"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Хорикс ждала меня в библиотеке, свернувшись клубочком в кресле, словно кошка. Ее окружали широкие оборки – черные, словно пятно нефти. Вдова подперла голову кулаком; на носу у нее сидели очки с линзами из кристаллов.

Для библиотеки здесь было довольно мало свитков и книг: на полках, в основном, стояли подставки для сальных свечей. Солнечный свет не проникал внутрь через два треугольных окна на потолке, но он был и не нужен: свечи горели почти так же ярко. В воздухе висел их плотный дым.

– Ворота заперли? – спросила она.

Ямак наклонил потную голову.

– Да, вдова Хорикс.

– Тогда можешь идти.

– Как вам угодно.

Коротко поклонившись, Ямак ушел, закрыв дверь. Воины встали полукругом позади меня, приготовив короткие копья к бою.

Меня подвели к обтянутому бархатом креслу. Я сел, положив руки на колени; моя спина была все еще скрючена от странной усталости, которая так и не прошла, когда закончилось мое наказание. Мне казалось, что солнце и саркофаг украли часть моей души, заменив ее слабостью.

Ожидая, когда она заговорит, я позволил взгляду бродить по золотым символам на свитках и по корешкам книг, по мраморным и костяным полкам, напоминавшим пчелиный улей, по огонькам свечей, похожим на раскаленные самоцветы.

Хорикс заговорила тихо, словно я сидел рядом с ней.

– Ты не выглядишь обеспокоенным.

– Меня одолевает любопытство, а не беспокойство. Если, конечно, вы не хотите снова запихнуть меня в тот гроб.

– Саркофаг. Да. Это было одно из предположений мастера Ямака. Саркофаг сделан из про́клятого камня – по крайней мере, так он мне сказал. Их немного осталось – хотя, насколько я понимаю, еще несколько лет назад они были крайне модным товаром в западных районах. Но мода изменилась: теперь тень привязывают за ноги и опускают в ведро с водой. Утонуть тень, конечно, не может, но она забывает об этом, пока пытается не задохнуться. Особенно это касается свежих теней.

Я посмотрел на нее. Она мне угрожает?

– Господин Базальт, вы когда-нибудь были на Просторах?

Мое имя застало меня врасплох; оно словно напомнило мне о сне, который растаял в свете дня. Казалось, что Джеруб умер в саду.

– Нет.

– Говорят, это страшное место, что там сплошь преступность и нищета. Но я не согласна. По-моему, Просторы богаты идеями и жизненной силой. Люди, живущие в суровых условиях и в трудное время, обычно прибегают к чрезвычайным мерам, чтобы облегчить свое существование. Например, на юго-востоке Просторов, где ползучие пески могут за одну ночь проглотить здание, фермеры, разводящие жуков, поняли, что пальмы и папоротники удерживают землю на месте, тем самым позволяя бороться с песчаными бурями. Трудности порождают изобретательность, вам не кажется?

– Да, наверное.

– Возьмем, к примеру, ваш случай, господин Базальт. Справедливо ли утверждение, что вам в последнее время не везет?

– Хозяйка, если речь зашла о справедливости, то смерть – одна из самых главных неудач, хозяйка.

– И все же вы, оказавшись в непростых условиях и в непростое время, делаете все, чтобы облегчить свое существование. Даже если для этого нужно совать нос не в свое дело.

Смех, последовавший за ее словами, показался мне странным – и не только потому, что был коротким и визгливым. Он совсем не сочетался с завуалированным напоминанием о том, что здесь главная – она.

– Именно поэтому сейчас вы здесь – чтобы узнать, могу ли я как-нибудь вам помочь. Верно?

– Я здесь, потому что вы приказали мне явиться и хотите поручить мне работу.

– И вы ни разу на это не жаловались?

Да, вот тут старая кошелка меня уела. И, судя по блеску в ее глазах, похожих на изюминки, она прекрасно это понимала.

– Что вы строите в подвалах? – спросил я.

Она щелкнула костлявыми пальцами, привлекая внимание солдат.

– Оставьте нас.

Они были встревожены, поэтому приказ выполнили не сразу. Почему они так преданы этой ведьме? Почему они так о ней заботятся? Я не верил, что все дело только в деньгах.

Когда последний воин исчез за дверью, ведьма Хорикс медленно сдвинулась на краешек сиденья и с усилием встала, чтобы хищным взором окинуть полки. Ее движения были скованными, словно в кресле она просидела очень долго. Сейчас Хорикс была похожа на старую пантеру, обходящую свою территорию.

Ее пальцы запрыгали по краям свитков.

– Мне нравятся истории. А вам, господин Базальт? – спросила она, игнорируя мой вопрос.

– Раньше я их любил.

Когда годы стали забирать у меня все больше и больше, я обнаружил, что почти в каждой истории хотя бы одного персонажа ждет печальный конец. И вот беда: это всегда был тот персонаж, с которым я отождествлял себя больше всего. В художественной литературе такие люди, как я – одни из тех, кем можно легко пожертвовать. И вот, смотрите, я оказался тут – сияющее доказательство этой теории.

– Говорят, что истории – окна в другое сознание, в другой мир, но лично мне кажется, что они – скорее зеркала, чем окна. В них мы мельком видим себя, переодетых в персонажей книги. А истина, как любое отражение, может быть неприятной. Может, поэтому вы разлюбили истории, господин Базальт? Они напоминают вам о каком-то печальном событии?

Мое отражение мне никогда не нравилось – ни в зеркале, ни на страницах книги. Но в моем ремесле деньги приносит не красота, и уж точно не доброта и справедливость.

– Хозяйка, вы позвали меня, чтобы рассказать мне историю?

– Вовсе нет. – Она навела на меня палец. – А вот вы, прежде чем потерять сознание, дошли до середины своей истории. Я хочу услышать ее целиком и узнать, что она мне покажет.

– Предупреждаю вас: счастливого конца у нее не будет.

– Я прожила уже много лет и поэтому уверена, что выдержу.

– Не сочтите за дерзость, но зачем вам моя история?

Хорикс надменно взглянула на меня.

– Мне кажется, что она может меня заинтересовать, – ответила она.

Богачей интересует только то, на что можно потратить деньги – или то, на чем можно заработать.

– На самом деле, рассказывать не о чем, – солгал я.

– Давайте я помогу вам начать, господин Базальт, – сказала Хорикс, словно учитель упрямому ребенку. – Думаю, даже красс должен знать Догматы о подневольных мертвецах – написанные тысячу лет назад законы, регулирующие порабощение и обладание тенями.

Я сложил руки на груди.

– Ну, конечно. Благодаря влиянию Аркийской империи их знают все.

За моей репликой последовали ее слова – монотонные и заученные.

– «Они должны умереть в смятении. Они должны быть заколдованы с помощью половины медной деньги и воды Никса. Они должны быть заколдованы в течение сорока дней. Они в неволе у тех, кому принадлежат их монеты. Они – рабы, и выполняют волю своего господина. Они не должны причинять вреда своим господам. Они не имеют права выражать свое мнение и владеть имуществом. Они не обретут свободу, если она не будет им дарована…» Я ясно излагаю?

Мне показалось, что да, но она ответила за меня. С каждым словом вдова делала большой шаг, пока не оказалась практически у меня перед носом. Тогда она, задрав голову, посмотрела на меня из-под своего капюшона.

– В двух словах: вы для меня – ничто. Вы должны говорить только: «Да, хозяйка» или «Будет исполнено, тал». Когда я задаю вопрос, я ожидаю, что на него ответят. Не обманывайте себя, господин Базальт: весь наш разговор и ваше повышение – это просто спектакль, способ отвлечь внимание. Я пыталась убедить вас по-хорошему, но если вы, крассы, предпочитаете прямоту – что ж, я не против. Вы расскажете мне свою историю, иначе я прикажу Калиду отправить вас в саркофаг на неделю. А затем отрежу вам язык, чтобы вы больше не произнесли ни слова. Теперь я достаточно ясно излагаю?

– Что вы хотите узнать? – выпалил я.

– В основном, кто вы и как оказались в Араксе.

Вдова двинулась к своему креслу и приготовилась услышать увлекательный рассказ.

Настало время для откровенности. На самом деле я никогда особо не умел и не любил рассказывать все, как есть, но в безумных речах черной кошки Башт было зерно истины: у каждого замка есть ключ. Чтобы взломать игру Хорикс, требовалась правда.