Блейн Пардоу - Предательство идеалов
— Ты не одна, — сказала воин. — Пока хоть один из нас жив, наш народ живёт.
Голос выжившей был напряжённый, нет, агонизирующий.
Триш обняла этого человека, держала его как мать ребёнка. Она всё ещё не была уверена, существовал ли этот воин на самом деле, или его нарисовало воображение.
Триш молчала, пока солнце закрывало облако. В тени было хорошо. Триш Эбон посмотрела в небо и стиснула зубы. «Люди, которые сделали это, однажды заплатят. Запомни мои слова, Франклин. Я не позволю своим людям забыть, что сделали с ними». Она посмотрела на женщину, которая вышла из укрытия, и поняла, что на самом деле надежда на будущее не исчезла.
Двадцать дней спустя…
— ЭМИ сигнал на нашей прыжковой точке, тысяча километров по левой нижней скуле, — выкрикнул рулевой.
Триш перелетела через весь пост анализа боевой информации «Бисмарка», готовая к битве. «Если они прилетели, чтобы прикончить нас… они увидят, что мы не дадимся так легко». «Бисмарк» мог быть старым, дважды заново переделанным до самого киля, но всё ещё был готов к славной битве, если бы это понадобилось.
— Объявить боевую тревогу! — рявкнула она. — Провести захват цели. Сообщите флоту. Направляться к цели для атаки, держать оружие наготове, ждать моего приказа открыть огонь, — если это был авангард оперативной группы кланов, она будет готова.
— Я хочу, чтобы этот корабль опознали немедленно, — сказала она сквозь сжатые зубы офицеру связи.
— Я работаю над этим, мэм, — ответил молодой человек, нервничавший оттого, что хан дышала ему в шею. — Мэм, это «Юкон»!
— «Юкон»?
Это могло быть ловушкой. «Юкон» был кораблём Росомах, который не был частью их убегающего флота. Никто не слышал о нём. Это был старый эсминец, который всегда был кораблём Росомах.
— Проверьте ядерные сигнатуры вне нормы.
Мысль о том, что кланы могли послать этот корабль для самоубийственной атаки, была пугающей.
— Сигнал для вас, мэм, — сказал молодой офицер. Он включил связь.
— Это звёздный капитан Фрэнсис из клана Росомах. Если вы суда Росомах, подтвердите. Если нет, готовьтесь к битве.
Она улыбнулась. Триш знала Фрэнсиса, он был хорошим воином. Последнее, о чём она слышала, было то, что он тренировал сибгруппу. Слышать его голос давало немного надежды.
— Это хан Эбон, «Бисмарк». Хорошо встретить вас снова, Фрэнсис.
— Я пришёл с группой сибов. Они — это всё, что осталось от наших миров. Извиняюсь за опоздание. Я надеюсь, моя честь не запятнана из-за того, что я не прибыл раньше.
— Добро пожаловать домой, — сказала она. Сибы. Дети. Возможно, в конце концов, была надежда на будущее. Выжившие с Барбадоса, казалось, чувствовали, что она есть. Наша семья, наконец, полна. «Возможно, теперь мы сможем закончить наше дело».
≡ 28 ≡
Дехрадун
Цирцея
28 января 2825 г.
Джойс Меррел смотрела, как хан Стивен Маккенна контролирует установку фундамента нового центра города. Он любил занятия вроде этого, и она хотела позволить ему поиграть с такими незначительными мелочами. Джойс ненавидела визиты в Дехрадун. Это слишком напоминало о её ошибках. А также о том, сколько крови было на её руках.
Николай, когда рассказывал историю о Росомахах, говорил о ядерной атаке только на Дехрадун. В последней версии это было коротко и сухо. Сара отдала приказ о проведении ядерной атаки на город назло Снежным Воронам, которым досталась часть содержимого арсенала Брайана. Большинство людей верило в это, даже те, кто был там. Это было легче, чем поверить в правду — что город был случайно уничтожен Снежными Воронами, которые искали мести за потерю Грейт Хоупа.
Она путешествовала несколькими днями раньше туда, где был Грейт Хоуп. Теперь там были лишь намёки на город, случайные куски железобетона тут и там или арматура, торчащая рядом с обтёсанными камнями. Теперь всё поросло травой. Николай приказал посадить по цирцейскому дубу за каждого убитого человека. Тысячи их теперь росли там, где был город, посаженные в свежий грунт, распаханный по всей площади. Руины и обломки были сброшены в море. Она не оставалась там долго, дезактивация не была произведена. Николай хотел поспособствовать тому, чтобы люди забыли, что Грейт Хоуп когда-либо существовал.
Дехрадун отстраивался заново, камень за камнем, чтобы стать городом лучшим, чем прежде. Джойс была уверена, что Снежные Вороны будут гордиться им. Она — не будет. Это было болезненное напоминание об ошибках тогда, о вине, которую нельзя просто перестроить и забыть. Джойс не позволяла себе забыть. «Сара бы помнила меня, если бы всё ещё была жива». Снова боль потери стиснула её сердце. Она была занята своими мыслями и не услышала шорох шагов рядом.
— Всё станет лучше, — сказал успокаивающим тоном Николай Керенский.
— Я не понимаю, как, — ответила Джойс, не глядя на него. — Дома можно построить заново, но жизни не вернуть.
— Построить заново дома это только первый шаг долгой дороги.
Слёзы стояли в уголках её глаз.
— Я больше не вижу этой дороги.
— Вы безумны.
— Отрицательно. Тут большее. Я приняла участие во лжи. Я приняла участие в геноциде. Я не уверена, что достойна управлять кланом, — она позволила себе коротко глянуть на ильхана. Он смотрел не на неё, а на сооружение вдали. Некоторое время Николай ничего не отвечал на её слова.
— Не будет лжи, если мы все будем верить в неё. Если бы Росомахи не были бы такими нахальными, этой катастрофы бы никогда не случилось. Потеря этого города была их виной. Они обстреляли ваш истребитель, сбив его. Они обрушили смерть на город, как если бы сами запустили оружие.
— А геноцид — да, мы очистили общество от элементов, разлагающих нас изнутри. Это было так же, как хирург удаляет раковые клетки. Это было необходимо, чтобы сохранить все кланы. Росомахи были ценой за общество, которое мы имеем. Это высокая цена, но она делает всё более ценным, — Николай не просто говорил эти слова, очевидно, он сам верил в них.
— Вы изменили историю, чтобы она подходила к вашей версии, ильхан, — сказала осторожно Джойс.
Он повернулся к ней и блеснул улыбкой.
— На мгновение мне показалось, что я слышу чей-то другой голос в ваших устах.
«Сара» — имя само собой всплыло в памяти.
— Так, воот? В конце концов, наши люди и выжившие из низших каст Росомах ищут смысл во всём, что произошло. Я дал его им. Это моя роль, как лидера кланов. Им надо было видеть, что тёмного и порченного было в Росомахах. Я дал это им. Они хотели видеть, что наши цели были праведными и верными. Я сделал и так. Им надо верить, что наше общество было сильнее, было правильным. Я принял меры, чтобы они верили в это.
— Я поиграл немного с деталями, воут? Конечно. Всё было неоднозначно, Джойс, вы знаете это. Были совершены поступки, особенно Вдоводелами, которые бы заставили людей задуматься о действиях Большого Совета. А это бы только испортило то, что произошло. Так что я сделал историю событий простой — чтобы наши люди поняли. Изменения истории, совсем небольшие, гарантируют то, что ключевые мысли и уроки дойдут до следующих поколений. Убедиться в том, чтобы эта мораль передалась дальше, это часть моей роли как лидера кланов.
— Я предоставил им контекст. Я упростил события так, чтобы даже низшие касты смогли понять, что произошло. Это моё дело, как ильхана. Низшие касты никогда бы не поняли того, что раскрылось бы. Я дал им понимание, так что теперь всё имеет смысл для них. Они мои дети, Джойс, это моя ответственность.
— Люди никогда не поверят, что это был просто спор о складе оружия. Ни один клан не будет просто использовать ядерное устройство против другого. Это было бы глупо. Объявление независимости перед лицом девятнадцати остальных кланов, равных по силе? Вы сделали это соблазнительно простым, ильхан. Мы все знаем, что всё было гораздо сложнее, более запутано.
— Я сделал это привлекательным. Даже для тех из нас, кто находится у власти.
Она стиснула зубы.
— Я больше не уверена, что занимаю нужную роль. Я знаю, я просыпаюсь по ночам с криками. Кровь этого места и Барбадоса на моих руках.
— Барбадоса никогда не было, — Николай попытался успокоить её своими словами. — Я позаботился о том, чтобы он не появлялся больше на наших звёздных картах. Я принял меры, чтобы ни один клан никогда не смог вернуться домой. Как один великий лидер, я сжёг свои корабли на берегах новой земли. Мы или выживем или сгинем тут.
Слова ранили её. Сражение на Барбадосе было жестоким, яростным и ужасающим. А теперь оно просто было забыто. «Остальные ханы могут подыгрывать этому мифу, а я нахожу это невозможным».
— Это история, в которой я не хочу принимать участия. Моя совесть не позволит.
