Николай Побережник - Архипелаг
– Не всех покарали, Андрей, там еще есть кого карать и есть кого спасать, – ответил я и, допив чай, взялся за рацию.
– Яковлев, как успехи?
– Почти закончили, Николаич, заставу усилили СПГ и ПК, здесь двое наших и два десятка местных. Дозор вышел на километр вперед по дороге. На сопке НП с «Утесом» развернули, сейчас вторую безоткатку там собираем и все, можно сказать ушли в глухую оборону.
– Добро… на «Авроре» кто остался?
– Только боцманская команда на КПВ, мотористы и радист с ПК.
– Принял… закончите, доложишь.
– Принял…
– А… Яковлев!
– На связи…
– Ты дежурный по гарнизону сегодня… внимательно.
– Принял, есть дежурный.
Я положил рацию на стол рядом с автоматом и спросил Иваныча:
– Что там девчонки?
– Да спят сестры, умаялись, – ответил за Иваныча Андрей.
– И я спать… Иваныч тебе бы тоже надо вздремнуть, нам в ночь дежурить.
– Да, согласен… Андрей разбуди пожалуйста нас как стемнеет.
– Хорошо братья, разбужу…
338 день. Заброшенный карьер
– Товарищ майор… Товарищ майор, – шептал боец ополчения Сергеев и тихо толкал в плечо Алексея.
– Светает? – спросил Леха.
– Да, вот-вот рассветет.
– Что там внизу?
– Кто-то так храпит, что камни, того гляди, осыпаться начнут… ох тяжело же им с утра будет.
– Ну ручей вон рядом, напьются, а может, и на опохмел чего оставили.
– Место здесь, конечно, жутковатое, и металлолом этот ржавый, и знаки радиационной опасности понатыкали, здесь точно не опасно находиться? – спросил Сергеев, поежившись.
– Для тайника самое то, металлолому тому уже сто лет в обед, а таблички эти?
– Ну да, таблички почти новые.
– Вот, и ты заметил… так что моя чуйка мне подсказывает, что схрон этот где-то тут.
– Интересно, когда они проснутся?
– Подождем, теперь торопиться некуда. Что, камни на мочевой пузырь давят?
– Есть такое дело.
– Ну пока эти дрыхнут, можно и оправиться, отползай, только тихо.
Уже окончательно рассвело, бойцы лежали на втором ярусе от дна чаши, точнее «подковы» карьера, и продолжали вести наблюдение за лагерем. Гиканье ночных птиц сменилось веселой трелью, свистом и пением птиц дневных. Наблюдатели лежали за одним из пышных кустов, которые росли в нескольких местах, невероятным образом зацепившись корнями за скальную породу. Когда-то в другом мире хвойные деревья, что росли по краю карьера, теперь торчали из земли сухими «копьями», лишь изредка среди них просматриваются зеленые деревья лиственных пород и плотный кустарник сочного зеленого цвета. Внизу, где расположилась группа Тульского, стоял ржавый остов экскаватора, а рядом из земли торчали останки конструкций щебеночного завода.
– Сейчас солнце из-за сопки выглянет и влепит этим соням по глазам, – прошептал Сергеев, отпил из пол-литровой пластиковой бутылки, используемой как фляжка, и передал ее Алексею, тот кивнул и тоже сделал пару глотков.
Спустя еще полчаса в лагере зашевелились. Всего было пять человек, четверо «спортсменов» Тульского и Трошин. Люди проснулись, и было видно, что похмелье делает свое дело. Коренастый парень сначала перевернул все емкости у кострища и не найдя живительной влаги, взял небольшую кастрюльку и медленно побрел к ручью, что протекал на выходе из карьера. Другой, круглый как колобок, продефилировал в пестрых семейных трусах за экскаватор.
– Ага, а вот и Трошин, – тихо сказал Алексей, приложившись к «Беркуту» и наблюдая в оптику, – как же хочется выстрелить… ну ничего, сука, поживи пока. Ну что, Сергеев, чувствуешь себя Рамоном Меркадером?
– А кто это?
– Ты в школе учился?
– Я даже пединститут закончил после армии, заочно… физфак, – обиженно ответил Сергеев.
– Физик?
– Учитель физкультуры.
– Понятно… А кто такой Лев Троцкий знаешь?
– А! – улыбнулся Сергеев. – Все, дошло… Это вы по поводу истории с ледорубом и длинной руки НКВД?
– Ага.
– Так того, ну который ледорубом-то, – Сергеев изобразил рукой удар, – этим Мормоном завали?
– Точно, только не Мормоном, а Рамоном… Рамоном Меркадером.
– Понятно… нет, не чувствую себя никаким Мормоном. Вот то, что жрать хочется, это чувствую.
– Дело сделаем и поедим. Так… и чего они?
– Жрать сели…
Бурча животами и накапливая лютую ненависть, бойцы пролежали еще около часа, и когда Трошин встал и начал крутиться около завалившегося набок ржавого грохота, Алексей опять припал к прицелу.
– Что там? – оживился Сергеев.
– Копошится что-то… Ящик какой-то… провода… блин, плохо видно…
Трошин направился с небольшой коробкой в руках к экскаватору, попутно разматывая провод.
– Что там у него? – уже нервничая, смотрел в оптику Алексей.
Трошин присел у экскаватора, немного повозился с проводами и свистнул попутчикам, которые сидели вокруг костра и отхлебывали из какой-то бутылки, передавая ее по кругу.
– Жеваный кот! Да это же КПМка! Он что, тут взрывать что-то собрался?
– Командир, может, завалить его, пока нас тут не похоронило?
– Ладно, если для них достаточное укрытие эта железяка, то, наверное, не страшно.
«Спортсмены» Тульского поспешили за экскаватор, присели там все кучкой в месте, где указал Трошин.
– …Буммм! – глухо раздался взрыв маломощного заряда, склон в метре от дна карьера окутался большим облаком пыли.
– Ну вот, совсем не страшно, – сказал Алексей и снова припал к прицелу. – Ну и что там у нас?
Когда через минуту осела пыль на земле лежали куски бетона, в которые была вмурована скальная порода, маскируя широкую железную дверь, словно скорлупа, которую и раскололо небольшим зарядом.
– Пора? – спросил Сергеев.
– Рано… а ну там ловушка какая на двери или кодовый замок?
– Возможно, – согласился Сергеев, сжимая в руках гранату с выкрученным взрывателем.
– Ты, главное, не нервничай, спокойно, как договорились, прямо под ноги, – сказал Алексей. – Точно добросишь?
– Точно, – ответил Сергеев, сосредоточенно уставившись вниз.
А группа Тульского радостно суетилась около двери, кто-то похлопывал Трошина по плечу, один из «спортсменов» подошел к двери, осмотрел все и повернувшись ко всем развел руками. Все уставились на Трошина, а он посмотрел на часы и, изобразив забывчивость, побежал жестикулируя к экскаватору.
– Что-то не нравится мне это, – сказал Алексей, наблюдая за этим представлением.
Трошин залез в полуразвалившуюся кабину экскаватора и извлек оттуда «кривой стартер», продемонстрировав его всем, стоя на гусеничном катке. Кто-то громко загоготал, кто-то захлопал… а Трошин снова посмотрел на часы, сгруппировался, спрыгнул за катки и залег…
