Дмитрий Старицкий - Имперский рыцарь
— И ты сдался? — разочарованно прогундосил я.
— Нет. Это в «Лозе» сдались. Император посчитал справедливым, чтобы они платили нам как за секреты производства, так и за обучение персонала. И за консультации отдельно.
— Ты пустил их в святая святых? — возмутился я.
— За кого ты меня держишь, ваша милость. — Гоч выдул в потолок подряд три колечка сигарного дыма. — Их обучают в ФЗУ за заводским забором и только той технологической карте, что у нас была разработана для них же. К конвейеру я и близко никого не подпускаю. Туда сейчас особый пропускной режим.
— Что-то я его не заметил, — фыркнул я.
— Так хозяина охрана обязана знать в лицо, — наставительно сказал Гоч. — Вот посмотри лучше для ознакомления.
Он вынул из стола газету на имперском языке. Развернул и положил на стол. На развороте на обе полосы протянулся крупный заголовок: «Оружейные бароны империи». И даже наши с Гочем фотографии. Явно из архива Шибза, потому как я еще в мундире фельдфебеля.
— Это про нас с тобой, — гордо заявил Гоч и процитировал на имперском наречии: — «Простой фельдфебель и никому не известный провинциальный инженер сделали лучший в мире автоматический пулемет». Это, Савва, признание. Это, Савва, слава!
Последнюю фразу Гоч просто выкрикнул и полез в сейф за бутылкой сливянки.
— Знаешь что… — посоветовал я. — Поставь-ка ты сразу возле своей баронии еще один завод. По изготовлению ручных гранат. Все равно потребуют. Кстати, какова форма собственности нового завода в империи?
«Если Гоч поставит завод на паях с императором, — думал я, вертя в руках рюмку с водкой, — то… что ж, пушечка-игрушечка — это его инициативный проект и его патент. Имеет право».
— Филиал «Гочкиза», — рубанул партнер рукой, рассыпая искры с сигары на пол. — Тут я был как кремень, как скала. Государственные субсидии приветствуются, новые частные акционеры — нет.
— Неужто мы в полном шоколаде? — оторопело произнес я, боясь спугнуть шару.
— С марципаном, Савва, с марципаном, — засмеялся счастливый Гоч. — Оптику у вас в Реции будем заказывать. Ну, за нас! За оружейных баронов! — и поднял рюмку вверх.
Выпили.
Гоч снова похвастался:
— Знаешь, я теперь целый лейтенант гвардейской артиллерии. Как и ты.
— Тогда наливай, — заявил я. — И не в рюмки, а в стаканы. И звездочки давай. Пока их не обмыли, чин твой недействительный для остальных офицеров. Вот поэтому ты до сих пор в штатском ходишь, потому что звание не обмыл.
Когда к ужину явились приглашенные мной Плотто и Плойко, мы с Гочем были уже тепленькими.
— Программа на вечер ясна, — почесал Плотто затылок, обозревая на рабочем столе Гоча батарею разнообразных бутылок, стоящих прямо на наших фотографиях и заголовке «Оружейные бароны империи». — Какие еще идеи будут?
— Разве что переместиться в «Круазанский приют», — робко предложил Плойко. — А то их тут класть проспаться некуда.
После сеанса шикарных круазанских терм сидели в жарко натопленном будуаре (том самом, где не так давно проходили мои переговоры с Кроном), облаченные в банные халаты, и развлекались легкими закусками, вяло перебрасываясь малозначащими фразами. О неотложных делах все переговорили в парной, пока потели без движения.
Гоч протрезвел и выглядел при этом недовольным жизнью, вяло ковыряя вилкой в тарелке. Отвечал на все односложно.
Плотто сурово пробило на хавчик, и он был временно недоступен к общению.
Плойко, отпившись морсом, стал собираться. Пора ему на маркетинг, да и обеспечение транспорта на вывоз подарков для летунов с территории завода на него же легло.
Без стука мягко зашла в помещение мадам приюта. Поняла брови и удивленно спросила строгим тоном:
— Господа офицеры, вам что, всем яйцеклад вырвали? Там вас такие красивые девочки ждут, а вы тут устроили черт-те что, просто клуб мужеложцев. Пожрать можно и в ресторане. А тут бордель, если вы запамятовали.
— Лучше коньяка принеси, — буркнул Гоч. — Республиканского.
— Может, вам еще и с лимоном, ваша милость? — иронично парировала Маара.
— Лимоны у нас с собой, — кивнул я на пятилитровый бочонок. — Плойко, изобрази.
— Чем? — тупо уставился на бочонок боцманмат.
— Что, там правда лимоны? — показала мадам рукой на тару.
— Маара, я когда-нибудь тебе врал? — заявил я. — Рецкие лимоны там. Только боюсь, что померзли они в дороге. Морозы стоят, будто подземные демоны наружу выбрались.
— Я сейчас… — с этими словами мадам испарилась.
Вернулась быстро с бутылкой зеленого стекла в одной руке и чем-то похожим на монтировку в другой. Бутылку поставила на стол, а железку отдала Плойко.
Тому не осталось ничего другого, как прервать процесс одеяния, и он, как был в одном исподнем, принялся курочить крышку у бочонка. Впрочем, выломал ее вполне профессионально. При желании можно было забить обратно.
По номеру щемящей свежестью растеклись цитрусовые ароматы.
— И правда лимоны… — рассеянно произнесла Маара с глупой улыбкой.
— Чё за дрянь ты принесла? — оживился Гоч. — Я заказывал республиканский коньяк, а не эту винетскую подделку.
— Ваша милость, все от вас зависит, — усмехнулась мадам. — Когда победите республику, тогда и будет вам республиканский коньяк. А пока только смелые реции победили Винетию. Так что чем богаты…
Плойко, ничуть не стесняясь мадам, напялил брюки, тельняшку, форменку. Сунул в карманы по лимону, пояснил:
— Товар демонстрировать надо.
— Иди, иди… — оторвался фрегат-капитан от еды.
И боцманмат исчез, зажав полушубок с шапкой в охапке. На ногах бурки у него, как я заметил, генеральские, белые. Пижон…
Маара за это время распластала пару цитрусов и, расширив ноздри, с наслаждением вдыхала их аромат. Один лимон она подсолила, другой подсахарила — на любой вкус. Открыла бутылку и разлила янтарную жидкость по фужерам. Присела к нам за столик и игриво спросила:
— Что празднуем? — Она откровенно падала нам на хвост.
Я положил на стол пару плодов, которые вертел в руках. Вроде не померзли.
— Да вот… — откликнулся. — Гочу чин обмываем.
— Так он бароном месяц назад стал… — подняла Маара брови.
— Лейтенанта ему обмываем, — отозвался Плотто с набитым ртом. — Гвардейского. Считай — капитана. Сразу. Чтоб я так жил…
— Вит, сумей и ты так, как он, понравиться императору, — усмехнулся я.
— Император пока у меня воздушный корабль отнял. Тот самый, что ты у Гурвинека в ангаре видел. Теперь это его воздушная яхта. — Тон у фрегат-капитана при этом был, как у мальчика, у которого отняли деревянную коняшку.
