Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера
Локки, нахмурившись, наблюдал за мной. Потом сухо выдавил:
– Неужели ты еще не понял, насколько все серьезно?
Я аккуратно помешал чай. Согнал улыбку и снова посмотрел в глаза бывшему побратиму:
– А ты… Ты знаешь, что это за груз?
– Понятия не имею.
Он не лгал – все ясно читалось на его классически правильном лице.
– Твое счастье, что не имеешь, – пробормотал я.
– Сейчас это вообще не важно, – качнул головой Локки.
– А что важно – сохранность ваших шкур? Ты знаешь, какие люди погибли, чтобы я смог завершить дело? Ты знаешь, ради чего они отдали свои жизни?
Он не ответил. Молча отвел взгляд.
Пригубил своего растворимого кофе. И вдруг встал из-за стола. Неловкими руками начал застегивать куртку.
– Ты куда? – спросил Отшельник.
– Пора мне. Засиделся я у тебя. Всего доброго, спасибо за ночлег и завтрак!
Он вышел из кухни. Скрипнули половицы в прихожей. Я не стал оборачиваться, не стал смотреть вслед. Ведь самое главное уже было сказано.
– Прощай, Тень!
– Прощай… – сухо отозвался я.
Но он все не уходил.
Будто что-то его не отпускало. Я слышал его мрачное сопение, и старые половицы протяжно вздыхали под его кроссовками. Наконец Локки пробормотал:
– В Саратовской Зоне видели первый знак невидимки.
– Мне-то что?
– В ближайшую пару дней она проявится. Не упусти шанс!
Сказал и щелкнул замком. С глухим стуком захлопнул за собой стальную дверь.
Солнце уже высоко поднялось над парком. Мы с Отшельником молча допивали свой чай. Давно я не пробовал такого – настоящего горного, крупнолистового.
И давно не слыхал про невидимку…
– Зря ты с ним так, – сказал Отшельник.
– Как? – буркнул я. – Может, мне еще прощения у него попросить? За то, что когда-то был его другом?
– Обида ослепляет. Он сейчас тоже в розыске, но, несмотря на это, пришел сюда. Пришел, чтоб найти тебя. Хотя мог бы отсиживаться где-нибудь в тихом месте.
– Спугнули его с тихого места. Потому и прибежал. А еще небось хотел выслужиться перед авторитетами…
– Ничего ты не понял, – вздохнул Отшельник.
Я стиснул зубы. И не ответил.
Просто подлил себе уже остывшего кипятка.
Позади была длинная дорога – сквозь холод и опасность. Но та, что ждет впереди, – вряд ли будет легче. И потому надо вволю насладиться минутами тепла и покоя…
Отшельник допил чай. Отодвинул пустую чашку. Посмотрел на икону, перекрестился, что-то прошептал. Кажется, молитву.
Встал. Подошел к окну. Глянул в парк и сказал:
– Локки – не трус. Он реально думал, что тебе помогает.
– Хватит о нем, – выдавил я, – лучше поговорим о деле…
Глава 7
…Ночь оказалась звездной. И уже надкушенная луна далеко озаряла степной простор. Думаю, с вертолета меня легко могли бы заметить. Но вертолеты тут не летают – электроника шутя отрубается, моторы стопорятся. В первые годы, когда еще не так серьезно к этому относились, говорят, чуть ли не каждый месяц гробился «кукурузник» или «вертушка».
Так что теперь воздушные патрули курсируют за десятки километров отсюда. Сюрпризы могли ждать только на земле. Но я знал расположение всех блокпостов и выбирал путь глухими проселками, едва различимыми тропами, а то и просто – напрямик через заросшие сорняком поля.
В морозную ночь даже раскисшее бездорожье превратилось в отличную опору для колес мотоцикла. Погода – на моей стороне. А еще – относительно свежая карта аномалий. В Саратовской Зоне все меняется быстро, но тут, на ее окраине, за пару недель метаморфозы – не настолько крутые.
Заросли фиолетовой плесени привычным глазом легко угадываются в лунном сумраке. Теперь они начисто закрыли проезд вдоль старого проселка, зато вон там, левее, спокойно можно миновать их по дну оврага.
Я бросаю мотоцикл вниз по крутому склону. Обжигающие, жадные до людской плоти побеги шевелятся справа и слева. А я проскакиваю между ними. Рядом в спутанной сухой траве мелькают человеческие кости…
Старые, давно выбеленные солнцем и дождями.
На выезде из оврага я почти машинально дергаю руль и огибаю несколько мелких дробилок – их можно различить по чуть заметному колебанию воздуха.
Стоп!
Резко вдавливаю рукоятку тормоза. Всматриваюсь вперед.
И понимаю, что дальше – целое поле этой хрени. Трава – совсем чахлая, местами примятая. А звезды… Звезды дрожат, перемигиваясь так, словно здесь, внизу, полыхает огромный невидимый костер.
Тот, кто неосторожно ступит на это поле, за доли секунды превратится в раздавленный, залитый кровью мешок с костями.
Такой глупый конец лучше оставить для патрульных полицаев – если кто-то из них все-таки осмелился увязаться следом…
Я включаю смартфон и сверяюсь с картой. Да, если проскользнуть вдоль оврага, можно отыскать проход. И я круто поворачиваю, бросаю мотоцикл по старым, превратившимся в ледяные бугорки кротовинам.
Ветер усиливается – холодный, пронизывающий и сквозь меховую куртку. Налетевшее облако гасит луну и звезды.
Только я не сбавляю ход.
Снимаю шлем, чтоб улучшить обзор, и вдавливаю рукоятку газа.
Никто, даже из лучших трикстеров не осмелился бы продолжать путь в таком поганом месте. Но я – Тень. Я умею делать невозможное.
И мне надо успеть.
Ради Ромки и Кида… Ради всех, за кого должен отомстить.
Лишь перед рассветом из-за горизонта вырастают крайние дома Саратова. Разумеется, ни один огонек не светится среди темных промышленных районов, похожих издали на причудливую горную гряду.
В местной Зоне эта часть города считается самой опасной. Ловкачи, которых тут на порядок меньше, чем в Нижнем, десятой дорогой обходят здешние кварталы.
Товара мало. А добираться сюда трудно.
Именно потому большая часть полицейских постов размещена с другой стороны Саратова. Там, в свободных от аномалий районах, ютятся и двести тысяч уцелевшего населения.
Этому месту вообще не повезло с началом Сумерек. Аномалии распространялись тут скачкообразно – так что до хрена народу полегло, не успев эвакуироваться. Почти как в моем родном городе…
В центре Саратова даже сейчас настоящий ад. И с каждым годом Зона растет, захватывая целые кварталы. Новый расклад смертельных ловушек образуется так стремительно, что даже привычные местные ловкачи рискуют соваться максимум на пару километров вглубь. Так и топчутся вблизи хилого периметра, добывая мелочевку и этой же мелочевкой откупаясь от полицаев…
Только безбашенные, конченые психи осмеливаются идти дальше.
Я ходил.
Год назад выполнял трудный, хотя и денежный заказ. Есть ведь еще одна особенность Саратовской Зоны – здесь, если хватит фарта, можешь найти то, что редко встретишь в любом ином месте.
Помню маршрут с прошлого раза.
Тогда было лето. Утренняя июньская прохлада. И степь вся зеленая – в россыпи мелких полевых цветов…
Тогда у меня имелась свежайшая, трехдневной давности карта. И все было конкретно – на отработанных до автоматизма навыках, почти на инстинктах. Привычно для того, кто истоптал не одну тропу в смертельных лабиринтах Зоны.
А сейчас…
Морозный ветер, бьющий в лицо. И слабое представление о том, что меня ждет там, впереди.
Предутренние сумерки…
Хорошее время – чтоб вспоминать свою жизнь, смотреть на звезды в прозрачном небе и мечтать о тихом, безмятежном будущем… Хотя довольно паскудный час, чтоб топать через изменившуюся Зону.
Густые тени перечеркивали путь, прятали неведомые сюрпризы. А серый полумрак, казалось, глотал шаги и звуки.
Фонарик помогал мало. Чутье – главное, что оставалось…
Мотоцикл я спрятал в кусты на прежнем месте – к счастью, на кирпичном заводе все было почти таким же. Только появились рядом со ржавым грузовиком побеги чертовой ягоды. Я легко угадал их по непривычно яркой зелени на фоне пожухлой осенней травы.
Двинулся в обход – не напрямик через ворота, а сквозь пролом в стене. Дальше тянулись развалины. Проходы между ними оказались плотно усеяны жучиными бугорками. Я ступал аккуратно, но иногда комья земли взлетали в воздух и наружу лезли щупальца и хитиновые жвалы. Пару раз довелось даже прыгать, уворачиваться, ожидая, пока чертовы мутанты успокоятся.
«Какие-то они здесь нервные!»
И все-таки я благополучно одолел промзону. Только на выходе едва не вляпался в кофейную жижу – зато срезал путь через двор сгоревшей школы. Миновал несколько затянутых паутиной кварталов.
Одинокая высотка уже маячила впереди. Я повернул к ней, налево, и тут дорога уперлась в линзу. Искаженная улица изгибалась по дуге и почти перпендикулярно уходила в небо.
Но оптические эффекты – самое малое, что ждало впереди…
