уже стоял, обнажив палаш, и с улыбкой щурился – мол, кто первый? Первый нашелся – тот самый, с мечом. Храбрости у него, конечно, хватало, а вот ума, похоже, нет. Во всяком случае, Петр не стал бы прыгать прямо через стол, размахивая железкой, – его в полете три раза достать можно было, и это притом, что Петр по местным меркам фехтовал даже несколько ниже среднего. Мастер, наверное, успел бы недоумка зарубить, пообедать и еще семь раз повторить это действо, так тот раскрылся. Однако убивать никого не хотелось, поэтому курсант дал ему приземлиться, вновь размахнуться и ловко прижал кончик своего клинка к его горлу.
– Не дергайся, мальчик. Хороший замах полезен в любом деле, кроме фехтования, – без зазрения совести сплагиатил он фразу из старинной книги. – Брось каку. Брось, я сказал!
Меч недовольно звякнул об пол. Петр злорадно усмехнулся, опустил свой клинок.
– Забирайте своих – и чтоб духу вашего здесь больше не было, салажня!
Поглядев, как разбитое и деморализованное «войско» покидает поле битвы, курсант вложил палаш в ножны, поддел ногой меч, на который чудом не убитый им парень бросал грустные взгляды, подбросил его в воздух и ловко поймал. Крутанул пару раз, оценивая качество, и скривился – рукоять неудобная, вся ценность разве что в красоте, баланс никудышный, да и заточено так себе. Насчет стали – трудно сказать, Петр вот так, с ходу, оценить качество не мог, не такой уж знаток металловедения он был, общий курс, не более, но и того, что увидел, было достаточно, чтобы составить мнение о владельце этого, с позволения сказать, оружия. Презрительно фыркнув, он подошел к окну, аккуратно, чтобы не повредить стекла (они здесь были недешевым удовольствием), открыл его и вышвырнул меч на улицу. Клинок снова звякнул, и снова недовольно, но на этот раз о камни.
Повернувшись, Петр подошел к девушке, которая только-только (прошло меньше минуты) начала подниматься – она не была, как ни странно, испугана, но, когда ее толкнули, упала, сильно ударилась и в кровь разбила лицо. Пошарив по карманам, Петр извлек на свет помятый, но чистый платок, сгреб с ближайшего стола бутылку самогона, щедро окропил им тряпку и решительно протянул к девушке руку:
– Стой смирно, сейчас будет немного щипать… Да стой же! Занесешь заразу – вся красота насмарку пойдет. Так, вот и все… Хозяин, дай чем перевязать!
Лицо, кстати, у девушки оказалось вполне симпатичное, все покрытое мелкими, почти незаметными веснушками. Правда, по всему судя, теперь его будет украшать еще и небольшой шрам над левой бровью. А может, и не будет – тут уж как повезет. Хотя сильно толкнул, подлец, кроме брови еще и нос разбит, хорошо хоть, не сломан…
– А ты молодец, парень. – Ну, это уже Иван Александрович подошел, чтобы помочь перевязать, но курсант уже справился и сам, без посторонней помощи. Получилось не слишком красиво, зато вполне функционально. – Где так драться научился?
– Да то там, то сям…
– Ладно, не хочешь говорить – не надо.
– Не хочу, – кивнул Петр. – У вас своя дорога, у меня – своя.
Воин согласно кивнул и пошел за свой столик. Петр закончил с повязкой и спросил:
– Ну как ты?
– Да ничего. – Девушка слабо улыбнулась. – Пройдет.
– Ничего – пустое место… Аккуратнее в следующий раз, а то таких вот недоделков на дороге изрядно попадается. Знаю – сам такой.
С этими словами Петр еще раз оглядел дело рук своих и, оставшись доволен, подошел к стойке. Пиво на ней появилось как по волшебству. Кивнув благодарно хозяину, курсант сгреб кружку и вернулся за свой столик.
На сей раз княгиня отнеслась к его появлению куда более благосклонно. Посмотрела с интересом на палаш, который, очевидно, до драки остался ею незамеченным, и спросила:
– Вы дворянин, молодой человек?
– Да. – Петр терпеть не мог такой покровительственный тон, но вновь скандалить хотелось еще меньше. Больше всего ему сейчас хотелось спокойно выпить пива, а потом пойти и завалиться спать минуток этак на шестьсот.
– Как вас зовут?
Петр назвался полным именем, не забыв добавить самозваные титул и место рождения. Княгиня сразу же изменилась в лице – ну да, одно дело сидеть за одним столом с каким-то неблагородным, совсем другое – с дворянином, и, уж конечно, принципиально меняется ситуация, когда он оказывается фактически с таким же, как у тебя, титулом. Конечно, полудикий княжич, варвар с каких-то богом забытых островов не идет ни в какое сравнение с местными дворянами, но титул есть титул, а для многих он значит больше, чем все остальные достоинства, вместе взятые. Однако продолжению разговора помешал раздавшийся из-под стола дикий визг мальчишки и злобное шипение Мурзика, настолько громкое, что почти его заглушило. Петр быстро нагнулся – ну да, так и есть, пацан, похоже, решил подергать Мурзика за хвост, как домашнего котенка, и теперь его шаловливая ручка была украшена живописными царапинами, а зверь, твердо стоя на четырех задних лапах, угрожающе поднял передние и, очевидно, намерен был броситься.
