Александр Гласьев - Паутина
Патруль шел по часовой стрелке, Вайцуль осторожно, не отрываясь от купола, понемногу передвигался в противоположном направлении. Вот они поравнялись, вот патруль прошел мимо… Вот и свет пропал. Пронесло!
Вахмистр позволил себе расслабиться. Он все еще прижимался к куполу, когда пальцы его нащупали в гладком пластике какую-то вмятину. «Не может быть, — изумился он, — это же сверхстойкий материал».
Вайцуль повернулся к куполу лицом и наклонился ниже. На уровне его поясницы на стене остался отпечаток ладони. С чувством неосознанной тревоги вахмистр приложил свою ладонь к отпечатку. Они совпали.
«Что бы это значило?» — растерянно подумал Вайцуль, но, опасаясь возвращения патруля, не стал задерживаться, осторожно пересек учебную тропу и широкими прыжками помчался через погруженное во тьму Болото.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Приземистое здание Клуба Сенаторов было окружено плотным прямоугольником кустов берьесы, заменявших изгородь. Посторонних сюда не пускали, никогда не появлялись здесь и досужие репортеры КСН.
Как обычно, в середине дня в Клубе было пусто. Члены его собирались по вечерам. Министры, сенаторы, высшие чиновники — все рады были случаю отдохнуть и расслабиться в неофициальной обстановке, подальше от чужих глаз. Частенько здесь решались самые сложные вопросы. Обсуждать их за стаканчиком изысканного аршада было куда приятнее, чем в офисе…
Весьма досточтимый сэр Мигель Тардье, лидер Сената, неторопливой, чуть скованной походкой прошел по дорожке к центральному входу. Когда-то, в самом начале своей сенаторской карьеры, он был одним из инициаторов создания этого Клуба и теперь пользовался любой возможностью, чтобы удрать сюда из опостылевшего рабочего кабинета.
Немногочисленный, вышколенный до невидимости персонал Клуба хорошо изучил привычки Тардье. Чашка кофе в плетеном кресле на лужайке, затем полчаса в плавательном бассейне, несколько минут в парной бане, прохладный душ, отдых, иногда массаж. Все завсегдатаи Клуба знали, что лидер предпочитает в эти минуты побыть в одиночестве, и старались днем в Клубе не появляться или, по крайней мере, не попадаться ему на глаза. Сегодня, однако, Тардье прилетел в Клуб раньше обычного, когда его не ждали.
— Бассейн свободен? — спросил он у лакея, покончив с кофе.
— Там министр Макленнон, весьма досточтимый сэр.
Тардье заметно поморщился. Лакей, сохраняя застывшее выражение лица, в душе усмехнулся. Все знали, что лидер не переваривает министра информации. На мгновение Тардье вроде бы заколебался, но потом обреченно вздохнул и, поджав губы, двинулся к бассейну.
С легким щелчком раскрылись автоматические двери, вспыхивали и гасли матовые светильники. Стены коридора были украшены пластинами из натурального дерева. Раньше Тардье любил украдкой пощупать гладкую теплую поверхность. Сейчас ему было не до этого.
Тардье ничуть не притворялся, он действительно не любил суховатого, педантичного Макленнона. Его раздражала преувеличенная аккуратность, резкий, скрипучий голос, даже редкая трудоспособность министра. Но Тардье терпел, считая его одним из самых полезных членов Кабинета. И сегодня он прилетел в Клуб раньше обычного для того, чтобы встретиться с Макленноном. Конечно, можно было дождаться его доклада и переговорить в служебном кабинете. Но… Наверное, именно это «но» и помогло Тардье продержаться у власти почти целых три с половиной срока.
Бассейн, наполненный голубой озонированной водой, был облицован розовым камнем. Такой камень привозили издалека, из незаселенного южного полушария. Тардье усмехнулся, вспомнив, что затраты на отделку Клуба чуть было не стоили ему переизбрания на пост лидера во второй раз. Министр финансов был очень недоволен…
Макленнон, ожидая Тардье, неторопливо и размеренно плавал в бассейне, приподняв голову над водой. Тардье с бортика неприязненно следил за его экономными движениями. Министр информации, видимо, почувствовал его взгляд, обернулся и подплыл к лесенке.
Дождавшись, пока Макленнон выйдет из воды, Тардье, усевшись в шезлонг у края бассейна и указав коллеге на соседний, произнес:
— Здравствуй, Любомир. Извини, что я попросту. Я ведь почти вдвое старше тебя, так?
Никогда раньше он не обращался к Макленнону на «ты». Уже это подчеркивало особый характер разговора. Сэр Мигель не спешил начинать его, ожидая реакции собеседника.
— Ровно вдвое, сэр Мигель, — спокойно ответил Макленнон.
— Исключительная точность! Но я вызвал тебя не для занятий арифметикой. Признаюсь, никогда не понимал таких, как ты. Все по расписанию, ни лишнего шага, ни лишнего слова… Даже женщинами не интересуешься. Не человек, а компьютер…
— Вы пригласили меня, чтобы сказать это? — вежливо спросил Макленнон. — Я догадываюсь о вашем ко мне отношении. Вы хотите, чтобы я ушел в отставку?
— Я хочу, чтобы ты стал лидером Сената после меня.
Главное было сказано. Тардье с любопытством уставился на Макленнона, ожидая ответа. Но тот молчал.
— В конце концов, твои привычки и мои симпатии — это все неважно, — нарушил паузу Тардье, — важнее другое. У меня есть внук. Да и сам я пока не собираюсь в крематорий. И мне не безразлично, что будет с нашей Системой в ближайшее время. Кому я поручу ее? Самовлюбленному болвану Нодии? Интригану Гонди? Ты представляешь, сколько вреда они могут принести?
— Не все зависит от личности лидера, — уклончиво ответил Макленнон. — Кроме того, Нодия энергичен, а сэр Гонди опытен и очень неглуп.
— И все же они будут работать только на себя. А надо, чтобы на этом посту находился человек, способный хотя бы иногда вспоминать и о большем. Вот что беспокоит меня последнее время. Единственное, что я еще могу… точнее, хочу сделать. Остальное я оставлю тебе.
— Я признателен вам, сэр Мигель, но еще не решил, стоит ли мне выдвигать свою кандидатуру.
— Можно подумать, что я интересуюсь твоим мнением! Считай, что я решил это. И хватит, давай о деле. Серьезных соперников у тебя двое, те же Гонди и Нодия. У каждого примерно по дюжине голосов. Пока. Для победы в первом туре нужны 33 голоса. Ты сможешь их получить?
— Думаю, нет.
— Правильно думаешь. У тебя сейчас голосов восемь. Я могу обеспечить тебе еще десятка полтора. В общем, две дюжины, так?
— У меня девять голосов.
— А, так ты все-таки подготовился? Тем лучше. Я, кстати, догадываюсь, кого еще ты успел обработать.
— Вы очень точно просчитываете ситуацию, я бы так не смог.
— Циклов через тридцать сможешь. Итак, у тебя примерно две дюжины голосов. Мало. Остальные будут выжидать и в первом туре скорее всего не примкнут ни к кому из вас. Значит, будет второй тур. Но и тут твоих голосов может не хватить. При таком раскладе Нодия во второй тур не пройдет, будут выбирать между тобой и Гонди. И кое-кто может поставить на него.
— Гонди можно помешать, — осторожно сказал Макленнон.
— Вот это я и хотел услышать! У меня есть на него кое-что, но мало, мало. Осторожен, как подстреленный паук. Что у тебя?
— Гонди тоже готовится к выборам, но по-своему. Он организовал для Нодии сюрприз, используя преимущества своего служебного положения.
— Это можно доказать? — насторожился Тардье.
— Судите сами. Несколько дней назад в ночных новостях проскочил рядовой сюжет о Нодии. Всякие глупости об экономной энергетике и так далее. На одном из кадров Нодия был заснят во время дружеской беседы тет-а-тет с известным анахронистом.
— Ловко! Что же, так и сказано — «с анахронистом»?
— Нет, конечно. Просто этот человек достаточно известен в Городе, и, думаю, не один я опознал его. Очень приметная внешность, трудно ошибиться. Осторожно поинтересовался — я же все-таки министр информации, — и оказалось, что никто из наших операторов эти кадры не снимал.
— Так-так, — усмехнулся Тардье, — и откуда же они взялись?
— Вот именно — откуда? Мои специалисты предположили, что кадры отсняты на специальной аппаратуре. Вставил их в передачу один из дежурных редакторов. Все сделано очень аккуратно, я бы сказал — профессионально. Я даже не могу предъявить претензий этому самому редактору, потому что материал вставлен, что называется, к месту и выглядит вполне безобидно.
— Как же это Нодия так подставился? — протянул сэр Мигель, — и почему же Гонди до сих пор молчит?
— А зачем ему сейчас беспокоиться? Нодия — претендент номер два. Когда вытащит эти кадры с анахронистом, разразится скандал, Нодия будет вынужден оправдываться и кандидатуру свою на выборах выставлять поостережется. Подальше от позора, так сказать. Подождет до следующего раза, благо, он молод. Но до выборов еще уйма времени, успеет появиться новый конкурент. Кто? Я не знаю. И Гонди не знает. Зачем же ему рисковать? Дело всплывет скорее всего после первого тура.
