Андрей Орлов - Урал 2017. Эра безумия
Он уже не мог спокойно думать о том, что эта женщина проживает здесь же, ворочается за стенкой, вздыхает, переругивается с Ксюшей. Всякий раз, когда они пересекались днем, он чувствовал, как в горле раскаляется пустыня, дрожат поджилки. Ее взгляд был выразительнее некуда: чего ждем? Перенесем отношения на следующую жизнь? Тоскуешь по своей Рите, не воспринимаешь других женщин? Ну, хорошо, я потерплю. Сколько прикажешь потерпеть? День, два, неделю? Какая, право, ерунда, у нас ведь вся жизнь впереди…
– Отвернись, Андрюша, я разденусь, искупаться хочется…
Он смутился и отвернулся. Ослепительно сияло солнце, на небе не было ни облачка. Перед ним возвышалась отвесная серо-бурая скала. Она простиралась до самого дома. Где-то наверху блестели резные карнизы крыши, окна с выпуклыми наличниками. Виднелись скрученные веревочные лестницы под оконными карнизами – тот самый «пожарный выход», о необходимости которого говорил Зарубин. Несколько минут назад они спустились по крутой тропе в расщелине между скалами, расположились на камнях у впадения речушки в озеро. За спиной что-то зашуршало, вздохнуло. Андрей напрягся. «Почему бы подъемник не соорудить, – как-то с усилием подумал он. – Можно воду поднимать, и незачем таскаться взад-вперед к озеру и обратно…»
– Все, Андрюша, можешь оборачиваться…
Он повернулся, чувствуя, как трещит и сопротивляется. В горле вырос ершистый ком. За спиной обнаженной Вики журчала прозрачная, как хрусталь, вода, простиралась озерная гладь, заросшая тальником и камышами. Лучики солнца поблескивали в воде. «Почему не купается?» – мелькнула глупая мысль. Она стояла перед ним, взволнованно переступая с ноги на ногу, совершенно нагая, успевшая загореть до конца света – такая трогательная в своем несовершенстве, немного угловатая, худая, с тонкими ручками, выпирающими ключицами. Подрагивал остренький подбородок. Она смотрела на него распахнутыми глазами, и казалось, что сейчас расплачется. Или наоборот, засмеется, объявит, что это шутка, и начнет торопливо одеваться. В ней не было ничего такого, и все же сердце заколотилось, его потянуло к этой женщине – ведь именно этого он хотел всю последнюю неделю! Горячий пот приклеил рубашку к позвоночнику. Он взмок от волнения, сделал навстречу неровный шаг. Она испустила мучительный вздох, когда он ее обнял, тихо засмеялась.
Жарко стало в голове, он совсем потерял ее – голову! Он жадно целовал ее, тыкался куда-то сухими губами. Она охотно отвечала, расстегивала ему рубашку. Они упали в чашу между каменными глыбами, возились, сооружая ложе из сброшенных одежд. Мешали автоматы, в них было столько выпуклых деталей! К черту! Они сплелись в объятиях на горячей от солнца плите, скатились в ямку с водой, но даже это не отрезвило пылающие головы. Страсть бурлила, они занимались любовью по пояс в воде, дышали в бешеном темпе, судорожно ощупывали друг дружку, как будто не верили, что это они, и все происходит на самом деле…
– Все, мой милый, я утонула… – Вика смеялась, выбираясь из ямы. Он вылез вслед за ней, к нему уже тянулись тонкие руки, в которых имелась упругость и сила. Она опять к нему льнула, ласкалась, жмурилась от накатившего блаженства. Они лежали, приходя в себя, потом опять переплелись, покатились обратно в яму, которая так заменяла им постель…
Все испортило многозначительное покашливание. Зашуршала галька. Оба вспомнили, в какую эпоху им посчастливилось жить, отпрянули друг от друга. Андрей нащупал автомат, Вика прикрылась мокрыми одеждами. Андрей осторожно высунулся. В метре от каменной чаши с печальным видом сидела на корточках Ксюша и перебирала гальку в воде. Покосилась на выросшую из-за камня голову, гордо задрала нос.
– Не понял, – пробормотал Андрей. – Это что?
– Уже не узнаешь? – фыркнула девчонка.
– Ты что тут делаешь? – разозлился он.
– Рыбачу.
– Без удочки?
– Зато с червяком. – Ксюша подняла руку и продемонстрировала жирного дождевого червя, который жизнерадостно извивался и пытался укусить ее за палец. Рядом что-то хрюкнуло. Вика прикрылась джинсами и изнемогала от беззвучного хохота. Только сцен ревности им не хватало!
– Ты почему одна и без оружия? – возмутился Андрей. – Кому было сказано – никогда так не делать?
– А вы-то сами?
– А у нас вот! – Они одновременно вскинули автоматы, после чего обоим стало и смешно, и стыдно.
– Понятно, – печально усмехнулась девочка. – Развлекаетесь, значит. Нашли друг друга. Я знала, что этим все закончится. Ты тормоз, Баталов, мог бы и пораньше обратить внимание на Вику. Она уж, бедная, вся изнервничалась, ночами плохо спит, ворочается, через каждые полчаса в душ бегает, как будто у нас безлимитный тариф на воду…
– Ну, знаешь ли, девчонка! – возмутилась Вика и стала неудержимо краснеть.
– Да все я знаю, – отмахнулась Ксюша и испустила такой вздох, которому позавидовала бы ведущая актриса самого драматического в мире театра. – О, боже, не могу поверить! – Она размахнулась и зашвырнула червяка в реку. – Неужели у меня наконец-то будет своя комната?
– Что ты имеешь в виду? – удивился Андрей.
– Как что? Ты тупой, Баталов? Ведь после того, что у вас случилось, Вика, как порядочная женщина, должна переселиться к тебе, нет? Ну, подумай, какой ей смысл делить жилплощадь с зеленой малолеткой, если есть ты?
– Ну, все, – рассердился Андрей. – Ты слишком много говоришь и ничего не понимаешь в жизни. Отвернись, мы оденемся.
– Чего это я должна отворачиваться? – фыркнула Ксюша. – Что там у тебя такого, чего я не видела в Интернете?
Пророчество сбылось. В тот же вечер смущенная Вика перебралась к Андрею со своей подушкой, забралась под одеяло и принялась пугливо стрелять глазами. Автомат и сумку с боеприпасами она тоже принесла и повесила на гвоздик. Приятное тепло разливалось по телу – впервые с того окаянного дня, как он получил трагическую весть о дорожном происшествии с Ритой… Рано, – возмущенно стучала в голове совестливая натура. – Очень рано, ты еще не выплакал свой траур, как ты можешь?.. Но разве прикажешь сердцу и другим чувствительным местам, которые продолжали работать, несмотря ни на что?
Это было такое короткое, черт возьми, возвращение к жизни! Они уснули лишь под утро, полностью истощенные, никакие, но чрезвычайно довольные. Давно перестала царапаться в стену Ксюша, издавать заупокойный вой, подбрасывать «вредные советы». А через полчаса Андрей проснулся от странного чувства. Мурашки бегали по коже. Сквозь стекло просачивался тусклый предутренний свет. Он застыл, машинально положив руку на бедро сопящей женщины. Отдаленное урчание или показалось? Тревога росла. И вдруг разбилась в клочья хрупкая тишина! Вздрогнул дом, забилась, заулюлюкала на все лады, сконструированная Лукашиным сирена – на базе «пищалки» из машины почившего Коляныча! Кто-то порвал или натянул проволоку на дороге! Явно не лесное зверье, давно извели в этой местности крупную фауну… Андрей уже вытряхивался из кровати, тряс Вику, которая отключилась так, что пушкой не разбудишь.
